Штабные и командные способности генерала Рауха весьма ценились – когда в октябре 1916 г. начальник штаба Юго-Западного фронта В. Н. Клембовский отправился командовать 11-й армией, Ставка рекомендовала Брусилову на смену И. Г. Эрдели, С. А. Сухомлина или Г. О. Рауха, предпочитая первого[368]. Брусилов взял Сухомлина. В письме домой от 13 октября он пишет: «Беру к себе начальником штаба опять Сухомлина. Сколько ни думал, а лучшего найти не могу. Мне Ставка предлагала Рауха…»[369] Генерал Раух оставил весьма примечательные воспоминания, в которых ковельской операции отведено большое место. Ведь именно его корпус наносил главный удар в этом наступлении.
Как вспоминал Раух, в начале декабря 1915 г., находясь в штабе 9-й армии в Каменец-Подольске, он получил депешу от В. М. Безобразова с предложением возглавить 1-й гвардейский корпус. Раух также считал, что «идея сосредоточения и соединения всех гвардейских частей в одно целое, в один организм была вполне правильная, разумная и притом практичная, ибо она давала весьма мощный кулак и дело высшего командования было с умом его использовать и извлечь из него всю ту громадную пользу, которую он мог дать». Начальником штаба корпуса был К. И. Рыльский (ранее – командир лейб-гвардии Гренадерского полка), инспектором артиллерии – Е. К. Смысловский – «знающий профессионал»[370], который затем возглавит артиллерию всей Особой армии.
В течение весны 1916 г. гвардия активно готовилась к предстоящей кампании, но пока ее придерживали – отборные войска должны были быть применены в решительный момент. Гвардия находилась в резерве корпусов Западного фронта (сосредоточение в районах Режице, Двинск, Молодечно), имея штаб в Минске, рядом со штабом самого главкозапа А. Е. Эверта. В начале лета стало ясно, что ожидание затягивается, и люди могут отдохнуть. Например, приказ по 1-му гвардейскому корпусу от 3 июня: «Ввиду наступившего теплого времени разрешить купанье. Во избежание несчастных случаев начальникам частей и учреждений выбрать удобные места для купания людей и лошадей. Запретить купаться на других участках, установить на выбранных местах соответствующие надписи, сделать наряд дневальных и фельдшеров по купанью, завести по возможности на этих местах лодки и спасательные круги, протянуть канаты и разрешать купанье исключительно только командами в часы по указаниям врачей частей»[371].
После провала Барановичской операции, где гвардия в случае успеха предполагалась силой, развивающей прорыв на Брест-Литовск, в Ставке было решено перебросить элитные войска на Юго-Западный фронт к Брусилову – атаковать и взять Ковель. С конца июня гвардия стала перевозиться на ковельское направление, в стык между 3-й и 8-й армиями. Эшелоны прошли через Барановичи, Лунинец и Сарны в Ровно, откуда войска походным порядком выдвинулись к Луцку. Штаб, выехав 30 июня из Минска, 2 июля прибыл в Луцк, получив от Брусилова задачу решительной атаки на Ковель совместно с 30-м армейским (А. М. Зайончковский) и 5-м кавалерийским (Л. Н. Вельяшев) корпусами.
Участок местности, предназначенный для атаки гвардии, был исключительно тяжелым и малопригодным к наступлению в принципе. Журнал военных действий штаба 2-го гвардейского корпуса за 1916 г. сообщает, что 5 июля офицеры Генерального штаба корпуса провели разведку, установив, что «весь фронт для наступления крайне непригоден ввиду сильно заболоченной долины реки Стохода»[372]. Раух, чьи войска, собственно, и будут здесь наступать, подтверждает: «Топографические условия местности таковы, что при здравом размышлении желание предпринимать какую-либо наступательную операцию на такой местности следует назвать просто безумием. Войска могут бороться со всякой непогодой, бороться в открытых степях, в лесах, труднодоступных горах – все будет легче, чем тонуть в болотах»[373].
Следует сказать, что выбранный для атаки участок был выдвинут лично А. А. Брусиловым и затем подтвержден М. В. Алексеевым. Иначе говоря, В. М. Безобразов явился простым исполнителем, на чью долю выпало просто построить гвардейские дивизии для атаки. И, конечно, провести эти атаки, но опять-таки, с тем количеством артиллерии, что была выделена для него вышестоящими штабами. Эта местность, по которой предстояло наступать гвардейским дивизиям, не могла помочь даже сосредоточению и тяжелых батарей. Впоследствии высокопоставленные генералы забыли о том, что генерал Безобразов до начала операции протестовал по поводу гибельного участка, избранного для наступления войск гвардии. Забыли они и о собственном участии в этом деле, а именно – о том, что именно генералы Алексеев и Брусилов приказали гвардии наступать именно здесь, где она и понесла громадные потери. Как говорит Б. В. Геруа, все это «не помешало настоящему автору – генерал-адъютанту Алексееву – затеять расследование о причинах слабых достижений, замолчав свое авторство, и – в результате – сменить генерал-адъютанта Безобразова, включив гвардию в новую Особую армию генерала Гурко»[374].
