– Официально я задам вам работу с проектами на следующей неделе, а сейчас расскажу, что нужно будет делать. От результата зависит двадцать процентов вашей итоговой оценки – рекомендую отнестись к этому серьезно. Вместе с напарником вы сделаете презентацию о выбранном вами ученом. Расскажете нам все о его вкладе в мир науки. Это должен быть физик. Нас не особенно интересуют эксперименты Грегора Менделя с горохом, какими бы полезными для нашего понимания генетики они ни были. Томас Янг. Виллеброрд Снелл. По возможности вы будете проводить эксперименты, связанные с открытиями выбранного вами ученого. Но если вы собираетесь выбрать Ньютона, пожалуйста, не обрушивайте на голову напарника яблоки. Сотрясения мозга нам здесь не нужны.
Некоторые из учеников смеются.
– Как я уже сказал, официально задание стартует со следующей недели, но вы можете начать обдумывать его уже сейчас. Не забывайте: двадцать процентов итоговой оценки.
После небольшой паузы доктор Андерсон говорит:
– Осталось всего несколько минут – вы свободны.
Раздается массовый скрежет стульев по полу – все встают и запихивают вещи в сумки. Я же, напротив, поворачиваюсь к Дуайту с выражением ужаса на лице.
– Эксперименты? То есть просто скопировать текст из «Википедии» не получится?
Дуайт смеется.
– Их делают в паре, Мэдисон, поэтому я очень надеюсь, что ты не просто скопируешь текст из «Википедии».
– Я обречена… – трагично вздыхаю я.
Он пожимает плечами и улыбается, чтобы успокоить.
– Это же углубленный курс физики, и, конечно, он предполагает проведение экспериментов. Но не переживай: ничего смертельного или даже слегка опасного. Кроме того, мы с тобой друзья, так что я не понимаю, чего тебе бояться.
– Ну, просто… – Я замолкаю, потом в отчаянии провожу рукой по волосам. – Фу, ненавижу физику. Ненавижу науку. Хреновая из меня ученица.
Дуайт смеется и толкает меня плечом, пока мы выходим за дверь.
– Успокойся, Мэдисон, все будет хорошо.
– Я едва соображаю что-то на уроке, – сетую я. – Поверь, тебе лучше самому заняться этим проектом.
– Послушай, у меня уже есть пара идей, не слишком сложных, если хорошо в них разобраться. Все получится.
Я издаю неопределенный звук, чтобы выразить свое сомнение. Он звучит как «нга-а-а», но Дуайт, кажется, прекрасно меня понял и посмеивается.
– Увидимся, Мэдисон, – прощается он.
Чтобы лучше смотреться в компании новых друзей, я решаю надеть на вечеринку у Тиффани платье. Выбор останавливаю на белом кружевном и не самом коротком – хотя мне, к собственному стыду, ужасно хочется верить, что оно короткое.
Укладка волос и нанесение макияжа не отнимают много времени. В качестве украшений я подбираю пару простеньких сережек-гвоздиков с искусственным жемчугом и широкий кремового цвета браслет с цветочным узором, который надеваю на левое запястье. Я собираюсь всего за полчаса – это очень кстати, учитывая, что Саммер должна заехать за мной через десять минут.
Хватаю сумку с ночными принадлежностями и куртку, а затем спускаюсь вниз в гостиную. Папа работает допоздна, так что дома только мы с мамой.
– Ах, Дайс, ты такая красивая, – говорит она с гордой улыбкой. – Когда планируешь вернуться домой?
Я пожимаю плечами.
– Помнишь, я говорила тебе, что Тиффани разрешила мне остаться? Саммер и Мелисса у нее заночуют. – Я похлопываю по маленькой сумке с ночными принадлежностями, которую собрала, чтобы подчеркнуть свои намерения.
– Если захочешь вернуться домой пораньше, просто сообщи мне.
– Ага.
– И я говорила с папой, – продолжает мама. – Мы оба подумали: если ты захочешь чего-нибудь выпить – в меру, естественно, то мы тебе доверяем. И если уж ты будешь пить, как все, то мы оба предпочли бы знать, что ты контролируешь ситуацию.
– Правда?
Она кивает.
– Ну… спасибо, – отвечаю я. – Но я не собиралась пить, так что все в порядке.
Мама вздыхает и улыбается с красноречивым выражением на лице, показывающим, что ее не обмануть.
– Дайс, я же не идиотка, – говорит она. – Я знаю, на какие вечеринки ходила Дженна. Если там будет спиртное…
– Если там будет спиртное, – перебиваю я, – то мне все равно. Я не хочу пить. Но спасибо за предложение, мам.
Похоже, ее все еще терзают сомнения.
– Предвосхищая твой вопрос: я уверена на сто тридцать восемь процентов.
– М-м.
Я слышу, как к дому подъезжает машина, быстро целую маму в щеку и иду к двери, спеша к подъездной дорожке так, как только позволяют мои трехсантиметровые каблуки. Здороваюсь с Маркусом, который занял переднее пассажирское кресло, и сажусь на заднее сиденье синего «Форда» Саммер.
К счастью для меня, Маркус включает музыку, и мне не нужно поддерживать разговор; я слишком взволнована, чтобы произносить связные предложения. Но разве можно меня винить? Я с усмешкой откидываюсь на спинку сиденья. Поехали.
Саммер притормаживает, чтобы свернуть на длинную подъездную дорожку, и я впервые вижу дом Тиффани.
