– Меня не интересует название взрывчатки, система устройства, мне необходимо знать ее вес и объем. Непременное условие: взрывное устройство надо доставить мужчине не богатырского сложения и тайно.
– Начальство мне приказало, – пожал плечами взрывник. – Однако существует порядок, господин полковник. Что бы министр устно ни приказал, вы мне своих секретных бумаг не покажете.
– Не покажу, – согласился Гуров. – Но писать официальные бумаги и ждать ответа у меня нет времени.
– Почему мы разговариваем на частной квартире? Мне сказали, что вы больны, привезли... Покажите ваши документы, уважаемый. – Взрывник опасливо покосился на входную дверь.
Он внимательно изучал удостоверение Гурова, сличал фотографию и оригинал, пробормотал:
– По особо важным делам. – Недовольно покачал головой. – А что, здоровых полковников не осталось? – Увидев, что Гуров улыбается, он раздраженно сказал: – По десять раз на дню твердят о секретности, потом вызывают и говорят, езжай, расскажи одному хорошему человеку о нашем деле. Значит, моему шефу кто-то позвонил, он мне приказал, наша секретность в форточку улетела.
– Кому надо и не надо о взрывном деле все знают. В принципе вы правы, предлагаю обмен: я вам свой секрет, вы мне свой. Один нехороший человек собрался в Москве совершить теракт, пролить много крови. Я должен этого человека опередить. Мне надо знать, что он в одиночку может притащить и как будет взрывать.
– Существует переносное взрывное устройство, умещается в рюкзаке, весит около пятидесяти килограммов. Двухэтажный особняк как корова языком...
– Чего только люди не придумают, – сказал Гуров. – Шнур следует запалить, часовой механизм поставить?
– За веревочку дернуть, – съязвил консультант. – Можно в двух километрах находиться и только кнопочку нажать.
– И как такая кнопочка выглядит?
– Микросхема, ее в пачку сигарет упрятать можно.
Гуров сделал себе вторую чашку кофе, подбросил на ладони пачку “Мальборо”, выбросил из головы сверхосторожного и занудливого взрывника, стал думать о дне сегодняшнем, завтрашнем... Если рюкзак, значит, и чемодан годится. Хотя мужик прав, пятьдесят килограммов в одной руке унести трудно. Рюкзак. Двухэтажный особняк как корова языком... Значит, от трех-четырех-этажного тоже немного останется. И осуществить взрыв можно с расстояния до двух километров. Значит, если Кобра такой рюкзак в нужное место принес, сам может уходить. В Москве площадь радиусом в два километра – город, где человека не найти.
Кофе стал горьким, Гуров отставил чашку. Но Яшин только уехал... У Кобры рюкзака еще нет. Переносное взрывное устройство, безусловно, имеется на вооружении спецназа... Хорошее настроение улетучилось, у Гурова снова разболелась голова.
Станислав Крячко составил список театров, показывающих спектакли для детей, начал по памяти записывать знакомых оперативников, созваниваться, договариваться с начальством. Начальники упирались, некоторых пришлось припугнуть разговором, а то и встречей с генералом Орловым.
В десять утра в кабинете Крячко было не протолкнуться, и, хотя Станислав принес десяток стульев, сыщики еле разместились, уселись на ничейный стол, сидели по двое на одном стуле. Большинство знали друг друга, радостно здоровались, сколько лет не виделись, вспоминали, кого уже нет в живых, сетовали на возраст и здоровье.
Собравшиеся никак не походили на орлов-сыщиков, самые затрапезные мужчины среднего и старшего возраста, в потертых костюмах, немодных куртках, так, среднее звено чиновников районного масштаба.
– Станислав, ты постарше никого не нашел?
– Похоже на слет выпускников школы.
– Скорее сходка авторитетов.
– Скажешь! Авторитеты собираются в банкетном зале, а не сидят на одной половинке костлявой жопы.
– Привет, спасибо, что пришли, – сказал Крячко, который чувствовал себя не очень уверенно, так как большинство собравшихся были старше его по возрасту, больше проработали в розыске. – Собрал вас не я, а Гуров, который лежит в госпитале. Лев Иванович просит вас о помощи.
– Он живой?
– Лева опять подставился?
– Всегда ему больше всех надо!
– Хватит трепаться, таких сыщиков во всей России на пятерне пересчитать можно.
– Лев Иванович чувствует себя нормально, велел кланяться. Вы мужики сообразительные, понимаете, раз Гуров созвал, дела хреновые.
В кабинет протиснулся генерал Орлов; кроме Крячко, который сидел лицом к двери, начальника главка никто не видел.
– Требуется срочно разыскать одного человека. Каждый из вас получит по объекту, я также отправлюсь, если что, звоните начальнику главка.
– Генерал-лейтенант сидит на телефоне, готов с каждым потрепаться за жизнь, – сказал кто-то.
– Он готов и потрепаться, а в случае удачи немедля напишет рапорт на имя министра, – сказал Орлов.
Сыщики повернулись, начали вставать, здороваться, Орлов чуть поднял руку, сказал:
– Слушайте Станислава, он объяснит, как и что. Я буду на телефоне, звоните, – и бесшумно вышел.
– Запоминайте, кто куда пойдет, кого следует искать, как действовать. – Крячко подробно объяснил задачу, повторил о мерах предосторожности, подчеркнул трижды, что главное – не расшифровываться.
