Рыбацкие тони на Неве и в Финском заливе. – Чухны-рыбаки и осташи из Тверской губернии.
Весною, в устье Невы, на взморье, закипает своеобразная жизнь. На отмелях там и сям разбросаны рыбацкие тони. На отлогих берегах лежат, накренившись набок, старые барки, отслужившие свой век и поступающие теперь на дровяной двор. Рабочие ломают их и тут же пилят на дрова. В устье Невы то и дело шмыгают утлые лодчонки, хозяева которых, вооружившись багром, ловят дрова, доски, бревна и т. п. Кое-где над водою возвышаются небольшие шалаши, сделанные из ели: из этих шалашей гаванские охотники стреляют дичь. Подъехав на лодке к шалашу, охотник прячется в него и терпеливо поджидает уток, гагар и т. п., которые, ничего не подозревая, подплывают близко к засаде. Раздается выстрел – и через несколько времени, хлопая веслами по воде, выплывает из шалаша лодка, направляясь за добычей.
На взморье насчитывается до 10 тоней. Рыбацкая тоня представляет избушку, воздвигнутую на отмели: во избежание наводнения, она высоко подымается на столбах над поверхностью воды. Некоторые тони устроены в открытом море, на воде, другие – на берегу.
Один из крупных петербургских рыбаков имеет на взморье 3 тони, где в горячее время работает свыше 100 человек.
Рыба ловится мотнею сажен 300 длины и 3–4 ширины, смотря по глубине моря. Закинутая мотня опускается в море стеною, от поверхности воды вплоть до дна. Сверху мотни плавают деревянные поплавки, а снизу подвешены каменные грузила. Мотню с обоих концов тянут на берег при помощи ворота, который приводится в движение поденщиками. Когда закинут невод, поденщики медленно вертят ворот, ходя по кругу, понурив головы. С утра до вечера раздаются в такт мерные шаги поденщиков. Тут же, на тоне, живет и сам хозяин – старик из осташей, т. е. из Осташковского уезда Тверской губернии.
Войдя на тоню, прежде всего заметите при входе прибитую на столбе доску, с надписью: «Будьте счастливы, кроме осетра и стерлядей».
– Для чего эта надпись?
– По обычаю это объявление вывешивается на каждой тоне во избежание спора. Господа приезжают к нам закидывать тони.
Вся мелкая рыба идет закидывающему тоню, кроме осетра и стерлядей, которые остаются владельцу тоней.
– Что стоит закинуть тоню?
– Разно бывает: когда рыба идет – рублей восемь-десять, под вечер – рублей пять, а вот теперь за рублик закинем!
– Как рыба идет?
– Плохо! Вот уж черемуха цветет, а рыбы все нет!
Время хода корюшки и ряпушки из моря в Неву обыкновенно совпадает с цветением черемухи. Невские рыбаки издавна заметили эту примету.
– Бог даст, пойдет! Ведь ни одной весны не бывало еще, чтобы корюшка не заходила в Неву!
Во время рыбного сезона каждая тоня вытаскивает от 20 до 40 корзин корюшки и ряпушки весом от 50 до 100 пудов.
– Каким образом вытаскиваете такую добычу из воды? Ведь невод порвется!
– Сперва рыбу вычерпываем из сетей сачками, а потом сети вытаскиваем на берег.
Рыбаки нанимаются на лето на хозяйских харчах. Спят на тоне, в избушке. Стол рыбный. Чинщики сетей получают наибольшее вознаграждение. По словам рыбаков, чинить старый невод труднее, чем вязать новый.
В девять часов вечера лов рыбы прекращается.
С вечера из Чекуш выплывают на взморье десятка два-три лодок: это мережники едут на ночевку. Днем они спят, а по ночам ловят рыбу. Каждый мережник – сам слуга и хозяин, и что наловит, тем и живет.
Все воды на Неве, начиная от Охты и до взморья, до маяка, взяты одним рыбаком на аренду. И всякий другой рыбак, желающий ловить рыбу в районе этого участка, платит откупщику по 25 рублей с лодки. Обыкновенно на каждую лодку приходится до 100 мереж. Если говорят, что у этого рыбака одна лодка, это значит, что у него около 100 мереж. Мережи приготовляются в деревне Рыбацкой или привозятся из Тверской губернии. Цена мереж – 2 руб-ля. Мережи опускают на дно реки отверстием по течению и вынимают при помощи якоря. Первый входной круг мережи – от 1 до 2 саженей в диаметре, остальные все меньше и меньше. Войдя в отверстие мережи, рыба идет дальше и через горло попадает в так называемую душку, где и остается, пока ее не вытащат из воды. Мережи опускаются с вечера и вынимаются из воды рано утром, часа в четыре. В каждую мережу, смотря по ходу рыбы, попадает от 1 до 20 рыбин и более.
В районе Выборгской стороны и Петропавловской крепости ежедневно по вечерам снуют лодки: это рыбаки опускают на ночь мережи. Днем мережи просыхают на берегу, их чинят и чистят метелкой от приставшей речной тины. Чтобы судить о количестве мереж, опускаемых в Неву, заметим, что, например, на правом берегу все пространство от Александровского моста и до Большой Невки бывает занято мережами, которых тут насчитывается до 3000 на какой-нибудь четверти версты.
Кроме мереж рыба ловится еще так называемым заколом, которых на Неве несколько: например, против Клинического госпиталя – на Выборгской стороне, около часовни Спасителя – на Петербургской стоpоне, на Охте и т. д.
