Во время сбора винограда, кроме постоянных рабочих, участвуют и другие домашние, а также старики, женщины и дети; виноградные кисти срываются с лоз ножом и складываются в корзины, небольшие кадки, деревянные чашки, лукошки и пр.
В Астрахани кисти столового винограда, предназначенного для отсылки, по снятии с кустов укладываются в бочонки, пересыпаются просом и немедленно отправляются по назначению, например в Петербург.
Десятина виноградника дает от 100 до 300 рублей в год.
Весь сбор винограда в Крыму, на Кавказе, в Астраханской губернии и Бессарабской области простирается до 22 000 000 пудов в год.
Самарский край и Калашниковская пристань
Картина Самарского края зимою: передвижение хлеба из рук производителей в места сбыта. – Извознический промысел. – Важнейшие хлебные пристани на Волге. – Самара и ее хлебные амбары. – Кулаки – первая инстанция хлебной торговли. – Обвес и обмер мужиков. – Разновидности самарской пшеницы. – Вятский и Пермский края. – Хлебные пристани на Каме, Вятке и Суре. – Пароходство, заменившее прежнее бурлачество на Волге и Каме весною. – Фрахтовые цены за перевоз хлебного груза водою. – Рыбинск – русский Чикаго. – Перегрузка хлеба из больших судов в малые. – Торговля мешками. – Выделка рогож и кулья. – Судостроение. – Калашниковская пристань. – Хлебные амбары Александро-Невского монастыря. – Кулевой сбор. – Артели крючников. – Нагрузка хлеба на суда. – Приемщики хлебного товара. – «Натура» хлеба. – Количество хлеба, доставляемого на Калашниковскую пристань по реке Неве и по Николаевской железной дороге. – Отправка хлеба за границу. – Комиссионерские конторы. – Стоимость провоза пшеницы из Самары в Лондон. – Барановский трактир. – Хлеботорговцы. – Розничные цены на хлеб. – Поденщики на Калашниковской пристани.
Как известно, хлебная торговля Волжского района вся тяготеет к Петербургу. Губернии Самарская и Саратовская высылают для Петербурга пшеницу, а губернии Симбирская, Уфимская, Вятская и Пермская доставляют в нашу столицу, так называемые «серые хлеба», – рожь и овес.
Любопытно проследить, каким образом разные хлеба с берегов Волги, Оки и Камы попадают в нашу «Северную Пальмиру». Кроме водного пути, представляемого р. Волгою, хлебный район южного Поволжья прорезан тремя линиями железных дорог, из которых Оренбургская проникает на 500 верст в глубь степей, вплоть до р. Урала. Хлеб на Оренбургской железной дороге подвозится к Самаре даже из Оренбурга. Например, в 1883/84 г. на Самарскую пристань было привезено пшеницы из Оренбурга 7 934 000 пудов.
Еще во второй половине XVIII столетия Паллас[17], проезжая из Самары в Оренбург, заметил, что на всем пространстве между Уралом и Волгою не было никаких жителей, а только бродили дикие лошади, тарпаны. Насколько велики были эти стада диких лошадей в описываемое время, видно из слов же Палласа, который «следы косяков оных лошадей видел иногда на целую версту». Весною и летом сюда же целыми стадами приходили дикие козы. В жаркие летние дни, когда здесь, по словам Палласа, «кроме обыкновенной сухой травы, не было видно ни одной былинки», башкиры зажигали эти степи, что было полезно для произрастания кормовых трав. В настоящее время Самарский край представляет иную картину: здесь ежегодно засевается свыше 3 000 000 десятин земли, и Самарская губерния по справедливости стяжала себе славу «житницы России». Ее хлебная производительность, например, в 1881 г. равнялась 11 020 000 четвертям, то есть свыше 100 000 000 пудов. В географическом отношении площадь Самарской губернии равна 149 750 квадратным верстам, или 15 ½ миллиона десятин, с населением около 1 ½ миллиона жителей.
В известный период времени, после уборки хлебов, всякий крестьянин делается торговцем: осенью и зимою почти все домохозяева каждой деревни везут на продажу излишек своего хлеба: пшеницу, рожь, полбу[18], просо и т. п.
В средний урожайный год двухлошадные хозяева в состоянии бывают продать хлеба по 1 возу; трехлошадные – по 2–3 воза. Некоторые капиталисты арендуют землю под посев и засевают пшеницею от 5000 до 10 000 десятин.
Когда установится санный путь, Самарский край представляет своеобразное зрелище: к многочисленным пристаням на Волге тянутся бесконечные обозы с хлебом. Из деревень между Уфою и Оренбургом хлеб везут даже круглый год.