Все, как я и ожидала. К примеру, снаружи есть ворота: большие электрические ворота, ограждающие жильцов от непрошеных визитеров, – и сбоку от них – домофон. Они уже открыты, так что мы проезжаем.
Вдоль гравийной дорожки тянутся аккуратные лужайки, в траве виднеются разбрызгиватели. Сам дом представляет собой впечатляющее зрелище – огромные стеклянные окна, все современное и дорогое.
– Добро пожаловать в «Дом Бланш», – хихикая, говорит мне Саммер, когда они с Маркусом вылезают из машины. Я хватаю сумку и сползаю с заднего сиденья.
Я рада, что не выбрала каблуки повыше. Не знаю, как Саммер удается добраться до входной двери на десятисантиметровых шпильках.
Из дома доносится музыка, и она становится громче, когда Саммер распахивает дверь. Маркус идет за ней, а я – следом. В коридоре толпятся люди. Парочка сидит на винтовой лестнице красного дерева. Я чувствую, как от басов пульсирует что-то внутри тела, словно учащенное сердцебиение после выброса адреналина.
Маркус отходит поболтать с какими-то знакомыми парнями из футбольной команды, а Саммер хватает меня за запястье и тащит вверх по лестнице, грациозно лавируя между людьми, в то время как я на них натыкаюсь.
– Бросим вещи на кровать Тифф, – предлагает она, – затем отыщем девчонок.
– Ладно! – стараюсь я перекричать шум вечеринки.
Комната Тиффани огромна. Наверное, раза в три больше моей.
– Подожди пару секунд, – просит Саммер. – Я только повешу куртку в шкаф.
Она отодвигает зеркальную дверь, которую я приняла за часть стены, и открывает гардеробную с полками, забитыми обувью, сумками и коробками с блестящими побрякушками, – и полную рядов, рядов, рядов вешалок с одеждой.
– Здорово, да? – Саммер смеется, заметив выражение моего лица, отчасти изумленное, слегка завистливое и немного напуганное тем, что кто-то может столько тратить на одежду. – Вот тебе и Тифф. А теперь давай, Мэдисон, пойдем веселиться!
Она снова хватает меня за запястье с удивительной для такой стройной девушки силой и тащит прочь. С вершины лестницы я вижу толпу новоприбывших, и внезапно меня охватывает страх, вытесняя и прилив адреналина, и пульсирующие в груди басы. Я начинаю паниковать при мысли о том, что нахожусь на вечеринке со всеми этими популярными подростками. А, и к тому же Тиффани пытается свести меня с Брайсом. Да, это тоже чертовски страшно.
– Постой, – отчаянно умоляю я Саммер, – мне нужно сбегать в туалет.
– Ладно. Воспользуйся уборной в комнате Тиффани, – подсказывает она. – Встретимся на кухне, хорошо?
Я киваю, хотя понятия не имею, где находится кухня. Разворачиваюсь и как можно спокойнее возвращаюсь в комнату Тиффани. Иду в ванную комнату и запираю дверь.
Здесь музыка слышна уже не так громко, скорее как приглушенный фоновый шум. Вся ванная комната белая. Белая раковина, белая ванна, белый унитаз, белые полотенца. Вообще-то, это даже умиротворяет. Я сажусь на край ванны и наклоняюсь, упираясь локтями в колени, а лбом – в ладони.
Ладони влажные, поддерживающие голову руки трясутся. Колени тоже немного дрожат, дыхание учащенное, но я не задыхаюсь – ну, пока, во всяком случае.
Айпод остался вместе с пижамой в сумке, по другую сторону двери в ванную. Но я не нахожу в себе сил, чтобы встать и пойти за ним.
Я не могла признаться Саммер, поскольку знала, она не поймет, но мне так страшно!
Нормальные люди моего возраста, наверное, принимают вечеринки как должное. У них там всегда куча знакомых. Конечно, и у меня здесь есть несколько, но что с того? Я знаю их всего неделю. Привыкнув держаться в стороне, я просто не представляю, как это – влиться в тусовку.
Я не хочу пить на этой вечеринке, я не врала маме. Но с большой вероятностью все остальные будут пить, и мне неизвестно, как ведут себя пьяные люди или как мне вести себя с пьяными людьми. Что, если ничего не получится и я так и останусь испуганной, одинокой, застенчивой девчонкой, которая молчит весь вечер? Так и вижу себя звонящей маме, чтобы она приехала за мной, обычной неудачницей.
Я закрываю уши руками и крепко зажмуриваюсь, как будто это поможет избавиться от мыслей. Здесь слишком шумно. Слишком. Я не выношу этого. Не могу. Здесь, в этой компании, мне не место. Я слишком отличаюсь от них. Слишком странная.
Слезаю с ванны и наклоняюсь над раковиной, глядя в большое блестящее зеркало.
И лишь увидев свое отражение, вспоминаю: мне не нужно бояться, стесняться, быть одинокой и молчать весь вечер, потому что это больше не я. Это была та, прежняя Мэдисон. Новая Мэдисон уверена в себе; она умеет держать себя в руках на вечеринке – даже если в итоге звонит маме с просьбой забрать ее домой.
Я выпрямляюсь и убираю челку с глаз. Наклоняюсь ближе к зеркалу, чтобы проверить, не испорчен ли макияж. Затем снова встаю ровно и улыбаюсь широкой, ослепительной, уверенной улыбкой. Если получится притвориться, что я могу спокойно тусоваться на вечеринке, то, возможно, удастся и самой в это поверить.