Как известно, рождественский праздник называют детским праздником: хоть раз в году дети становятся героями дня; около них сосредоточиваются все заботы. Производятся деятельные приготовления «на елку». Лесники потирают руки… Книгопродавцы и издатели выпускают «на елку» тысячи разных книг с затейливыми переплетами. Игрушечные магазины с утра до вечера переполнены прекрасными покупательницами, выбирающими замысловатые детские игрушки на елку Чухны вырубают последние сосновые рощи на финских болотах и везут в Петербург. Елки свозятся к Гостиному двору и на Сенной рынок. Прибыв в Гостиный двор, по большей части ночью, елки тотчас же устанавливаются правильными рядами, так что за ночь, точно по мановению волшебного жезла, возникает перед Гостиным двором целый сосновый лес. Между маленькими елками, разукрашенными искусственными цветами, гордо возвышаются и елки-великаны во всей своей естественной красе. Тут же стоит и «елка-крошка», никогда не видавшая леса и вышедшая на свет из рук мастера. Яркая зелень, подобно румянам, сразу изобличает ее искусственную красоту.
Дети-офени
Возле каждой зеленной лавки устанавливаются еловые рощи. В окнах магазинов выставлен пресловутый «старик с елкою» – эмблема зимы: из гипса отлита согбенная фигура деда с седою бородою, с красным от мороза лицом, одетого в шубе и в лаптях.
Во время предпраздничной сутолоки пульс столичной жизни бьет сильнее. Обездоленные судьбою сильнее чувствуют свое бедственное положение, и потому никогда в Петербурге не высыпает на улицу столько разных бродячих темных элементов, как накануне Рождества и Пасхи. Кроме нищих и ночлежников по улицам снуют многочисленные разносчики и мальчишки с разными игрушками.
– Купите старичка почтенного! – кричит Ванюшка, одетый по-зимнему, в полушубке, с корзиною в руках, где лежат гипсовые фигуры стариков.
– Старика с елкою для вашей милости, не угодно ли?
– Нос-то у него больно красный!
– Это, сударь, от морозу!
С наступлением весны мальчишки появляются на улицах с полевыми цветами. Подобно первым ласточкам, они напоминают обывателям, что за городом, где «даль голубая видна», там «шествуя, сыплет цветами весна». Эти юные торговцы промышляют весною букетами из роскошных первенцев полей.
Рано утром Ванюшка отправился за город и поджидал на дороге, когда чухонки понесут в город полевые цветы на продажу; у одной из них он перекупил целую корзину фиалок, ландышей и веток сирени, понаделал букетов и на другой день, в праздник Святой Троицы, стоял уже возле приходской церкви, где в это время толпилось множество торговок и торговцев первыми цветами.
– Сударыня, не угодно ли полевых фиалок?
– Букеты из ландышей!
– Ах, уже ландыши расцвели! Эй, мальчик, поди сюда!..
И мальчуган опрометью бросился на зов покупателя…
Петербургские нищие
Нищие на Смоленском кладбище[37]. – Дети-нищие. – Уличные музыканты. – Ночлежники.
I
Нищенство в Петербурге год от году усиливается и становится явлением самым обыкновенным. Кроме дряхлых стариков нищенством промышляют дети и даже женщины с грудными младенцами. Особенно много нищих бывает зимою, преимущественно накануне рождественских праздников. Знакомая сцена: во время праздничной сутолоки среди шумных улиц столицы торчит печальная фигура нищего, свидетельствуя своим умоляющим взглядом, что ему не хватило места на жизненном пиру.
– Смилуйтесь, убогому на ночлег! – произносит старик нищий, обращаясь к прохожим в холодный зимний вечер. Ветер подымает снег и кружит его в воздухе. Нищий стоит на Петербургской стороне около парка. Он одет в летнее пальтишко и в какую-то легкую шапчонку и весь съежился. Одна рука его скорчена. Лишь только прохожий поравняется, нищий, прося подаяние, указывает на скорченную руку, как на самый убедительный аргумент.
– Что же, вы не можете работать?
– Не могу, батюшка-барин, вот проклятую руку свело!
Прохожий подает нищему серебряную монету.
– Спасибо, благодетель мой, дай вам, Господи, доброго здоровья! – проговорил нищий, снявши шапку и делая крестное знамение.
В это время сильным порывом ветра чуть не вырвало шапку из рук нищего.
– Да наденьте шапку-то: ведь холодно!
– Э, барин, мы привыкли и к голоду, и к холоду…
– Где вы живете?
– Около церкви Николы-трунилы. Благочестивый уголок! Благочестивый! Нас тут живет трое: тараканщик, факельщик и я. Каждый из нас нанимает уголок у артельщика, а в четвертом углу помещается сам артельщик с женою. По утрам все мы идем на работу. Хозяин – на биржу, тараканщик – тараканов морить, я – на улицу, а факельщик – мертвых провожать на кладбище.
Видя некоторое участие к его житью-бытью, нищий обратился к барину с просьбою.
– Ваше благородие! Можно вас просить ко мне?
– Зачем же я к вам приду?
– У меня просьба до вас будет…
– Ну, говорите!
