Пушкарский приказ
По возвращении из-под Нарвы в 1704 году Яков заехал в Санкт-Петербург к своему брату. Обер-коменданта Петропавловской фортеции он нашёл в великих хлопотах, Роман Брюс готовился к походу на Выборг.
— Возьмём Выборг — вторую подушку под голову Санкт-Петербурга подложим, братец. А то ведь, когда вы под Дерптом и Нарвой стояли, новый командир шведского корпуса, сменивший Кронгиорта, генерал Майдель, из-под Выборга прямо в Санкт-Петербург пожаловал. Стал со своими полками прямо супротив Петропавловки и требует: сдавай крепость, комендант! Ну, да я из твоих тяжёлых пушек, Яков, ему и ответствовал. И что ты думаешь, отступил швед к Выборгу, не решился брать штурмом мои земляные бастионы. Но пока Майдель в Выборге, неспокойно в Санкт-Петербурге, опасаемся его новой диверсии. Слава Богу, сейчас подошли полки Фёдора Матвеевича Апраксина, вот мы к походу на Выборг и готовимся! — Роман говорил горячо, напористо, по всему было видно: рад, что отбил Майделя.
— Боюсь, не выйдет, Роман, ни в этом, ни в следующем году похода на Выборг, — урезонил брата Яков.
— Но государь сам обещал — пойдём в поход! — стоял на своём обер-комендант.
— Пойти-то пойдём, но не на Выборг, а в Речь Посполитую, спасать союзничка, короля Августа. Я ещё под Нарвой был, когда прибыла туда пышная депутация от знатных панов польских, что держат его сторону. Пётр Алексеевич заключил союз уже не только с курфюрстом саксонским Августом, но со всей шляхетской республикой Речью Посполитой. И обещался прислать союзникам военную подмогу. Киевский генерал-губернатор князь Дмитрий Голицын уже привёл к Августу в Галицию вспомогательный корпус. Сейчас и князь Репнин двинул дивизию на Полоцк, а Борис Петрович Шереметев пойдёт на Витебск.
— И зачем мы влезаем в польскую кашу?! — недовольно пробурчал Роман.
— А куда деться, коли круль Август наш единственный союзник? — насмешливо взглянул Яков на брата. — Потеряем Августа, боюсь, пойдёт шведский король, яко Александр Македонский, на восток, на Москву, со всей своей главной армией. Вот и я, Роман, в Москву поспешаю, ковать новые пушки.
— Наслышан, Яков, наслышан, что ты ныне вместо Виниуса назначен главой Пушкарского приказа. Будешь надзирать за всей артиллерией! Одного не пойму, отчего тебе государь чин генерал-фельдцейхмейстера не пожаловал! — Брат тоже умел подкалывать.
— Государь объяснил мне, что чин сей присвоен был ещё в начале войны царевичу Имеретинскому, ну, а коль царевич под первой Нарвой в плен попал, то он не может лишать несчастного полонянника его чина и звания... — устало объяснил Яков. Устал он оттого, что многим уже пришлось объяснять сие царское чинопроизводство. Принимали сие по-разному. Шереметев пригорюнился и посочувствовал, фельдмаршал Огильви обнял, как шотландец шотландца, и сказал, что в любом случае армия без пушек не может и он, конечно же, зачислит главу Артиллерийского приказа в Главный штаб.
Лучше всего поступил старый приятель Александр Данилович Меншиков: он дружески хлопнул Брюса по плечу и гаркнул по-кавалерийски:
— Не унывай, Яков, ты чин генерал-фельдцейхмейстера ещё в новых баталиях заслужишь! Чаю, их у нас с тобой много ещё будет впереди! Ну, а в Пушкарском приказе подьячие на это и внимания не обратят. Эко дело, Виниус правил ими без всякого воинского чина! Для них, приказных-то, главное не чин и звание, а денежки! — Данилыч недаром был московский уроженец, хорошо знал местную чиновную братию.
Он не ошибся. Первое, с чем столкнулся Брюс в Пушкарском приказе, переименованным ещё Виниусом на европейский лад в Артиллерийский, были жалобы владельцев горных и железодельных заводов, пороховых мельниц и ружейных мастерских на лихоимство подьячих.
— Не токмо золотишко берут, но, главное, людишек мне на завод не дают, а ведь железо-то моё лучше шведского. Да вот почитай, господин генерал, даже в московских «Ведомостях» о том пишут! — Никита Демидов протянул Брюсу выпуск московских «Ведомостей».
Там сообщалось, что «В Верхотурском уезде из новосибирской железной руды много пушек налито и железа вельми много сделано. И такого мягкого и доброго железа из шведской земли не привозили для того, что у них такого нет. А на Москве с привозом пуд стал 12 алтын».
— И на пушках знак мой, «уральский соболь», отлит! — Демидов степенно погладил седую бороду и глянул на Брюса с вопросом: помнит ли генерал тот старый разговор в Туле?
Яков Вилимович помнил и широко улыбнулся хозяину Невьянского завода.
— Добрые у тебя пушки, Демидыч, сам их под Нарвой опробовал и «соболя» твоего видели и государь, и я!
Знал он уже, что Невьянский завод прислал к новой кампании 26 пушек и 4 мортиры, а к ним 7400 бомб и 27 400 ручных гранат. И железо демидовское было доброе. Что же, никуда не деться, придётся дать Демидову людишек, приписать к заводу новые деревеньки.
Вечером, за столом своего дома на Сухаревке, Брюс не без удовольствия потчевал удачливого горнозаводчика.
