Ожесточенные встречные бои шли на протяжении пяти дней, причем все это время русские готовили собственное широкомасштабное наступление, которое, собственно говоря, и началось на Юго-Западном фронте 22-го числа, сразу после отражения неприятельского натиска. В это тяжелое время, как раз 17-го числа, А. А. Брусилов писал супруге: «Бои чрезвычайно тяжелые и пока продвигаемся очень медленно. Ковель дается очень трудно. Сознание, что ныне разыгрываемое сражение решающее и что от него зависит участь кампании – заставляет меня напрягать все силы ума и воли»[319]. Согласно замыслу Ставки, новое наступление должно было идти усилиями армий обоих фронтов – Западного и Юго-Западного.
19 июня новое наступление русских армий получило начало своего развития, причем на этот раз операция проводилась войсками двух фронтов, и поэтому можно сказать, что здесь закладывались основы тех масштабных стратегических наступательных операций, коими будет так богата история Второй мировой войны. Армия ощущала, что перелом в ходе войны уже наступил, и теперь требуется «поднажать», не допустив грубых ошибок, и тогда противника будет ждать кампания 1915 г., только наоборот – в качестве побежденных. Один из будущих лидеров Белого движения М. Г. Дроздовский летом пишет сестре: «Несмотря на частичные неудачи, которые время от времени выпадают на долю наших армий, в общем дела идут хорошо… Самое важное, конечно, то, что у немцев окончательно вырвана из рук инициатива согласованными действиями союзников. Немцы уже нигде не наносят ударов, они только отбиваются… и положение наше в общем настолько прочное, резервы так велики, что никакие активные попытки противника, буде ему удалось бы что предпринять, уже нам не страшны… Можно думать, что наступил перелом»[320].
На Юго-Западном фронте главный удар был официально передан в 11-ю армию (на Броды), стоявшую на львовском направлении, однако необходимых для главного удара сил и средств командарм-11 В. В. Сахаров не получил. Основные усилия главкоюз направил опять-таки на Ковель, способствуя тем самым наступлению Западного фронта, который наконец-то соизволил начать боевые действия.
Переданная в состав Юго-Западного фронта 3-я армия наступала севернее Ковеля, там, где в мае действовала группа генерала Гилленшмидта. С юга Ковель охватывала 8-я армия. Однако требовалось поддержать и порыв 11-й армии. Поэтому часть сил 8-й армии способствовала войскам Сахарова второстепенным ударом на Владимир-Волынский. 7-я и 9-я армии, и без того еще в это время наступавшие, также получили наступательные задачи, чтобы сковать противника по всему фронту.
Очевидно, что основная роль в предстоящем наступлении отводилась 8-й армии, теперь включавшей в себя целых восемь корпусов:
– 30-й армейский корпус (А. М. Зайончковский),
– 1-й армейский корпус (В. Т. Гаврилов),
– 39-й армейский корпус (С. Ф. Стельницкий),
– 23-й армейский корпус (А. В. Сычевский),
– 40-й армейский корпус (Н. А. Кашталинский),
– 8-й армейский корпус (В. М. Драгомиров),
– 5-й Сибирский корпус (Н. М. Воронов) и
– 5-й кавалерийский корпус (Л. Н. Вельяшев).
При этом 1, 23 и 5-й Сибирский корпуса прибыли в 8-ю армию накануне наступления, в том числе 23-й армейский корпус был передан из 11-й армии. Еще пять корпусов входили в состав 3-й армии, атаковавшей Ковель с севера.
К 25 июня части 3-й и 8-й армий, сминая ожесточенно дравшегося противника, вышли к реке Стоход, раздробив фронт сопротивления врага на ряд разрозненно сопротивлявшихся участков. В своем приказе от 23 июня командарм-3 восклицал: «Усилия доблестных войск увенчались полным успехом, неприятель бежит в полном расстройстве. Сердечно благодарю командиров корпусов, инспектора артиллерии армии, начальников дивизий, всех прочих начальствующих лиц, беззаветных героев офицеров и чудо-богатырей нижних чинов за молодецкие действия, закончившиеся блестящим успехом. Ни болота, ни леса, ни огонь вражеских орудий и пулеметов не остановили нас; грудью своей сошлись мы на штык с врагом и жестоко опрокинули его. Доканчивайте же наше дело, на вас смотрит Царь и вся Россия, с нами Бог. Вперед на реку Стоход!»[321]
Некоторые части – 30-й армейский корпус 8-й армии и 1-й Туркестанский корпус 3-й армии – сумели с ходу форсировать реку и зацепиться на ее левом берегу. На следующий день главкоюз пишет жене: «Наши дела идут, благодаря милости Божьей, хорошо, и мои две армии вышли на Стоход. Теперь вопрос – взять Ковель… Каждый день усердно молю Бога за ниспосланные моим войскам милости. Ведь подумай, своим наступлением я перечеркнул все карты австро-германцев, а ведь меня не хотели пускать».