– Напишите мне прошение о вспомоществовании, я его подам в контору на Васильевском острове.
– Кому же вы подадите?
– Богач, миллионер… Страсть! Фамилию-то я его позабыл… еще рудники свои на Урале имеет…
– Де…в, что ли? Да разве контора принимает подобные прошения?
– Говорят, тысячи на это дело расходует: кому три, кому пять рублей… Вот я и хочу попытать счастья…
– Хорошо, я опишу, что вы – нищий, и тогда раскрывай шире карманы!
Старик обрадовался, как голодная курица, которой просо снится.
Кроме нищенства, этот старик промышляет еще другими способами: исполняет в церкви обязанность придворника и, наконец, благодаря рекомендации своего товарища, ходит с факелом впереди похоронной процессии. При исполнении обязанности факельщика нищий сбрасывает с себя рваное рубище и облачается в черный фрак и цилиндр, полагающиеся от гробовщика.
Нищий сетовал, что обязанность факельщика – самая неблагодарная:
– За проводы на тот свет дают 40 копеек. А ведь конец-то какой!.. Идешь, идешь черепашьим шагом, устанешь, промерзнешь… особенно если на Митрофаниевское кладбище[38]…
Иногда нищий ходит в больницу «отчитывать» покойников. Ему удалось пристроиться к покойницкой в одной из городских больниц. Случается отчитывать сразу нескольких покойников, и вознаграждение за труд получается с каждого покойника отдельно.
– Ну что, много зарабатываешь?
– Какое! Гроши одни «начитываешь»! В этой больнице умирает народ бедный, чернорабочий… Гол, как сокол! Приедет в Питер, да здесь ноги-то и протянет. Похоронить не на что. До наживы ли тут?
Лишь только ударит первый колокол ко всенощной или к обедне, нищий уже плетется к церкви Николы-трунилы, где и становится у церковной двери. Обыкновенно в это время он тщательно причесан, почищен, стоит чинно, прислушиваясь, нейдет ли кто-нибудь. Заслышав шаги посетителя, он тотчас отворяет ему двери. За эту услугу его награждают иногда подачкой. По окончании церковной службы нищий вместе со старухами и монахинями, собирающими на построение храма, становится на паперти, протягивая руку прихожанам. Но главную арену для нищенства представляет Смоленское кладбище. Нищие, избравшие своей резиденцией это кладбище, имеют, так сказать, особый нюх. Они за несколько дней вперед уже знают, что будут богатые похороны, и стекаются толпами, точно шакалы.
Смоленское кладбище сосредоточивает вокруг себя своеобразные промыслы, которыми питается не одна сотня бедняков. Когда с Малого проспекта вы повернете на 17-ю линию, сразу заметите, что здесь уже начинается царство мертвых. По всей улице, направо и налево, попадаются лавки и магазины для продажи памятников; около ворот выставлены напоказ тысячи крестов для покойников; по заборам развешены многочисленные венки; на средину дороги беспрестанно выбегают навстречу прохожим бабы-торговки, предлагая купить «веночек», который они назойливо суют вам под самый нос. Торговки венками арендуют у какого-нибудь домовладельца забор, выходящий на улицу, и развешивают на нем свой товар. Торговля «на заборе» распространена до того, что редкий из них не занят венками.
Кресты для покойников изготовляются особыми мастерами. На дворах у них – целый лес крестов. Каждый рабочий рубит их в день от 3 до 6 штук, а детских так и целую дюжину.
Богатые могилы украшаются живыми цветами. Недалеко от кладбища существует оранжерея, откуда цветы идут исключительно на могилы.
У самых ворот кладбища, под навесом, сидит несколько дряхлых старух, перед ними кружка с надписью: «На пропитание богаделенок». Если кто-нибудь из прохожих опустит в кружку подаяние, старухи набожно крестятся и все в один голос произносят: «Спаси, Господи, и помилуй благодетеля нашего!»
Мафия попрошаек существует давно. Так, сегодня в России многие бабушки-славянки, стоящие с протянутой рукой у кладбищ, вокзалов и в метро – те же рабы. Их в основном везут из сел Украины и Молдавии, предлагая в Москве работу нянями или уборщицами. Тут отбирают паспорта, запугивают, спаивают, иногда даже намеренно калечат – чтоб выглядели более жалостливо. В день зарабатывают от 700 до 10 тысяч рублей. Вот некоторые факты о лженищих в Москве:
Нищий крестьянин
1. Многие попрошайки, которых вы видите в метро и около храмов, на самом деле находятся под контролем преступных группировок.
2. Территории, где просят милостыню, строго контролируются «смотрящими», и они быстро прогоняют «чужаков». Это означает, что вероятность встретить действительно нуждающегося человека в сложной ситуации практически нулевая.
3. Самих попрошаек можно разделить на две категории: мошенники и рабы. Мошенники делятся с хозяевами «точек» половиной своих доходов. Например, в самых оживленных местах они могут зарабатывать около 10 тысяч рублей в день. Рабы же привозятся на рабочее место рано утром и забираются вечером. Они работают лишь за еду и ночлег.