— Сибирь, вот куда надобно заглянуть хозяйскому глазу, Яков Вилимович! — гудел Демидыч.
— Да ведь Строгановы и казачки уже заглядывали.
— Э, они всё по вершкам, а ежели копнуть — там и медь, и олово, и свинец, и золотишко!
— Тебя бы в Сибирь губернатором посадить, Никита Демидович, ты, глядишь бы, всю Сибирь поднял! — Брюсу было приятно сидеть рядом с этим пышущим энергией мастером.
— Я бы поднял! — подхватил мысль Брюса заводчик. — Да ведь вместо дьяка Виниуса посадили править Сибирским приказом князя Гагарина: старик воровал по-малому, а сей по-княжески развернётся! Ну, да ладно, пока война, я ковать доброе железо буду!
Провожая дорогого гостя с крыльца, Брюс вдруг подумал: благодаря таким вот Демидовым войну со шведом выиграют! На другое утро он подсчитал, что на Урале уже работают 10 новых доменных заводов. Только на Каменском заводе отлито 384 трёхфунтовых, 52 восьмифунтовых и 29 двенадцатифунтовых пушек, 22 мортиры и 28 гаубиц. Продолжали работать 5 олонецких заводов, заводы в Устюжне и Липецке. Андрей Стейльс поставил на Клязьме в сорока верстах от Москвы новый пороховой завод, который дал девять тысяч пудов пороха.
— Словом, пушек и пороха в армии с избытком, государь, можно даже учредить в Москве резервный артиллерийский парк, а всю артиллерию разделить на полковую — из лёгких орудий, полевую — среднего калибра и тяжёлую осадную! — доложил по весне Брюс Петру I, только что прискакавшему из Воронежа.
— Что ж, хорошо, что хоть в сём деле преуспели! Ну, а ты, Яков, коли все пушки подсчитал и точные калибры установил, готовься испытать артиллерию в поле — едем в Полоцк, где и соберём консилиум о новой летней кампании.
С Петром служить — за Петром скакать! Яков Брюс помчался в Полоцк.
Перед отъездом вечером Брюс поднялся на Сухареву башню. Здесь, где во времена Лефорта собиралось когда-то шумное нептуново братство и звучали горячие речи Данилыча, Лефорта, самого Петра Алексеевича, был установлен теперь профессором Фарварсоном звёздный телескоп, подаренный знаменитым Исааком Ньютоном. В Навигацкой школе, которая теперь занимала Сухаревку, телескоп тот так и звали ньютоновым. Фарварсон, по сути, устроил в башне первую московскую обсерваторию и следить за движением звёзд приглашал обычно своих лучших учеников.
— Ну, что тебе говорят звёзды, Андрей Андреевич? — весело приветствовал Брюс профессора.
Фарварсон оторвался от телескопа и усмехнулся:
— Дороги, Яков Вилимович, незнаемые пути и дороги!.. Что ещё можно предсказывать при таком неугомонном государе, как Пётр Алексеевич? Мне иногда кажется, что он не царь из благолепного Кремля, а какой-то сорвавшийся с якоря капитан, который скачет по всей Восточной Европе!
— И не токмо сам скачет, но и других к тому понуждает! — добавил Брюс. — Вот меня он сейчас берёт с собой в Полоцк, а тебя, уважаемый профессор, вместе с лучшими навигаторами просит проехать в июне по сухому пути из Москвы в Петербург и снять топографическую карту по всему этому пути.
— Для чего сие? — удивился англичанин.
— А, думаю, для того, что на берегах Невы государь задумал основать вторую столицу и дорога Москва — Петербург станет наиважнейшей для России! — пояснил Брюс.
— Да это же фантазии. Король Карл ещё в гости пожаловать может — и не только в Петербург, но и сюда, в Москву?!
— Согласен, профессор, у государя фантазий много! Но когда ты смотришь в Ньютонов телескоп и следишь за звёздами — у тебя разве не играют фантазии?
Фарварсон улыбнулся понимающе:
— Оно и впрямь — Россия как звёздное небо! Желаю тебе, Яков, звёздного пути, а государю передай: карту из Москвы в Петербург я ему уже к осени представлю!
Посольство сэра Чарльза Уитворта в Москву
В начале Северной войны морские державы Англия и Голландия помогли шведскому королю Карлу XII перебросить свои войска через пролив Зунд к стенам Копенгагена, после чего датский король Фредерик был вынужден выйти из Северного союза и заключить со Швецией в августе 1700 года Травентальский мирный договор. Посылка англо-голландской эскадры на помощь шведам в 1700 году была связана с далеко идущими планами английского короля Вильгельма III: иметь Швецию как своего союзника в назревавшей войне с Францией из-за испанского наследства. Однако расчёты Вильгельма III оказались пустой фантазией, шведский король в 1701 году вторгся в Речь Посполитую и предпринял долгую погоню за польским королём Августом II, коего почитал своим главным противником. И потому, когда в 1702 году на Западе разразилась война за испанское наследство между Англией, Голландией и Габсбургами с одной стороны, и Францией Людовика XIV с другой, Карл XII не выполнил своего договора с Англией и не вмешался, слишком занятый войной с Августом II и Петром I. Единственное, о чём он просил Лондон, это предоставить ему новые кредиты. Однако английская королева Анна, вступившая на престол в марте 1702 года после внезапной кончины Вильгельма III, и не подумала предоставлять шведам кредиты до тех пор, пока они не заключат мир на Востоке и не повернут свою армию на Запад. С этой целью в Стокгольм был отправлен специальный посол Робинсон, но его миссия закончилась провалом — Карл XII по-прежнему гонялся за Августом II по