Передвижение хлеба из рук производителей в места сбыта обусловливает существование широко распространенного извозного промысла. Извозным промыслом в южном Поволжье занимаются малороссы, уральские казаки и даже киргизы, причем у них для перевозки тяжестей вместо лошадей служат верблюды. Возчики доставляют хлеб в Самару, Чистополь, Сызрань и другие пристани. В некоторых селениях зимою крестьяне поголовно бывают заняты извозным промыслом. Из ближайших к Самаре волостей извозопромышленники ездят небольшими партиями, подвод 10–15; из отдаленных же волостей извозничество практикуется артельным способом, иногда подвод по 100 и более. Артельное начало проявляется во все время следования обоза до назначенного места. Раз нагруженный воз стал в дорожную колею, хозяин его уже во всех действиях руководится артельными интересами. Обыкновенно впереди обоза идет более сильная лошадь, иногда извозопромышленники бросают жребий, кому ехать впереди. В случае какой-нибудь оказии обязаны останавливаться все: изломалась ли оглобля, заболела ли лошадь, опрокинулся ли воз – вся артель обязана помогать товарищу. На привалах артельщики складываются между собою по 2–3 копейки с брата для покупки провизии, выбирают одного или двух распорядителей, которые варят «хлёбово» для всей артели в общем котле. За доставку хлеба от места сбыта на пристань взимается, например, за 35-верстное расстояние по 3 копейки с пуда, на своих харчах. На каждый воз нагружается от 24 до 26 пудов, на пару волов – 38–40 пудов. Следовательно, обоз в 100 подвод везет поклажу от 2400 до 2600 пудов.
Чтобы иметь понятие о размерах деятельности хлебных пристаней на Волге, заметим, что в селе Балакове Самарской губернии в 1885 г. в период с августа по 1 октября покупалось ежедневно от 500 до 4500 возов; с 1 октября по 1 апреля – от 300 до 3000 возов; с 1 апреля по 1 августа – от 200 до 2500 возов. Балаковская пристань занимает на Волге одно из самых видных мест после Самары, хлеб к ней подвозится из весьма отдаленных мест, нередко за 250–300 верст гужом на верблюдах, возах и лошадях. В горячее время к Балаковской пристани ежедневно подъезжает от 5000 до 8000 возов весом от 25 до 50 пудов в каждом.
Крючники
Кроме Балакова, замечательны следующие хлебные пристани: Хвалынск, Вольск, Баронская пристань, Покровская слобода, Ровно, Быковы хутора и Саратов; каждая из этих пристаней отпускает от 1 до 4 миллионов пудов хлеба в год. Самарская пристань по размеру хлебной торговли занимает первое место на всем Приволжском крае. К Самаре хлеб подвозят водою, гужом и по железной дороге; в хорошие урожайные годы в Самаре ежедневно собирается несколько тысяч возов; бывают дни, когда число последних простирается от 10 000 до 12 000.
Хлеб нового урожая появляется в Самаре в конце августа и идет большей частью прямо на баржу, если существует спрос за границу. При отсутствии же спроса хлеб сваливается в амбары. По удостоверению местных торговцев, самарские амбары могут в случае крайности вместить в себе до 15 000 000 пудов. Амбары в Самаре в несколько рядов построены главным образом по реке Самаре, но часть стоит и на самой Волге; в городе насчитывается до 80 торговых фирм, занимающихся хлебною торговлею. Хлеб, подвезенный к пристани, поступает на местный рынок, куда собираются хлеботорговцы и комиссионеры-приказчики. На некоторых пристанях хлеб встречается покупателями еще на дороге, за несколько верст от рынка.
Кулаки составляют первую инстанцию хлебной торговли. Стараясь перебить товар друг у друга, они горячатся на базаре и поднимают цену в ущерб себе. Главное, в чем выгадывают кулаки, – это обвес и обмер мужиков. У кулаков всегда свои весы, и как ни спорят крестьяне, но при продаже дело кончается, однако, в пользу кулаков благодаря их ловкости и пронырству. Крестьяне обыкновенно дома взвешивают назначенный для продажи хлеб. Если, например, крестьянин везет на своем возу 25 пудов пшеницы, то на месте сбыта, на «купецких» весах, «как тут ни гляди на весы и гири», ни за что не выйдет более 22–23 пудов. Во время развеса хлеба у некоторых купцов вовсе не оказывается фунтовых гирь, а одни только пудовые, почему хлеб приходится волей-неволей продавать с походцем. По словам крестьян, на кадушки с хлебом иногда надавливают рукой, на чашку же весов с гирями давят тихонько ногой.
Мало того, когда хлебные возы стоят на базаре, то и тут крестьянин должен держать ухо востро: нередко к возам наведываются «мартышки» (ссыпщики хлеба в амбары), которые запускают в полог руки и таскают хлеб горстями.
Закупка хлеба на пристанях происходит особенно бойко в зимний период – в ноябре, декабре и январе. До 80 % всех хлебов, производимых южным Поволжьем, выпадает на долю пшеницы.
Ранняя уборка хлебов имеет особенно важное значение для пшеницы, которая, будучи снята, как только пожелтеет зерно, доставляет для торговли так называемый «красный товар». Слишком же поздно убранная пшеница, равно как и пшеница, захваченная на корню дождем, дает «бледный товар» и не годится для высших сортов муки. Привычные, особенно заграничные, хлеботорговцы, даже не смотря на зерно, легко узнают на ощупь, какой оно уборки: тогда как рано убранная пшеница, притом не захваченная дождем на корню, дает зерна твердые на ощупь, как стеклянные шарики, и протекает между пальцами с особым характерным шумом; зерно слишком поздно убранной пшеницы мягко на ощупь, или, по техническому выражению, «не имеет ощупи» и поэтому часто отвергается.
На коммерческом языке пшеница на Волге слывет под тремя разными названиями: «перерод», «русак» и «саксонка». «Перерод» служит предметом торговли для внутреннего потребителя. «Русак» подразделяется на несколько разновидностей – самарский, оренбургский, хвалынский, сурский, уральский и сибирский. Все сорта «русака» идут главным образом за границу. В 1884 г. экспорт его из петербургского порта равнялся 23 323 410 пудам.