4. Согласно активистам, работорговцы привозят мужчин и женщин среднего возраста из стран СНГ и регионов, платя за них суммы от 20 до 30 тысяч рублей.
5. Бабушки славянской внешности и инвалиды получают до 70 тысяч рублей.
6. Наиболее дорогостоящие «работники» – это младенцы, которые используются женщинами-попрошайками (их называют «Мадоннами») на улицах. Цена на детей может достигать 100 тысяч рублей.
7. Обычно каждый раб начинает окупать свою стоимость для хозяина менее чем через месяц.
8. Часто женщины среднего возраста, одетые в непрезентабельную одежду, выступают в роли бабушек. Они стоят на коленях, скрывая лицо, чтобы не было видно прохожим.
9. Некоторые беременные женщины используют накладные животы, чтобы вызвать сострадание у прохожих.
Богадельня устроена при кладбищенской церкви, и богаделенки ведут между собою очередь, кому сидеть с кружкою. Каждый день сидят четыре старухи; собранные деньги делятся поровну. На кладбище они слывут под именем поминальщиц. Кроме них этим делом занимаются и нищие, которые вереницами стоят по дорожкам кладбища. В изорванных одежах, нередко с разными физическими недостатками, нищие и нищенки молчаливо ожидают подачки на помин рабы или раба Божьего…
– Смилуйтесь, убогому на пропитанье!.. – обращается к прохожим старик нищий.
Под влиянием элегического настроения прохожие, пришедшие вспомянуть «зде лежащих», щедро оделяют нищую братию. Подавая милостыню, называют и имя усопшего.
– За раба Божьего Ивана!
– За рабу Божью Елизавету!
– Помяни, старичок, раба Божия Николая! – кричит одна поддевка.
Приняв монету, старик творит крестное знамение и, возведя глаза к небу, набожно произносит: «Упокой, Господи, душу раба твоего… во царствии твоем!»
Смоленское кладбище занимает собою площадь в 55 десятин. Для рытья могил организована артель могильщиков. За рытье могилы каждая третья копейка причитается могильщикам, а остальные две копейки идут в пользу церкви.
Посредине кладбища – деревянный навес с надписью: «Артель могильщиков».
Под навесом, на стенах, висит множество ключей от склепов, мавзолеев и могильных решеток; чтобы не перепутать, к каждому ключу привязаны деревянные дощечки с надписью фамилии их владельцев.
Отправляясь на работу, могильщик берет с собою «щуп», лопату и ведро. Щуп – это стальная палка, в палец толщины, в сажень длины, на одном конце заострена, а на другом имеется ручка. Прежде чем рыть могилу, могильщик ощупывает место: если щуп идет в почву свободно – значит, там никого нет, а если место занято, щуп стукнет в гробовую доску. Так как Петербург стоит на болотистой почве, то при рытье могилы на дне ее почти всегда бывает вода, которую могильщики и выливают прочь ведром. Впрочем, в летнее время гроб зачастую опускается в могилу прямо в подпочвенную воду. При отдании последнего долга (особенно если похороны богатые), нищие толпятся и около кладбищенской церкви, и возле могилы, чтобы «помянуть добром покойничка».
Могильщики, бросив на могилу последнюю лопату земли, обращаются к распорядителю похорон с просьбою «пожаловать на чаек», чтобы было чем помянуть покойного!
Около Смоленского кладбища, по 17-й линии, имеется несколько кухмистерских, в которых справляют поминки по усопшим. Родственники и знакомые умершего с кладбища прямо заворачивают в кухмистерскую с официантами, где, по славянскому обычаю, бывает кутья и блины.
Когда все гости съедутся, последними приходят в кухмистерскую факельщики, которые обыкновенно обращаются к распорядителю с вопросом: «Прикажете помянуть покойника?», то есть – можно ли принять участие в пиршестве или нет?
Среди факельщиков нередко можно встретить и знакомого нам старика нищего. Попав на богатую тризну, он от избытка чувств благоговейно повторяет:
– Вечная память покойному!
– Вечная память!
Особенно любопытно наблюдать детей-нищих, собирающих милостыню, так сказать, под предлогом своей юности. С ними мы сейчас и познакомим читателя.
II
– Подайте милостыню, Христа ради!
– Пожалейте сироту! – стоя на панели, проговорил мальчишка лет десяти, босоногий, в рваной ситцевой рубахе.
«Ах, Боже мой, с таких лет и уже промышляет нищенством! Что же из него выйдет потом!» – подумала какая-то нарядно одетая дама, остановилась возле мальчугана, достала кошелек и сунула ему серебряную монету.
– Спасибо, сударыня!
Изо дня вдень маленький нищенка слонялся по улицам, обращаясь к прохожим плаксивым голосом, нараспев. Зимою, бывало, поздно вечером стоял он где-нибудь у забора, съежившись от холода, с красными, как лапы у гуся, руками. По праздникам мальчишка промышлял около церквей.
– Ты опять здесь торчишь! Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не смел попадаться мне на глаза!
При этих словах городовой схватил мальчишку за руку.
– Дяденька, прости, больше не буду!
– Говорил, не попадайся! А теперь пеняй на себя: быть тебе в комитете нищих!
