Она сошла с тропинки, подкралась в собственному забору и поглядела в щель между штакетин. На крыльце стояли двое незнакомых ребятишек – мальчик и девочка, оба невысокие, худенькие. Мальчик в очках и огромных, будто чужих, ботинках, у девочки из-под зеленой шапки торчали светлые косы, и ресницы, и брови были белые. Третий гость – крупный парнишка в ярко-красной курточке – сидел прямо на ступеньке.
– Я предлагаю ждать! – сказал мальчик в очках. – Искать ее сейчас в лесу неблагоразумно. Мы можем разминуться.
– И заблудиться можем, – подхватил здоровяк в красной куртке. – Помните на вокзале фотографию пропавшего мальчика? Я не хочу так же потеряться.
– А вдруг! – проронила девочка. – А вдруг! – И ничего больше не сказала.
Берта не любила подслушивать чужие разговоры. Она вошла во двор, появилась из-за ржавой бочки, и разговоры сразу смолкли. Здоровяк в красной куртке подскочил со ступеньки.
– Ой! – сказала девочка. – Это вы!
– Разумеется, – отозвалась Берта. – Это я. Никак не индийская принцесса Рани Падмини с говорящим попугаем.
– Как хорошо, что вы вернулись! – сказал мальчик в очках. – Нам нужны именно вы, а не индийская принцесса!
Тут Берта начала что-то соображать. Эта троица показалась ей знакомой, и, чтобы подтвердить свою догадку, она спросила:
– Вы кто?
– Мы подписчики! – с достоинством произнесла девочка.
– Ваши, – уточнил мальчик в очках. – Я – Пиранья Паломета.
– Хм, Пиранья, вот ты какая… какой… – Берта запуталась и замолчала.
– Мой никнейм образован от названия хищной рыбы, обитающей в бассейне реки Ориноко. Поясняю, потому что обычно все спрашивают, – сказал мальчик в очках.
– Андроид Коннор – это я, – представился мальчик в красной куртке. – Это просто так псевдоним, ничего не обозначает. Сам придумал.
– Я – Лиза Углик! – сказала девочка. – Вы догадались?
– Как вы меня нашли? – спросила Берта.
Троица переглянулась.
– Да мы каждую тропинку здесь выучили благодаря вашему блогу! – сказал за всех мальчик в очках.
– Поворот на шоссе! Пужайка! Горелый лес! Кочка! Земляничные поляны! – перечисляла девочка.
Берта замахала руками, как если бы увидела несущихся на нее оводов.
– Погодите! – сказала она. – Дайте мне переварить все эти новости.
Дети замолчали, с тревогой глядя на нее. Берта прикусила губу, насупилась.
– Вот тебе и обратная сторона публичности, никаких тайн, – пробормотала она.
– Вы уже переварили, Берта? – осведомился Андроид Коннор.
– Тогда скорее! – поторопила ее Углик. – Поехали! Там мой дядя! На машине!
– Какой дядя? Куда поехали? – спросила Берта.
– Как это «куда»? Мы поедем в город, к Марусе, – за всех сказал Пиранья.
Берта прислонилась к бочке с золой. Она почувствовала, что в ней сели батарейки, на этот раз совсем.
– Никуда я не поеду, – сказала она.
Дети переглянулись. Лиза Углик насупилась. Коннор покачал головой. Пиранья тяжело вздохнул. Берту кольнула совесть.
– Мне очень жаль, что вы ехали зря, – сказала она и, подумав, добавила: – Ждите тут, я принесу вам варенья.
Берта была бы рада скрыться в доме от взглядов, требующих от нее невозможного. «В конце концов, у них есть родители! – думала она. – Пусть мамы и папы объясняют детям, что порой истории заканчиваются не так, как хочется, и это называется ”прозой жизни“. А я не хочу им это объяснять!»
– Нам не нужно варенья! – выкрикнула Углик. – Мы хотим, чтобы вы встретились с Марусей! Чтобы вы снова вместе вели блог! Рассказывали разные истории! И сказки! И что-нибудь изобретали!
Берта, стоя в дверях, нехотя повернулась к ребятам.
– Наверное, Маруся уже и не помнит меня, – сказала она.
Три пары глаз смотрели на Берту не мигая. «Глядят как на волшебницу. А я не волшебница! Все мои тайны – это два вставных зуба да странная сестрица», – подумала она и добавила:
– Я теперь для нее слишком старая.
Эта новая, сумрачная и задумчивая Берта могла бы объяснить: из двоих – того, кто ушел, и того, кто остался ждать, – раньше стареет второй. Пусть это не всегда заметно внешне. Но душа от долгого ожидания исполняется обреченности, теряет вкус к настоящему – одним словом, вянет. Но она не была уверена, что дети ее поймут. Они не сводили с нее пытливого взгляда.
– Я кое-что пообещала ее отцу. Понимаете вы? – сказала Берта чуть громче, чем хотела.
Дети снова не поверили. Она могла бы рассказать еще кое-что. Как однажды полетела к дорогому человеку на самолете. О, не удивляйтесь. Берта не всегда была такой букой, вовсе нет, когда-то и она верила в чудеса, романтичные истории и сказки со счастливым концом. Тем далеким летом ее юности почтальон задержался дважды: когда отправлял ее письмо дорогому человеку с одним словом – «Приеду» – и когда доставлял ответное письмо ей. Дорогой человек писал Берте: «Не приезжай!» Два письма разминулись. Вам, детишкам из двадцать первого века, даже представить такое сложно. И уж точно вы не можете знать, как это глупо – прилететь к дорогому человеку, который тебя не ждет. Нет уж! Хватит с Берты трагикомических положений!
