– А у нас только одежда, – развел руками продавец, – обувь в соседнем магазине.
– Сходи туда сам, Фред, не будь таким глупым, – подогнал его Шлоссер.
Когда продавец наконец ушел, Эдди чуть-чуть наклонился к охранникам и тихо произнес:
– Теперь о главном. Ты, – он ткнул пальцем в Прохазку, – принеси мне книжку с расписанием пассажирских рейсов, только смотри не попадайся на глаза этим.
Прохазка кивнул и тотчас умчался, а Кларк взял Шдоссера за плечо и, заглянув ему в глаза, сказал:
– А для тебя, дружище, есть дело посерьезнее.
– Может, не нужно, сэр, – струхнул охранник, – все-таки я обычный человек, не агент какой-нибудь.
– Нет, ты не обыкновенный человек. Ты работаешь под началом Стива Розенталя, а этот человек сотрудничает с нами уже долгое время.
– То-то я заметил, что...
– Вот видишь, – перебил Шлоссера Кларк, – и ты тоже заметил. Не бойся, в моем задании нет ничего сложного. Через неделю или через две к тебе подойдет человек и поинтересуется сведениями от Малдера. Скажешь ему: «У сто двадцатого все без изменений».
– «У сто двадцатого все без изменений», – старательно повторил охранник.
В этот момент появился продавец Фред. Он принес вешалки с тремя костюмами и пять коробок с обувью.
– Пожалуйста, сэр, можете выбирать. Эдди быстро сбросил пиджак и брюки и, выбрав легкий вельветовый костюм, стал его примерять.
– Да у тебя глаз наметанный, – похвалил он продавца, чувствуя, что обновка сидит как влитая. Затем выбрал подходящие ботинки и быстро переложил в карманы свои карточки, удостоверения и пистолет.
Он специально проделал это при посторонних, чтобы они поняли – перед ними человек секретный и оттого опасный.
Вскоре появился запыхавшийся Прохазка. Он принес расписание пассажирских рейсов, и Эдди сунул его в карман не читая. Затем бережно завернул ботинки в старые вещи и, передав сверток Шлоссеру, предупредил:
– Это нужно уничтожить. Не просто выбросить, а уничтожить – лучше сжечь.
Охранник ничего не ответил и только торжественно кивнул, приняв старый хлам, как драгоценный подарок.
Неожиданно из глубины склада послышались громкие рыдания.
– Кажется, это Филипп, наш кладовщик, – сказал продавец.
– Его Магда спуталась с рыжим, – пояснил Кларк, затягивая на брюках ремень.
– Вы и про это знаете? – удивленно спросил Прохазка.
– Знать обо всем – моя обязанность, – скромно обронил Кларк, затем достал деньги и отсчитал продавцу положенную сумму, не забыв о чаевых, – Теперь я уйду, а вы пока постойте тут, чтобы не знали, в какую сторону я направился.
– Неужели вы думаете, что мы вас выдадим, сэр, – обиделся Прохазка.
– Нет, вы отличные ребята, но если вас будут пытать...
Эдди не договорил и, коротко кивнув, вышел в торговый зал.
Из сумрачных глубин склада все еще доносились всхлипы кладовщика, налетном поле ревели стартующие шаттлы, а Шлоссер, Прохазка и продавец Фред стояли на месте, опасаясь сделать хоть один шаг.
– Пытать – какой ужас, – произнес Фред и закрыл лицо руками.
– Зачем мы в это вляпались, – еде слышно проговорил Шлоссер, – зачем? – И в его голосе слышались обида и отчаяние.
40
Профессор Джордж Пулитцер вошел в свой кабинет и плотно притворил дверь. Затем снял халат, перчатки и дурацкую белую шапочку, за которую все сотрудники исследовательского центра негласно называли его Пончиком, улегся на старый кожаный диван и с наслаждением вытянулся, давая отдых натруженным членам.
Сегодня был нелегкий день, а дававшая сбои аппаратура вела себя просто по-свински. Тем не менее группе сотрудников Пулитцера удалось обработать более пяти сотен пробирок. Теперь их поместили в изотермический циклоин-кубатор, и оставалось только ждать, когда в них зародится жизнь.
Это была уже пятьдесят девятая попытка сотрудников исследовательского центра вывести человеческую особь, являющуюся промежуточным звеном между обычными людьми и сото.
Колония Зоны Сото все больше напоминала готовую взорваться бомбу, и политическое руководство Федерального союза предпринимало множество попыток сделать из обитателей Зоны лояльных граждан Федерации. Однако это плохо получалось, и временами на планетах Сото вспыхивали мятежи.
Пока выступления были не слишком большими, их просто подавляли силами армейских гарнизонов, но однажды на планетах Равскир и Ольден волнения переросли в тотальную войну против федеральных войск.
Злоба и решимость, с которыми сото сражались с войсками, были необъяснимы. В бой шли мужчины, женщины, старики и дети – все, кто мог держать оружие.
Однако Федерация была сильна и за свою историю сталкивалась с куда более мощным противником.
Захлебнувшись собственной кровью, сото были вынуждены прекратить войну и вернуться к мирной жизни. Тем не менее было ясно, что мира между людьми и сото уже не будет. Следовало либо готовиться к полному уничтожению сото, либо придумывать что-то такое, что сняло бы напряжение между ними и породившей их цивилизацией.