– Дяденька, прости… тетка посылает… ведь я не по своей воле!..
– Разве у тебя родных нету?
– Нету… сирота!..
– Ладно, все вы прикидываетесь казанскими сиротами. Ужо в нищенском комитете разберут… Да и с нас тоже ведь взыскивают. Того отпусти, другого отпусти – этак вас столько расплодится, что и удержу не будет!
На этот раз городовой был неумолим и повел нищего в ближайший участок, где о нем и составили протокол.
Переночевав в «клоповнике», куда обыкновенно сажают буйных и пьяных для вытрезвления, нищенка на следующий день был препровожден в «комитет нищих». Понурив голову, плелся по улицам десятилетний мальчуган в сопровождении городового, с рассыльной книжкой под мышкой. Встречные прохожие невольно окидывали его взглядом с ног до головы. На Литейном проспекте какая-то «базарная дама», состоявшая членом двух благотворительных обществ, остановила городового, чтобы спросить, куда ведут мальчишку.
– Так молод и уже попался!
– За прошение милостыни, сударыня, а теперь в нищенский комитет веду, там ему и резолюцию пропишут!
– Высекут, что ли?
– Пеньку щипать заставят.
– Ну, идите, идите! Бог труды любит.
Комитет нищих помещается в огромном каменном здании, над которым имеется вывеска: «Комитет для разбора и призрения нищих». При входе прибита кружка с надписью: «Христа ради для нищих». В приемной комнате висел на стене бюллетень о количестве прибывших за этот день нищих. В этом бюллетене особая графа отведена для мужчин, особая – для женщин, и наконец – для детей. На столе лежит массивная книга, куда записываются пожертвования в пользу находящихся в комитете нищих. На первой странице – эпиграф: «Рука дающего да не оскудеет». Кроме денег жертвуют натурою, например съестными припасами и т. п. В конце росписи о пожертвованных предметах жертвователь нередко присоединяет и скромную просьбу: «во здравие» или «за упокой» такого-то.
Ежедневно то и дело приводят в комитет нищих: мужчин, женщин, взрослых и детей.
Когда городовой привел в канцелярию комитета малолетнего нищего, там уже толпилось несколько других нищих. Вот, например, привели старика с седою бородою, бедно, но чистенько одетого; на утомленном лице его написана полнейшая покорность своей злодейке-судьбе.
– Что брат, старичок, в гости к нам пришел?
Старик засмеялся и закашлял:
– Еще бы немного дотянуть – и тогда всему конец!
Стуча по полу деревянной ногою, медленно ковылял нищий-калека. Он пришел просить от комитета пособия. Подобные калеки-нищие пользуются своего рода привилегиею: их и городовые не трогают, ибо всякий думает, чем же им в самом деле и жить, как не милостынею.
Нередко в комитет нищих приходят за справками, «не забрали ли» известного субъекта. Какая-то женщина в платке и ситцевом платье осведомлялась, «не попался ли» ее муж.
– Вот уж третий день, точно как в воду канул! Хоть в полицию заявляй о греховоднике…
– А как по фамилии?
Женщина назвала.
– Да он третий день у нас «сидит».
– Из дворян или из простых?
– Из благородных… И пенсию получает, хоть и небольшую, а все – поддержка!
– Пенсионер, а нищенствует!
– Велика ли наша пенсия-то! Пять рублей тридцать семь копеек в треть… Сами посудите!
– Да, не разжиреешь! Ведь ваш муж второй раз попался.
– Что мне с ним делать? Слабость имеет к крепким напиткам… Как напьется, так и попадется… на выпивку и милостыню собирает!
В канцелярии каждому вновь прибывшему нищему составляют так называемый «разборный листок», в котором имеются следующие рубрики: имя и фамилия, звание, возраст, особые приметы, состояние здоровья, вероисповедание, причина, побудившая к прошению милостыни, ремесло, место жительства, какие сданы вещи и т. п.
– Ну-ка, мальчик, поди сюда! Как тебя зовут?
– Сашка!.. – робко ответил мальчуган.
– А фамилия?
– Не знаю…
Родные у тебя есть?
– Круглый сирота, ни отца, ни матери…
– У кого же ты живешь?
– У тетки…
– Вероисповедания какого?
Мальчишка встал в тупик.
– В церковь ходишь?
Бездомные мальчишки
– На святой неделе на колокольню звонить хаживал, а то вот голубей там ловили…
– Как фамилия твоей тетки?
– Не знаю…
– Место жительства?
– На Песках…
Подвели следующего нищего, молодого парня.
– Как тебя зовут?
– Не помню.
– Твоя фамилия?
– Не могу знать!
– Место жительства?
– А запамятовал, ваше благородие!
Этого закоренелого бродягу увели в особое помещение.
Торопливыми шагами подошла пожилая женщина и бух прямо в ноги.
– Ваше благородие, простите, не губите!
– Ваше звание и фамилия?
– Вдова, обремененная семейством! Дома двое детишек голодом сидят…
– Чем занимаетесь?
– Благостыней промышляю, свет не без добрых людей! С миру по нитке – голому рубаха…
– Можешь идти!
– Ваше благородие, осмелюсь просить вашей милости!
