Поэтому солдаты атакующих войск, помимо воинского снаряжения, тащили на себе еще и вязанки хвороста для заваливания болотистых мест и доски для преодоления колючей проволоки. Такое «воскресение» тактики периода феодализма не могло пройти безнаказанно в современной войне, да еще в условиях наступления на ровной местности, насквозь простреливаемой пулеметным и артиллерийским огнем. В итоге вынужденно принятой под давлением местности самоубийственной в современной войне тактики ударная группа понесла громадные потери. Наградной лист санитарному отряду старшего унтер-офицера М. Онишина «За самоотверженную деятельность перевозкой раненых», показывает огневой вал неприятеля: «Перевозили раненых под ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем противника, с полковых перевязочных пунктов гвардейской стрелковой дивизии и подвергались бросанию бомб с аэропланов»[399].
Как говорилось выше, основным направлением русской атаки стала деревня Трыстень, которая была взята в ожесточенном бою Кексгольмским и 4-м стрелковым полками. Для того, чтобы маневрировать войсками в прорыве, Г. О. Рауху была нужна информация об обеспеченности правого фланга – как идет бой за Ясеновку – передовую позицию одного из узлов германской обороны – Витонежа, атакуемую полками 1-го гвардейского корпуса – «успех этой атаки окончательно и твердо обеспечивал мой правый фланг и в этом виде был весь его тактический смысл». Но прямой связи между корпусами не было, а штаб отряда молчал. Лейб-гвардии Егерский полк быстро взял Переходы, но штурм Рай-места провалился, и австрийцы отошли оттуда лишь на следующий день.
Уже к вечеру выяснилось, что штурм Ясеновки провалился вследствие отсутствия артиллерийской поддержки. В то время как германские батареи расстреливали атакующих гвардейцев – «в 5–10 минут из трех полных батальонов преображенцев, т. е. из 3000 человек, осталось немногим больше 300», – русская артиллерия молчала, даже когда немцы стали добивать русских раненых, лежащих под проволокой[400]. Атака павловцев и финляндцев совсем не удалась из-за болотистой местности: «Оба эти полка выказали массу выдающегося мужества и истинно гвардейского порыва, несколько раз пытались дойти до проволоки противника и перейти через нее, но прямо массами тонули в болотах, неся громадные потери от огня противника»[401].
В этом бою ярко сказался тот просчет в подготовке гвардейских соединений, что был допущен генералом Безобразовым в период оперативной паузы – нехватка или отсутствие вспомогательных войск, столь необходимых в современной войне. Связь играла громадную роль в руководстве войсками со стороны высших штабов – хотя бы знать, куда отправлять подкрепления. Наградной лист старшим унтер-офицерам 3-й гвардейской пехотной дивизии И. Перевертону и Ф. Балашову за бой в Трыстене: «Находясь на наблюдательном пункте начальника дивизии… под сильным и действительным ружейным и артиллерийским огнем противника, наводя линии и руководя исправлением их, обеспечивали беспрерывность связи в течение всей операции, что послужило одной из главных причин достигнутого дивизией крупного успеха – прорыв неприятельского фронта, взятие 24 орудий, пулеметов и более 1200 пленных»[402].
О наступлении на Трыстень лучше всего, конечно, скажет участник войны, служивший в лейб-гвардии Кексгольмском полку барона Н. И. фон Штакельберга, наносившего главный удар в 3-й гвардейской пехотной дивизии. «Из окопов передней линии был виден, местами заболоченный, мокрый луг с озерцом Окнище посередине, дальше сухая шагов в 200, полоса невысокого подъема и на нем, где на прямом выстреле от нас, где в тысяче шагов, широкие ряды проволоки на кольях и первая линия неприятельских окопов, а против нашего правого фланга – укрепленный Трыстень». На то, чтобы преодолеть расстояние до Трыстеня, кексгольмцам понадобилось 15 минут, но к этому времени передовые подразделения уже потеряли половину людей и почти всех офицеров. Русские с маху взяли все три линии австрийских окопов уже к 14.00, то есть – за час ожесточенного рукопашного боя в пылающей деревне. Однако атаковавший вместе с кексгольмцами Петроградский полк не смог взять неприятельский редут (его возьмет Литовский полк А. Е. Кушакевича к 16.00), и успех в Трыстене не был развит. Лейб-гвардии Кексгольмский полк потерял за день 60 % своего состава, причем раненых было в 8 раз больше, чем убитых[403].
По мере развития атаки в штаб 2-го корпуса стали поступать постепенно все увеличивающиеся сведения об успехе, взятии пленных и орудий, и – больших потерях. Поэтому в скором времени Раух отправил П. А. Дельсалю 2-й стрелковый полк его дивизии, так как атака могла захлебнуться. Дело в том, что 3-м стрелковым полком командовал только что назначенный преображенец А. С. Иванов, сменивший заболевшего и отправленного в резерв чинов при штабе Петроградского военного округа Н. Н. Кривицкого, еще не успевший узнать своих подчиненных. В итоге 3-й стрелковый полк увлекся, оторвался от своих, а Иванов «растерялся и оказался не на высоте своего положения, так что на деле управления в полку не оказалось» (Иванов потом был отчислен). Соответственно 4-й стрелковый полк М. Н. Скалона был вынужден развернуться на три версты и потерял ударную силу[404].