Следовательно, первой причиной будущего неудачного наступления стала местность, предназначенная для атаки. Бесчисленное количество рукавов разлившегося Стохода создали чрезвычайно заболоченную местность, поэтому по фронту гвардия могла наступать не более чем всего десятью ротами. Остальные войска шли колоннами в затылок друг за другом, чем очень облегчали дело для артиллерии врага. Г. О. Раух описывает местность непосредственной атаки 15 июля следующим образом: «Пространство между позицией противника и нашими головными траншеями представляло собой узкую болотистую низину, в это время года совершенно высохшую и лишь поросшую низкой и редкой болотистой травой. Ширины этой низины на правом нашем фланге было не более 200 шагов, а на левом – немного более. Примерно посредине низины, немного ближе к неприятелю, шли проволочные заграждения противника в 2–3 ряда проволоки. По западному берегу низины пролегала первая линия траншей противника и тут же близ берега начиналась деревня Трыстень. По бокам деревни к берегу подходили группы лесных насаждений, скрывавшие от взоров и от нашего наблюдения характер дальнейшей местности. Все пространство до матки р. Стохода было занято перелесками и полями. На северо-запад от Трыстеня вдали видна была песчаная, казалось, пологая вершина, а за ней совсем смутно – деревня Витонеж»[375].
Следующим негативом в деле успеха атаки стала нехватка сил и артиллерийских средств. В течение 4–5 июля гвардия сменяла стоявший на этом участке фронта 39-й армейский корпус С. Ф. Стельницкого. То есть – войска, уже освоившиеся с местностью и имевшие определенную полезную информацию, уходили, а на их место пришли совершенно ничего не знавшие подразделения. В гвардии это понимали, и В. М. Безобразов попросил А. А. Брусилова оставить 39-й корпус ему в поддержку, а если это невозможно, то хотя бы оставить корпусную артиллерию для прорыва.
Телеграмма Безобразова Брусилову от 6 июля говорила: «Операцию могу начать с артиллерийской подготовки утром 10-го. Ввиду краткости срока для изучения фронта и подготовки артиллерийских данных, ходатайствую об оставлении временно в моем распоряжении всей тяжелой артиллерии, стоящей на будущем моем фронте, особенно 39-го армейского корпуса, уже освоившейся с участком, выбранным для удара и имеющей точные данные». В этом Безобразову было отказано, так как 39-й корпус передавался в 8-ю армию (Журнал военных действий штаба 2-го гвардейского корпуса четко сообщает, что первоначально предполагалось, что 2-й гвардейский корпус будет атаковать совместно с 39-м армейским[376]). Штаб фронта отказал и в артиллерийской поддержке: как заявил в разговоре по прямому проводу с генерал-квартирмейстером гвардии Б. В. Геруа генерал-квартирмейстер Юго-Западного фронта Н. Н. Духонин – «если оставить артиллерию вам, то 8-я армия сейчас же запротестует»[377].
Следовательно, гвардейцам пришлось самостоятельно пристреливать артиллерию, проводить разведку и прочее. Конечно, они сделали все, что могли: предназначенный для атаки 2-й гвардейский корпус получил почти всю артиллерию гвардейского отряда – 96 – 3-дм орудий 3-й гвардейской и стрелковой артиллерийских бригад, 2-й мортирный дивизион – 12 полевых гаубиц, тяжелый артдивизион – 8 – 6-дм гаубиц и 4 дальнобойные пушки. Инспектор артиллерии корпуса А. Ф. Гилленшмидт и другие артиллерийские начальники 12 июля произвели разведку позиций, но дело ограничилось простым наблюдением, так как данных аэрофотосъемки не было.
Хорошо, хоть снарядов было достаточно. Об инспекторе же артиллерии гвардии герцоге М. Г. Мекленбург-Стрелицком Брусилов говорит: «Человек очень хороший, но современное значение артиллерии знал очень неосновательно, тогда как артиллерийская работа была в высшей степени важная, и без искусного содействия артиллерии успеха быть не могло». То есть главкоюз знал о слабых качествах главного артиллериста гвардии, но почему тогда сам же готовил неуспех – 39-й армейский корпус во время ковельской операции бездействовал, ограничиваясь демонстрацией. Почему нельзя было отдать гвардии тяжелую артиллерию 39-го корпуса – вопрос.
Следующий момент – это перемены командного состава незадолго перед наступлением. Во-первых, взаимозамена корпусных командиров. Выздоровевший дядя императора великий князь Павел Александрович пожелал вернуться в строй, и ему в силу титула дали 1-й гвардейский корпус, Г. О. Рауха перевели на 2-й, а В. А. Олохова – вообще убрали в резерв чинов (в Александровский комитет о раненых). То есть генерал Раух полгода готовился воевать с 1-м гвардейским корпусом, знал всех подчиненных и их возможности, и в силу титулатуры такая замена – рокировка прямо накануне боев