– Что такое?
– Не откажите вдове, обремененной семейством! Помогите! Заставьте вечно Богу молиться!
Женщину увели.
После допроса Сашутку вместе с другими нищими посадили в общее помещение, где все и ожидают дальнейшего решения своей участи. За это время они живут на полном иждивении комитета, получают обед – щи и кашу, спят на голых нарах. Нищих из дворян помещают в так называемую дворянскую половину, с матрасами и подушками для спанья.
Администрация комитета нищих состоит из вице-президента и восьми членов. Еженедельно, по четвергам, происходит заседание комитета, который и производит сортировку, разбор нищих. Дряхлых и больных определяют в богадельни и больницы, здоровых – на фабрики и заводы, праздношатающихся и бродяг – к мировым судьям, которые обыкновенно за бродяжничество приговаривают их в тюрьму, и наконец детей – в разные благотворительные учреждения.
Зимою, когда наплыв нищих бывает особенно велик, комитет собирается два раза в неделю: по четвергам и понедельникам. В день заседания комитета нищих собирают в присутствие. В это время можно видеть довольно своеобразное зрелище: нищие выходят из общей камеры один за другим, гуськом, и сосредоточиваются в приемной комнате. Таким образом, вы наблюдаете, так сказать, «марш нищих». По разнообразию типов это отребье общества представляет богатый материал для художника. Перед вашими глазами проходит целая вереница нищих: бабы, мужики, дети и т. д. Вообще, вся эта полуголодная толпа в рваных пестрых костюмах производит удручающее впечатление.
К двенадцати часам уже съехались члены правления. Это больше всего опекуны и разные благотворители. У некоторых на груди красуются звезды филантропического происхождения.
– Ваше превосходительство, осмелюсь вас побеспокоить? – догоняет одна женщина старичка во фраке, с цилиндром в руке.
– Что вам угодно?
– Вот прошение насчет пособия…
– Подайте в канцелярию, мы рассмотрим; теперь мне некогда – сейчас открывается заседание.
Каждого нищего вызывают поодиночке. Очередь дошла до Сашутки. Мальчугана ввели в присутствие; это – просторная комната, с высоким потолком и паркетными полами. На стенах дорогие картины на библейские сюжеты. Кроме того, висело несколько портретов разных деятелей, потрудившихся на пользу нищенства. Впрочем, имена этих деятелей, собственно для нищих, представляли собою звук пустой. Посредине присутствия стоял большой стол, накрытый зеленым сукном. Председатель сидел в конце стола.
«Какие все старики, – подумал мальчуган. – Чего им от меня надо?»
Один из членов комитета приступил к допросу.
– Ну, милый, поди сюда!
Торжественная обстановка смутила мальчишку, и он заплакал.
– Ты не плачь и не бойся нас, ничего худого мы тебе не сделаем!
– Чем ты занимаешься? Отвечай чистосердечно!
– Милостыню прошу!..
– Давно промышляешь этим?
– Третий год.
– Кто тебя посылает?
– Тетка.
– Много набираешь?
– В будни – полтину, а в праздник больше…
– Куда выручку деваешь?
– Тетке отдаю… а то будет бить, чтобы денег не проедал…
– Что же, у тебя и дядя есть?
– На фабрике работает… кочегаром…
– Ну, Саша, ты теперь не будешь просить милостыню, – отеческим тоном проговорил председатель, поглаживая мальчика по голове. – Мы тебя отдадим в школу, станешь умным мальчиком и не будешь шляться по панели.
И мальчишку поместили в ремесленное училище, находящееся при комитете нищих. Сюда поступают дети беднейшего класса столицы, по преимуществу круглые, беспомощные сироты.
После медицинского осмотра новичка сводили в баню, остригли, переодели, и маленький нищий начал новую жизнь.
III
К нищим по профессии следует причислить и уличных музыкантов, которые выпрашивают милостыню, так сказать, под предлогом художественного дилетантизма. Сюда же надо отнести и продавцов так называемой планеты счастья в конвертах. В Петербурге шатается множество бродячих музыкантов – итальянцев, чехов, немцев и савояров. Братья-славяне напевают «Шуми, Марица», савояры играют на волынке, итальянцы заводят шарманку, а чехи своею игрою на плохих арфах нагоняют «злого духа».
Уличные артисты образуют из себя небольшие артели, которые группируются по национальностям и роду музыкальных инструментов. Вот, например, артель арфистов и арфянок, по национальности чехи, приезжают в Петербург на летние заработки и останавливаются где-нибудь на окраине столицы. Человек до десяти арфистов играют на одного хозяина. Это – по большей части юноши, которые закабаляются по контракту года на два, на три. При готовом столе и квартире они получают до 100 рублей в год жалованья. Весь свой дневной заработок арфист обязан приносить хозяину. Каждое утро, повесив через плечо на ремнях свои арфы, арфисты отправляются на работу. Войдя во двор большого дома и поставив арфу на землю, арфист наигрывает на ней какую-нибудь музыкальную пьесу, по временам озирая окна многоэтажного здания. Раздаются мотивы «Венецианского карнавала», «Стрелочка», какого-нибудь модного вальса, старинной польки и т. п. Если с арфой ходит девица, то она при этом и поет, сопровождая пение игрою на арфе. Слушатели из окон бросают артисту медные деньги, завернутые в клочок бумаги. Деньги летят на мостовую, откуда арфист и подбирает их. Ежедневный заработок колеблется от 1 до 3 рублей. От ежедневной непрерывной игры у каждого арфиста на концах пальцев образуются мозоли, которые и предохраняют их от боли. К вечеру арфисты собираются домой. Многие из них бродят в окрестностях Петербурга по дачам.