В этот тяжелый момент ситуацию выправили моряки. Когда немцы контратаковали полк Иванова, по личной инициативе командир роты гвардейского экипажа, сражавшегося у деревни Щурин, лейтенант Храповицкий выдвинулся, ударил противнику по флангу, помог его остановить и опрокинуть и даже взял неприятельские орудия. Наградной лист боцману А. Гребенщикову: в бою 15 июля «при атаке сильно укрепленной позиции гвардейцев у деревни Щурин, под сильным огнем, командуя взводом, прорвался через две линии проволочных заграждений в окоп и, выбив оттуда противника, погнал его вдоль окопа, взяв пленных»[405].
К вечеру 15 июля подкреплений попросил и командир 3-й гвардейской пехотной дивизии В. В. Чернавин, так как Кексгольмский полк понес ни с чем несообразные потери. Раух отправил ему два батальона Волынского полка, оставшись практически без резервов. Ночью 16-го противник оставил Ясеновцы и отошел за Стоход к Витонежу, опасаясь окружения со стороны 2-го корпуса. Побывавший на следующий день в гвардейских частях британский военный атташе А. Нокс отметил: «Вчерашнее наступление на Витонеж закончилось полной неудачей. Поселок, как оказалось, был хорошо укреплен; у противника много пулеметов. Никто не ожидал встретить здесь фортификационные укрепления…»[406]
Взять Витонеж так и не удалось, но лишь – переправиться напротив Витонежа на левый берег Стохода и создать там плацдарм. К сожалению, этот плацдарм впоследствии стал ловушкой для державшихся там подразделений. 1 ноября германская 121-я пехотная дивизия генерала Витфурта с незначительными потерями овладела предмостным укреплением, взяв гарнизон в плен[407].
Невзирая на, казалось бы, успешную атаку (пусть и оплаченную большой кровью) занять переправы у Колочи не удалось, только закрепиться на южном берегу. Русские вышли на линию реки Стоход, но и только. Следовательно, пробиться к Ковелю одним ударом не получилось. Для связи с 1-м корпусом в штаб Рауха прибыл великий князь Дмитрий Павлович, состоявший в распоряжении своего отца великого князя Павла Александровича. Ночь прошла спокойно, но рано утром германская авиация бомбила русские штабы.
Между тем в 1.30 ночи 16 июля воодушевленный трофеями В. М. Безобразов отдал директиву об утреннем наступлении на Витонеж вместе с 1-м гвардейским корпусом[408]. Однако сделать этого войска просто не могли, так как были выбиты в бою 15 июля. «Записка без подписи» говорит о негативе ставки на живую силу: «Ввиду отсутствия подготовки и неумения использовать технические средства для наступления, русское командование заменяется стремлением раздавить врага почти исключительно живой силой, путем яростных и почти все время неудачных атак пехоты без достаточного применения выработанных практикой войны способов их поддержки». Сравнение: 8-я армия за 23 мая – 5 июня потеряла 30 тыс. чел., но взяла 105 тыс. чел., 100 орудий и 500 пулеметов. Гвардия в июльских боях потеряла 32 тыс. без всякого результата: «Этот способ ведения войны – бессмысленный и жестокий… ведет только к неудачам и ослаблению армии»[409].
Безобразов распорядился передать гвардейскую стрелковую дивизию П. А. Дельсаля, считая и 1-й полк дивизии (последний резерв Г. О. Рауха) 1-му гвардейскому корпусу, который должен был штурмовать Витонеж силами 2-й гвардейской пехотной дивизии К. А. Гольтгоера. Раух считал, что лобовой штурм прикрытого Стоходом и болотами Витонежа бессмыслен, и следует обойти его с запада. В докладе Безобразову Раух предложил либо обойти Витонеж, либо поручить его штурм Рауху, дав ему дивизию Гольтгоера. Сознавая слабость великого князя Павла Александровича как командира, В. М. Безобразов согласился со вторым вариантом, назначив атаку на 18 июля.
Два дня русские вели отдельные бои, пытаясь улучшить свое расположение и отбивая контратаки немцев. Гвардейские Волынский, Московский, Гренадерский, 2-й и 3-й стрелковые полки переправлялись через Стоход, пытаясь создать плацдармы, но выбивались германскими резервами. Потери были ужасающими – лейб-гвардии 3-й стрелковый полк, Егерский и Московский полки были сведены в батальоны.
Большие потери понес Волынский полк, оттеснявший немцев к Стоходу. Наградной лист пулеметчику Кексгольмского полка ефрейтору М. Ильюшину: 17 июля, «потеряв ранеными пулеметного унтер-офицера и номеров, пошел дальше и недалеко от окопов противника открыл огонь из пулемета, который заставил противника очистить окопы и по занятии их держался в окопах еще целые сутки, отбивая огнем пулемета неоднократные контратаки противника»