– Вы ошибаетесь! – заявила девочка.
– Заблуждаетесь, – поправил мальчик в очках.
– Она просит вас! Выйти на связь! Мы пообещали! Помочь! – сказала девочка, красная от волнения.
И ребята, перебивая друг друга, рассказали, что Маруся до сих пор снимает видеоблог, где вспоминает о Берте, Мирте, Брусничном холме. В каждом видео она говорит, что очень скучает и хочет вернуться на холм вместе с мамой и папой, например, на Новый год (ах, как бы это было прекрасно: живая елка, прогулки на лыжах, уродливый сладкий пирог, а спать можно всем вместе на полу, возле печки), да боится, что Берта рассердится, потому что очень ценит собственное одиночество. А еще Маруся страшно волнуется, потому что Берта пропала из интернета.
– Как она сказала?.. Так и сказала – спать на полу, возле печки? – взволнованная Берта в сотый раз заставляла троицу повторить, что именно говорила Маруся и какое у нее было при этом лицо. – А что у нее в школе? А дома? Нет, рассказывайте всё-всё! Неужели правда – она хочет вернуться? Она меня ищет?
Берта не верила своим ушам и в то же время понимала: Маруся не могла поступить по-другому. В глубине души Берта всегда это знала. Дети галдели и показывали ей фотографии на телефоне. Экран почему-то дрожал перед ее глазами.
– Ох, вот обратная сторона публичности, у человека не остается никаких тайн, – говорила она.
Никто не знал, какая борьба происходила сейчас в душе Берты. Держать слово или поддаться чувствам? Два указателя вели в разные стороны. Хорошо бы подсмотреть, куда приведет первый, а куда – второй. Но сколько ни вглядывайся вперед, будущее всегда остается в тумане.
– Дети, не могли бы вы помолчать? – попросила она.
Берта вошла в дом за советом. Она и в самом деле хотела поговорить с Миртой. Но все решило электричество. Она отвернула клокочущий кран и заговорила быстро-быстро:
– Я знаю, что ты скажешь, сестра. Что нормальные люди сначала думают, а потом делают. А когда наоборот – получается все шиворот-навыворот, и всем худо… Нет-нет! Теперь я вполне осмысленно не хочу ни о чем думать! Главное – она меня ждет.
Берта закрутила кран. Через полчаса вся компания с трехлитровыми банками варенья наперевес бежала по деревне, словно участвовала в необычном состязании «Ухитрись не разбить банку». Они так шумели, что любознательные дети пасечника высыпали во двор, а старший мальчик от удивления забыл палец в носу. Машина дяди оказалась заперта, и самого дяди нигде не было видно. Берта с ума сходила от нетерпения, пока ребята искали его. Он вышел из ближайшего лесочка со счастливой улыбкой и грибом в руках.
– Места-то какие, а? – сказал он Берте, приглашая ее подивиться красоте открытого им Брусничного холма, круто повернулся к Лизе Углик. – Слушай, крош, не построить ли нам тут дачу? Как идея? Наши будут в восторге!
Берта содрогнулась. Она представила толпу восторженных дачников, которые будут приезжать на машинах, коптить воздух, топтать лес, занимать берег Пужайки своими ленивыми телами. Бр-р!.. После! После она что-нибудь придумает и не допустит такого бесславного будущего для Брусничного холма. Возможно, для этого ей придется объединить силы с Анной-Леопольдиной и даже воссоздать Женское общество.
А пока Берта трясется по ухабам на переднем сиденье автомобиля. Сжимает в руках банку брусничного варенья в знак того, что она вовсе не будет сердиться и совершенно незачем ждать Нового года, чтобы встретиться с теми, кто дорог.
Вот и поворот на шоссе. Скоро они приедут в город и найдут дом с красным голубем на фасаде. Поднимутся в квартиру номер восемьдесят три. Дверь откроет отец Маруси. Он сдвинет брови, увидев Берту. Ей трудно просить, но она скажет несколько простых слов. Неожиданных, но, если задуматься, единственно возможных, как пять вовремя найденных кусочков головоломки:
– Давайте посмотрим, что будет дальше.
Постепенно его лицо просветлеет. Он отступит в сторону, сделает знак: тише! Компания гуськом войдет в квартиру – все здесь, даже любопытный дядя Лизы Углик.
Берта навострит уши, потому что уловит знакомую мелодию фокстрота. Она приоткроет дверь и первой увидит осенние листья на окне и мелькающий бабочкой подол синего платья. Она сделает еще один шаг вперед, за ее спиной собьются в кучу дети. Кто-то начнет толкаться и шипеть.
Берта увидит кресло, в нем – красивую бледную женщину, которая не замечает гостей, потому что с улыбкой глядит на танцующую перед ней девочку. Музыка теперь гремит. Маруся в синем платье танцует фокстрот с невидимым партнером. Она кружится на месте, высоко вскидывает ноги, стучит невидимым каблучком.
Этот танец будет мало похож на настоящий фокстрот, он куда веселее. И Берта одобрительно кивнет.
Будет ли все именно так? Хотя бы одним глазком взглянуть на новую жизнь, новую Берту! Но это уже другая история, которая начнется, когда вы закроете книгу.