– Ну а коли столкнешься и расшифруешься? – спросил пожилой, седой опер. – Всякое случается.
– Глуши и в наручники, – ответил Крячко.
– А шарахнешь не того?
– Будто не знаешь, с тобой, как обычно.
– Стрелять?
– Мужики, в первый раз женитесь? – удивился Крячко. – Подстрелишь разыскиваемого – наградят, шарахнешь в постороннего – наградят дважды.
– Станислав, спасибо, что вспомнил...
– Кланяйся Гурову!
Прозвучало еще несколько фраз, и сыщики ушли. Крячко начал убирать стулья.
Гуров маялся бездельем, не спасали даже любимые “Мушкетеры”. Первым позвонил, конечно, Станислав, справился о здоровье, сообщил, что работает в цирке у Никулина, пока пусто, но некоторые надежды проглядывают. Затем позвонил Орлов, о здоровье не спрашивал, рассказал, что один из сыщиков столкнулся со старым знакомым, находящимся в розыске рецидивистом, который и доставлен на Петровку. У двоих оперов имеются зацепки, два сторожа в указанных ими адресах не проживают, сегодня оба не работают, выходные, но у одного якобы семья, в личность ни одного не видели, сыщики работают.
Снова позвонил Станислав, говорил о постороннем, рассказывал о цирке, хвастался, что познакомился с Никулиным, сообщил новый анекдот. Гуров уловил в голосе друга фальшивые нотки.
– Не крути, Станислав, – выкладывай! – приказал Гуров.
– Дырку от бублика видел? – ехидно поинтересовался Крячко. – Водку не всю выпил?
– Даже не притронулся. – Гуров почему-то обиделся.
– Позже приеду, махну сто грамм, расскажу про дырку подробнее.
Около шести вечера Орлов сообщил, что в двенадцать дня на шоссе в сорока километрах от Ростова “Волгу” с Яшиным и двумя сопровождающими разорвало в клочья. Машина направлялась в Москву. Взрыв был такой силы, что “Жигули”, едущие по встречной полосе, выбросило в кювет.
– Петр, прикажи немедленно проверить в зоне взрыва радиацию! – закричал Гуров.
– Береги голос. Лева. Радиация в норме, но специалисты считают, что количество взрывчатки было рассчитано не на машину, а на дом. Что ты об этом думаешь?
– А я давно не думаю, Петр, – ответил Гуров. – Извини.
– Ладно, – буркнул Орлов. – Тела собрать не представляется возможным, я приказал привезти черепа, проведем необходимую экспертизу. Надо точно знать, кто именно погиб в этой странной катастрофе.
– Ничего странного, генерал, все закономерно.
– Ладно, Лева, поговорим, ты, главное, не кисни. Мы достанем его, успеем, я уверен.
– Хорошо, жду. – Гуров положил трубку, убежденный, что ни в чем Петр не уверен, просто неуклюже успокаивает.
Три человека, участвующие в заговоре, выехали на одной машине и разлетелись на куски. Кобра и люди, стоящие за ним, свидетелей, даже косвенных, не оставляют. Они хотят меня убедить, что взрывчатка до террориста не дошла? Что акция сорвалась? А если это действительно так? Они что, не совершают ошибок, у них не происходит непредвиденных накладок? Для запланированной инсценировки сработано слишком грубо? Реальная жизнь обычно грубее наших представлений о ней.
Рассуждения сыщика были прерваны приездом Крячко. Он появился радостный, возбужденный, свое настроение неумело прикрыл серьезной озабоченностью. Станислав вытащил из кармана и тут же надул огромный резиновый шар, привязал веревочку к дверной ручке.
– Затворнику и мыслителю с праздника жизни! – Он положил на стол фотографию, на которой был запечатлен в обнимку с медвежонком. Они сидели на скамеечке, медвежонок презрительно отворачивался от фальшиво улыбающегося Станислава.
– Не умею фотографироваться. – Он потер замерзшие ладони. – Вроде и парень я искренний и органичный, а на фото плохой клоун или памятник себе. Слово следует держать. – Крячко направился на кухню, достал из холодильника бутылку. – На фронте полагалось, а мы работаем в условиях, приближенных к боевым.
Пока друг выпивал и закусывал, Гуров коротко рассказал о взрыве под Ростовом.
– Конечно, тот факт, что в одной машине находились Яшин, два парня, которые ждали нас в засаде, тебя настораживает. – Станислав убрал бутылку, поставил на плиту чайник. – Тебя всегда и все настораживает. Ты сыщик и не любишь совпадений. А что у любой, даже мощной, но скрытой организации ограниченное количество людей, ты учитывать не желаешь.
– А я ничего и думать о взрыве не хочу. Случаен он или запланирован, нас с тобой это не касается. Мы должны работать, словно ничего не произошло. Потому выкладывай, что у тебя. Каковы результаты у остальных ребят?
– Ты бы их видел, старые, облезлые волки. Затюканные какие-то, мы с тобой от работы на земле оторвались, стали начальниками. Да, ребята... – Крячко вновь потер ладони, приложил к чайнику, быстро взглянул на Гурова и, чувствуя, что друг от столь длинного вступления может сорваться, быстро продолжал: – Отбросив пустую породу, можно сказать, что определены три подходящих человека. В Театр юного зрителя в ноябре поступил на работу мужчина сорока лет, подходящей внешности, по указанному им адресу не проживает, в театре работает сменным сторожем... или пожарным, не