Поиском этого средства мира как раз и занимались профессор Пулитцер и коллектив его исследовательского центра.
Суть идеи Пулитцера заключалась в том, чтобы люди и сото могли вступать в браки и рожать детей. В реальных же условиях такие союзы ни к чему не приводили. Теоретически ничто не мешало паре заиметь ребенка, но на практике случаев беременности в смешанных браках не было.
Поначалу Пулитцер доказал возможность рождения детей, зачав их в пробирке. Однако получившиеся метисы не решали проблемы, к тому же они развивались в довольно замкнутых, злобных и бесплодных субъектов.
Многие противники Пулитцера объясняли неудачи отсутствием во время зачатия элемента любви и радости, но профессор и сам понимал, что люди из пробирки – это не совсем то, что было нужно.
И тогда он решил создать человеческое существо, которое могло бы быть своим и для людей, и для сото. И хотя такого существа еще не было, профессор придумал ему имя – Миротворец.
Это была нелегкая задача, и пока у Пулитцера получались все те же бесплодные метисы.
В дверь постучали.
– Пожалуйста, входите, – разрешил профессор. Дверь отворилась, и в кабинет вошел заместитель Пулитцера, доктор Эрнст Холидей.
– Надеюсь, вы извините меня, Эрнст, но у меня нет сил даже встать с дивана.
– Конечно, лежите, Джордж, о чем речь. Я знаю, что вы сегодня совершили трудовой подвиг.
– Да, я надеюсь, что хоть один из пяти сотен образцов окажется долгожданным Миротворцем.
Холидей присел на стул и, выдержав небольшую паузу, сказал:
– А если не выйдет и в этот раз?
– Что значит не выйдет, Эрнст? – Профессор опустил ноги на пол и сел. – Что за пораженческие настроения?
– Я это к тому говорю, профессор, что, может быть, прав тот колдун с Маттияра?
– А что может умного сказать этот дикарь? Рассуждения о духах нам не помогут...
– Это так, – вздохнул Холидей, – но ведь мы исчерпали все возможности. Исследования говорят о том, что мы и сото – одни и те же существа и тем не менее мы разные и искусственно рожденные метисы неполноценны.
– К чему вы клоните, Эрнст?.. – сердито спросил Пулитцер. От его слабости уже не осталось и следа.
– Я хочу напомнить вам объяснения колдуна. Он сказал, что сото – это те же люди, только с «подсами».
– С чем?
– С «подсами» – с подселенцами.
– Вы мне эту пропаганду, пожалуйста, не читайте, дорогой Эрнст. Откуда ваш колдун может знать это? Почему, вскрывая тела сото, мы ни разу не видели никаких «подсов»?
– «Подсы» существуют в другом спектре восприятия.
– Да где вы нахватались этого бреда?! – вышел из себя Пулитцер.
– Вот. – Холидей достал из кармана книжку небольшого формата и прочитал название: – «Невидимый мир и его законы».
– Кто автор этой дребедени?! – не успокаивался Пулитцер.
– Николо Коперник.
– Моя бы воля, я таких вот очернителей науки вешал бы или вообще сжигал бы на костре.
– О, профессор, кто знает, может быть, мы с вами попали бы на костер первыми.
Пулитцер промолчал. Он тяжело поднялся с дивана, подошел к рабочему столу и оперся на него руками. Эрнст Холидей злил его. И тем сильнее, чем больше в его словах было правды. Пулитцер давно уже прятался от самого себя, стараясь не думать о том, что его путь мог оказаться тупиковым.
– Расскажите лучше, к каким выводам пришли наши геронтологи. Что, действительно этот старик прожил двести лет?
– Да, ему даже чуть-чуть больше. Он рассказал, что его дед был одним из тех, кто первым посетил Маттияр. Сказал, что именно с вернувшихся с этой планеты и пошли первые сото.
– А сколько же лет прожил его дедушка, небось тысячу? – с едкой ухмылкой спросил профессор.
– Колдун сказал, что триста семьдесят. А его отец не дожил и до трех сотен – был слаб здоровьем и много болел.
Холидей замолчал. Молчал и Пулитцер. Однако Эрнст мог поклясться, что слышал, как в голове профессора ворочались тяжелые мысли.
– Ну и что? – с вызовом произнес Пулитцер, – Будем охотиться за «подсами»? А как мы их увидим? И что нам это даст, в конце концов?
– Колдун говорил, что с «подсами» можно договориться. Они оставят сото. и те станут обычными людьми,
Холидей ожидал от профессора новой вспышки гнева, но тот только выпил залпом целый стакан воды и сказал;
– Если в академии узнают, что мы работаем с колдунами, места академика мне не видать никогда.
– Так ли уж важно для вас это место?
– Важно или нет, теперь я уже и сам не знаю. Просто последние несколько лет академическая мантия манила меня. Представляете, какой поднимется шум, когда мы опубликуем результаты наших исследований, основанных на информации, полученной от колдуна.
– Ну и что. Вспомните реакцию на заявление Зигмунда Ленца, что люди произошли от кишечных паразитов. Его объявили едва ли не преступником, но потом теория Ленца сбросила с постамента теорию Дарвина и встала на ее место. Теперь она будет стоять там, пока ее не сбросит очередной