Нищий-музыкант
Сколько зарабатывают уличные музыканты сегодня?
– в Москве – 1000 рублей в час,
– в Кемерове – 300–1000 рублей в час,
– в Красноярске – 1000–2000 рублей в день,
– в Курске – 100–3000 рублей в день,
– во Владивостоке – 400–2000 рублей в день.
У уличной игры есть свои плюсы: вы работаете только на себя; прокачиваете свои исполнительские и коммуникативные навыки; вы мобильны в планировании графика и локаций. Но есть и сложности: погодные условия не всегда располагают; для успеха играть чаще приходится кавера, чем что-то свое; можно встретиться с не самыми приятными уличными персонажами; предсказать итоговый заработок довольно трудно.
В уличные музыканты идут разные люди: студенты, менеджеры, продавцы, рабочие, преподаватели и даже профессиональные музыканты. Для большинства из них это подработка или хобби, но есть и те, кто занимается этим на постоянной основе и живет только за счет игры на улице.
Множество мировых звезд начинали свою карьеру как уличные музыканты. Среди них Эд Ширан (Ed Sheeran), Дамиан Марли (Damian Marley), Александр Рыбак, рок-группа «Пассажиры» и поп-группа «Иванушки International».
Однажды человек шесть уличных музыкантов пробирались на Лахту. Тут были скpипачи, арфисты и одна певунья. Излюбленная дачниками, чухонская деревушка Лахта стоит при Финском заливе. Место кругом болотистое, так что для проезда из Петербурга на Лахту устроена дамба, тем более что во время наводнения эти болота далеко заливаются водою. День был жаркий. Невдалеке от дамбы красовалось море. По песчаной дамбе плелись арфисты и скрипачи: все юноши от 16 до 18 лет. Личико певуньи, довольно миловидное, сразу изобличало, что она успела уже вкусить от древа познания добра и зла. Артисты шли молча: ноги по щиколотку вязли в песке; скрипки были под мышками, арфы взвалены на плечи. Чтобы сократить путь, арфисты свернули с дамбы влево, по тропинке; спустя несколько времени они наткнулись на болото, которое и переходили осторожно. Как только кто-нибудь из них крепко увязнет ногою в болоте, раздавался смех, крик, взвизгивание. Засучив штаны выше колен, арфисты пробирались через болото. Скрипачи более всего оберегали свои скрипки, которые они подымали кверху, боясь их подмочить. Кое-как артистическая компания перебралась через болото, пообсохла, привела в порядок свой туалет и через каких-нибудь полчаса играла уже перед окнами дачников. И на финских болотах раздавалась итальянская музыка. Мотивы из «Трубадура» чередовались с мандолинатой «Друзья, как ночь прекрасна!» Обойдя всех дачников, под вечер музыканты тою же дорогой возвращались домой.
Савояры избрали своей специальностью волынку. Это – простонародный музыкальный инструмент, состоящий из кожаного пузыря, который надувают через трубку, прикрепленную сверху. К нижнему концу привязывают две длинные трубки разной величины и с разными отверстиями. Воздух, выходящий через них от давления пузыря, составляет голоса баса. Третья небольшая дудка с дырами, которые игрок закрывает и открывает пальцами, производит различные звуки. Пузырь служит резервуаром для воздуха, выходящего непрерывною струею в трубки и производящего продолжительный звук. Обыкновенно пузырь берется под мышки, чтобы удобнее было нажимать его рукою. Игрою на волынке получается аккорд из трех звуков: две трубки тянут бесконечные басовые ноты, а на третьей выделываются незатейливые вариации. Музыкальное впечатление получается однообразное, похожее на жужжание шмелей. Надвинув на затылок поярковую шляпу с огромными полями, в кожаной жакетке, в сапогах с высокими голенищами, савояр бродит по дворам в сопровождении мальчика или девочки. Когда начинается гудение волынки, мальчик неистово вертится, скачет и пляшет, по временам пронзительно взвизгивая и прищелкивая в ладоши. Увлекаясь своею ролью, ребенок приходит в экстаз: движения его быстры, глаза блестят. Утомившись, он снимает с головы свою шляпу и, держа ее в обеих руках, обходит публику, собирая подачку.
Случается, что по дворам ходит целое артистическое семейство: отец с гармонией, мать с гитарой и дочь, обладающая мелодическим контральто. Обыкновенно дочь поет какой-нибудь сладкий романс, например: «Когда б он знал…», а отец и мать ей аккомпанируют.
А то еще появляется так называемый «человек-оркестр» с турецким барабаном, флейтою и бубнами. Все эти уличные музыканты наводняют Петербург главным образом летом. В летнее время множество обывателей столицы переезжают на дачу, сюда же вслед за ними идут и бродячие музыканты.