Закол устраивается следующим образом: поперек Невы в воде ставятся два забора сажен по 20 каждый; оба забора сходятся один с другим под углом, в вершине этого угла оставлено отверстие в виде ворот для прохода рыбы. Закол сделан из тонких жердей и переплетен ивовыми прутьями так, чтобы рыба не могла проскользнуть через него.
Встретив на своем пути закол, рыба плывет дальше – к воротам закола и вступает в большое водовместилище, наподобие ящика, огороженного тоже со всех сторон ивняком.
Самый процесс лова происходит так: во время хода рыбы над воротами закола лежит один из рыбаков и внимательно смотрит в воду, нейдет ли рыба.
Корюшка и ряпушка ходят массами, стадами. Едва только рыбак завидит в воде ход рыбы, дает товарищам знак, чтобы они не пугали рыбы.
Спустя несколько времени, когда рыбы набралось достаточно в водовместилище, рыбак кричит: «Майна!» Подымается суматоха. Рыбаки опускают сети, чтобы запереть ворота, сети стеною опускаются от поверхности воды и до самого дна. Таким образом, рыба поймана, остается ее только вытащить. Для этого ее пугают, хлопают по воде «торбушкой», насаженной на шест, и снова гонят ее назад к воротам, прямо на расставленные сети. Испуганная рыба массами напирает на невод, точно в мешок, и затем ее вытаскивают из воды, развязывают отверстие сетей и вываливают рыбу в корзины. Только что пойманная ряпушка бьется в корзинках, напоминая собою падающие капли дождя на поверхности реки, затем мало-помалу утихает и, наконец, совсем засыпает. Закольная ряпушка продается на глаз, по полторы копейки за «половник».
Места на Неве для постановки закола отдаются городской думой с торгов, на которые и стекаются невские рыбаки.
– Ну, ребята, закол снял! – извещает хозяин-рыбак своих рабочих, которые чинили сети.
– Поздравляем, Иван Дмитрич! – сняв шапки, кланяются в пояс рабочие.
– Дай Бог счастье!
– А Ванька-то «на сухую» хотел с меня содрать двадцать пять рублей! Да, спасибо, Григорий не дал: коли хочешь торговаться, милости просим, а то нечего подвохи-то подпущать!
– И как ему не стыдно! Большой рыбак и с нашего брата «отступного» просит!
– Глаза-то завидущи, а руки загребущи! Я, было, хотел ему сунуть. Думаю, силен, бестия, захочет сбить – собьет: нам с ним не под силу тягаться! Да Гриша остановил. Так ни с чем и отъехал!
Кроме сетей и мереж рыбу ловят еще переметами. На переметы попадает крупная рыба: щука, сиги и т. п. А ершей со взморья, с «лисьего носа», доставляют прямо с крючками во избежание того, чтобы не испортить рыбы, вынимая крючки.
Рано утром на тони и заколы приходят разносчики и бабы-торговки для закупки рыбы. Но нигде не бывает такого стечения разносчиков, как на рыбной бирже у Семеновского моста, куда привозят рыбу из Ладожского озера.
– Почем сиги-то?
– А тебе какого – долгомерного или среднего?
– Все равно, какие есть!
– Вот шестивершковые!
Мера сигов на вершки считается от пера у головы и до пера у хвоста, на спине.
– Много ли просишь?
– По четвертаку на круг!
– Язи хорошие, лещи!
– Эй, Никифор, почем карпа-то продаешь?
– Перестань судачить-то!
– А судаки есть?
Более опытные разносчики, что называется доки по рыбной части, торгуются с рыбаками и устанавливают цену, а потом по этой цене покупают уже и все остальные разносчики.
Вообще говоря, относительно снабжения живой рыбой Петербург находится в весьма благоприятных условиях: окруженная множеством озер, наша столица получает обильную дань из Ладожского озера, Чудского, Ильменя и т. д.
По северному берегу Финского залива рыболовством занимаются чухны; каждый рыбак имеет право закидывать невод, где захочет.
В окрестностях Белоострова, по Финляндской железной дороге, убогие хижины разбросаны почти на самом берегу моря; берега залива чрезвычайно отлоги и песчаны: нередко надо пройти с полверсты по воде, чтобы можно было выкупаться. Рыбаки живут вразброд и каждый ловит для себя. Попадаются даже рыбацкие землянки, обнесенные невысокою изгородью, на которой просушиваются сети. Возле одной из подобных землянок сидел на самодельном стуле чухонец-старик в очках; он вязал новую сеть.
– Здорово, старина!
Старик снял очки и ответил на приветствие ломаным русским языком.
– Давно занимаешься рыболовством?
– Давно, давно-о! – с усмешкою ответил старик, произнося последний слог протяжно, нараспев, чтоб показать, что он уж очень давно занимается рыболовством.
– Сколько лет?
– Сорок лет!..
В это время из землянки вышла жена рыбака, пожилая женщина.
– Здравствуй, барин!
– Что, на зиму отсюдова в деревню переселяетесь?
Чухны
– Нет! Зиму и лето здесь живем! Здесь и состарились… Да и привыкли к этому шуму!
Из-за соснового леса доносился шум морских волн. Для непривычного уха казалось, что где-то в окрестности находится большой водопад, откуда и доносятся его величавые звуки.
– Слышь, как шумит!..