Левый берег реки Стоход – высокий и защищенный естественными преградами. Правый берег, к которому вышли русские войска, напротив, низкий и пологий, насквозь простреливаемый артиллерией и пулеметами. Мосты противник успел сжечь, а свободных резервов для последнего отчаянного броска у генерала Брусилова, как всегда, не оказалось: сказался разброс сил по нескольким направлениям.
Атаки 11-й армии захлебнулись еще в начале наступления, ибо резервы и боеприпасы пошли все-таки в 8-ю армию. Но и командарм-8 фактически выключил из боя четыре корпуса, которые должны были содействовать удару 11-й армии, не сумев вовремя перебросить их туда, где обозначался успех. Конечно, угроза со стороны германской группы генерала Марвица вынуждала держать значительные силы на стыке между 8-й и 11-й армиями, но четыре корпуса – это было, наверное, слишком. В результате в тот решающий момент, когда требовалось бросить в бой резервы, чтобы вырвать победу, их отсутствие на направлении главного удара позволило противнику удержаться.
При этом немцы все-таки сумели контрударами выбить русских с занятых ими плацдармов на левом берегу Стохода: сказалась нехватка тяжелой артиллерии, могущей поддержать пехоту в сражении за плацдармы. При этом сводный корпус Ф. фон Бернгарди (дивизия Руше и 11-я баварская дивизия Кнойссля) оборонял наиболее ответственный участок: между железными дорогами Ковель – Луцк и Ковель – Сарны. Как замечает исследователь, «крупные ошибки и недочеты в управлении войсками свели на нет необычайное упорство и доблесть русских войск». Вследствие «безынициативности» и «тяжеловесности» действий русского командования противник свободно маневрировал своими ничтожными резервами, везде и всюду успешно отбивая русские атаки[322].
Таким образом, успешно начавшееся наступление захлебнулось на берегах Стохода. Все попытки русских вторично форсировать реку на широком фронте противник решительно пресекал. Не удалось и соединить маленькие плацдармы в один. Германские войска, защищавшие ковельское направление, дрались, безусловно, умело и сильно.
В огромной степени использовалась техника: немцы снимали резервные батареи, и даже часть передовых, с прочих, неатакованных участков фронта, и бросали их к Ковелю. Если германских резервов на востоке едва-едва хватало, чтобы удерживать фронт севернее Полесья, то в техническом отношении враг по-прежнему превосходил русских. А потому неприятель мог в некоторой степени маневрировать техникой, направляя последние ресурсы на наиболее опасные участки, в данном случае – под Ковель.
Организация германских войск, достигнутая перед войной и упроченная в ходе военных действий, была чрезвычайно высока, превосходя в этом отношении любую армию мира. Сводный корпус Бернгарди, которым немцы прикрыли Ковель сразу после прорыва русской 8-й армии, состоял из батальонов различных дивизий, но, тем не менее, дрался точно так же, как если бы это были войска одного корпуса, спаянные предшествующими боями. Кроме того, военная организация германских вооруженных сил, состоявшая из менее громоздких дивизий всего по 9–10 батальонов, но зато обильно снабженных техникой, была более гибка и управляема. Это способствовало и быстрым железнодорожным перевозкам: немецкие дивизии грузились в эшелоны без обозов, что почти вдвое уменьшало вагонный состав, выделяемый для войск. Следовательно, тем самым выигрывались темпы сосредоточения.
Тем временем предпринятое на Западном фронте наступление на Барановичи провалилось. Получив под свое начало громадное количество войск и техники, будучи в изобилии (по крайней мере, на время прорыва неприятельской обороны) снабжен боеприпасами, имея непрестанную поддержку со стороны отчаянно наступавших армий Юго-Западного фронта, А. Е. Эверт не сумел ни организовать прорыв, ни даже как следует подготовить его.
Теперь, когда положение дел с Западным фронтом определилось, директивой от 26 июня главный удар был официально передан на Юго-Западный фронт. И только теперь, когда все сроки были безнадежно упущены, к А. А. Брусилову потекли резервы, техника и боеприпасы в тех количествах, что были нужны до 22 мая, то есть целый месяц назад. Призванные к 1 апреля 300 тыс. ратников 2-го разряда и 150 тыс. ратников 1-го разряда в большинстве своем уже были влиты в войска. А призыв 700 тыс. новобранцев был проведен только к 1 июля – этих людей еще предстояло обучить. Отсюда и скромные пополнения, что шли на фронт в середине лета. Так, за целый месяц – наиболее важный месяц – с 15 июня по 15 июля из крупнейшего тылового военного округа – Московского – в действующую армию было направлено лишь 725 офицеров и 27 947 солдат[323].
Даже если предположить, что прочие округа дали Юго-Западному фронту вдвое больше людей, то все равно в совокупности цифра пополнений за месяц составит около ста тысяч человек. Это не могло восполнить те потери, что понесли армии фронта в сражениях. Потому-то Ставка и была вынуждена отправлять на Юго-Западный фронт корпуса с других фронтов – насытить поредевшие полки дивизий Брусилова резервистами было пока нев