IV
Наблюдения показывают, что в Петербурге ежедневно скитаются сотни бедняков, которые утром не знают, где они будут ночевать вечером. Подобные бедняки идут в ночлежные дома.
Когда в 1869 г. при однодневной переписи знаменитого дома Вяземского убедились, что ночлежные приюты, во множестве устроенные в этом доме, представляют источники всевозможных зараз, то пришли к необходимости устройства ночлежных домов, сколько-нибудь удовлетворяющих требованиям гигиены. В 1883 г. в столице образовалось филантропическое общество ночлежных домов. Оно имеет целью дать нуждающемуся, до приискания работы, временное убежище, соответствующее требованиям гигиены, за возможно умеренную плату.
Первый ночлежный приют открыт в Петербурге в 1883 г. на Калашниковской пристани.
В настоящее время общество имеет четыре ночлежных приюта: первый – на 70 человек, второй – на 185, третий – на 200 и четвертый – на 300.
В этих домах было посетителей: в 1883 г. – 16 000 человек, в 1884 г. – 96 000, в 1885 г. – 164 000.
Приюты открываются в 6 часов вечера. За ночлег взимается 5 копеек. При входе в ночлежный дом ночлежник получает от смотрителя приюта билетик, на оборотной стороне которого обозначены следующие правила:
Приют открывается ежедневно для ночлега в 6 часов вечера.
2. В 8 часов вечера, после ужина, поются молитвы.
3. Билет ночлежник сохраняет при себе до утра и возвращает смотрителю при раздаче чая.
4. Приют закрывают в 8 часов утра.
Все ночлежные дома устроены по одному плану. Посредине – коридор, по сторонам которого тянутся нары на аршин от полу – для спанья. Нары разделены перегородками, чтобы ночлежники не мешали друг другу. В изголовье – подушка, набитая соломой. Все места перенумерованы. Вечером ночлежник получает безвозмездно похлебку и 1/2 фунта черного хлеба, утром – чай и ½фунта хлеба.
На стенах приюта вывешены печатные таблицы следующего содержания:
«Непрестанно молитесь».
«Соблюдайте порядок».
«Не курите на нарах».
«Не сквернословьте».
Едва начинает смеркаться, как в ворота приюта то и дело шмыгают ночлежники.
Если приют переполнен, ворота запираются на задвижку. И тогда нередко происходит следующая сцена.
– Кто там?
– Эй, впусти!
– Нельзя, места заняты!..
– Впусти, ради Бога! Вишь, какой мороз!
– Ступайте в другой приют, местов больше нет!
– Далече идти! Впусти!
Звякнула цепь, калитка приотворилась, и оттуда высунулась голова смотрителя.
– Говорят вам, местов больше нет! Чего стоите?..
– Где же нам ночевать в эдакую пору! Кабы лето – на свиных барках можно было бы примоститься!..
– Летом каждый кустик ночевать пустит!
– Ступайте на Обводный канал!
Ночлежники стали переминаться с ноги на ногу:
– Ничего не поделаешь! Пойдем, ребята!
Ночлежный приют на Обводном канале устроен на 500 человек. Это самый большой ночлежный дом в столице и эксплуатируется частным лицом.
Во дворе приюта, возле кассы, прибита черная доска, на которой имеется следующая надпись:
Окно кассы огорожено барьером. В самом окне вставлены глухие рамы, так что кассир не может сообщаться с ночлежниками непосредственно. Выдача билетов производится при помощи остроумного приспособления. В стене дома, под окном, пробита насквозь дыра, в которой двигается длинный узенький желоб, наподобие ящика. Один конец этого желоба высовывается на улицу, а другой – в кассу. Ночлежник, подойдя к окну, кладет свой пятачок в ящик. Кассир, сидящий у окна, тащит ящик к себе, берет деньги, кладет билет и затем выдвигает ящик наружу. Таким образом двигается сквозь стену длинный узенький ящик: с деньгами – в кассу, с билетом – к ночлежнику.
Этот ночлежный дом в три этажа. В каждом этаже – деревянные нары в два яруса. Первый ярус на аршин от полу, второй – ближе к потолку, так что, сидя на нарах второго яруса, рукой можно достать потолок. На верхний ярус взбираются посредством лестниц, наподобие шведской мачты, которые заменяют в то же время и опоры для верхнего яруса. Следовательно, во всем ночлежном приюте ночлежники спят в шесть ярусов.
В 1361 году был создан первый ночлежный приют в Западной Европе, предназначенный исключительно для пожилых и больных людей. Позже в Англии появились специальные законы, направленные на поддержку бедных и обеспечение заботы о них со стороны общин и церквей. Кроме того, в Англии, Франции, Бельгии и других развитых странах существовало множество обществ, которые активно занимались созданием и улучшением жилья для рабочих в коммерческих целях.
В России начали появляться ночлежные дома в 1860-1870-х годах в связи с массовым переселением обедневшего крестьянства в большие города в поисках работы. Первые ночлежные дома возникали в районах, где нанимали чернорабочих. Обычно это были недорогие гостиницы с общими спальнями, где гости могли разместиться на кроватях или нарах. В Москве одним из таких мест был Хитров рынок. Ночлежные дома могли быть учреждены частными лицами, общественными организациями или благотворительными обществами. Однако в Вятке (1872 год), Одессе (1875 год), Варшаве и других городах первые ночлежные дома были открыты при полицейских участках по инициативе местных полицейских органов.
В начале XX века крупнейшими ночлежными домами были Ермаковский и Морозовский в Москве (с вместимостью 1500 и 800 человек соответственно), Бугровский в Нижнем Новгороде (900 человек) и Ваныкинский в Туле (250 человек). В 1995 году в России существовало всего 25 домов ночного пребывания, 5 социальных гостиниц и 40 специализированных интернатов. В феврале 2001 года губернатором Санкт-Петербурга было принято распоряжение о создании домов ночного пребывания для граждан без определенного места жительства в административных районах города. Однако места в таких домах предоставлялись только тем, кто прожил в Петербурге (Ленинграде) не менее двадцати лет. В настоящее время подобные учреждения все еще существуют, но под различными названиями, такими как «благотворительные организации», «дома ночного пребывания», «отделы социальной помощи» и другие.
Так называемая дворянская половина совершенно отделена, в ней для каждого ночлежника железная кровать с соломенным матрасом, подушкой и байковым одеялом, от времени поредевшим наподобие решета.
Съестная лавка, находящаяся при ночлежном доме, во время зимних холодов постоянно полна народом, который скрывается сюда от трескучих морозов.
Это – клуб нищеты. Здесь кроме пустых щей варятся и щи с говядиной. Говядину вынимают из котла и продают отдельно от щей, по порциям: на 2, на 4 копейки. Здесь продается и знакомая нам щековина. В «закусочной» стоит несколько деревянных засаленных столов. По сторонам входной двери прибиты вывески с надписью: «Чай и кушанье».
Кто идет в ночлежные дома? Вопрос этот не так легко решить, как кажется на первый взгляд. Огромное большинство – крестьяне разных губерний России, пришедшие в столицу на заработки и не нашедшие себе еще работы или же работающие поденно. Они по большей части спокойные, прекрасные люди, набожные и совестливые. Меньшинство – постоянные петербургские жители, не имеющие определенных занятий и не желающие иметь их. Это – столичные бродяги, в состав которых входят люди всех сословий, состояний и образований.
По мнению одного управляющего приютом, идет туда народ потерянный, порченый: это – завсегдатаи приюта.
И наконец – разная женская прислуга, посещающая приют до тех пор, пока не найдет себе места.
По словам самих ночлежников, некоторые из них не бывали в церкви лет пятнадцать и более.
– В церкви от нашего брата сторонятся!
– О говенье и говорить нечего!
– В Питере и в церковь-то впускают по билетам!
Накануне праздника светлого Христова Воскресенья для ночлежника возникает весьма важный вопрос: в каком приюте ночевать? Дело в том, что в некоторых ночлежных домах, благодаря участию добрых людей, устраивается разговенье, а в других – нет, и поэтому для ночлежника весьма важно решить, где будет разговенье.
К воротам приюта подошел какой-то мальчик с корзиною на голове.
– Здесь ночлежный приют?
– Здесь, чего тебе надо?
– Хозяин посылку прислал для ночлежников!
Смотритель приюта повел мальчика наверх.
Оказалось, что из какой-то колбасной лавки прислано для ночлежников на разговенье полтора пуда вареной колбасы.
– Как фамилия жертвователя?
– Хозяин не велел сказывать.
Пожертвование записано в книгу.
– Пожалуйте корзину обратно!
Ночлежный дом
Когда мальчик ушел, надзиратель понюхал колбасу.
– Всякое деяние благо!.. Сожрут!..
На страстную субботу, перед праздниками, на Сенном рынке, насобирали до 2 пудов мяса. На этот раз и самые скупые мясники не отказали… Мясо, попав на кухню приюта, обмывается в трех водах и затем опускается в котел.
Накануне праздника в приюте было особое оживление. Из среды ночлежников составилась партия, которая отправилась на конно-железные дороги для очистки снега, так как в этот вечер стояла снежная метель. Другие отправились «стрелять». Между нищими и ночлежниками «стрелять» означает просить милостыню.
В первые три дня святой недели ночлежников впускают в приюты безвозмездно. В тех ночлежных приютах, в которых разговенье почему-нибудь не устроилось, бывает общее уныние. С пустыми желудками ночлежники укладываются спать. Какие-то две старухи плакались на свою судьбу.
– Господи, Боже мой, думала ли я на старости лет попасть сюда!..
– От тюрьмы да от сумы не отказывайся!
– Хорошо было бы теперь разговеться…
– У людей-то праздник, а у нас… Словно мы не люди!..
– Слава Богу, есть где хоть голову приклонить!
– А сегодня в третьем ночлежном приюте – разговенье!
– И на Болотной тоже!
– Места-то с бою расхватали!..
– Кто зевает, тот воду хлебает!..
В полночь раздался пушечный выстрел, и в церквах загудел призывный благовест…