- Меня сейчас переполняют благодарность и прощение, - сказал Элвис. – Надеру тебе зад в другой раз. Но пока я чувствую радость и удовлетворение.
- Я не хотел, чтобы завтра ты отправлялся, не зная ее судьбы. Она свободна, и ты тоже, можешь жить как хочешь. И снова – прости, Элвис.
- Что сделано, то сделано, Полковник. Я доволен.
- Хорошо. Это главное.
41
Дневник Джонни
Большой День
Прибыла машина. Очень крутая, очень розовая и блестящая, как мокрая монета. 57-й год, с плавниками на багажнике. Элвис погладил ее по капоту, как лошадку.
Постройка трамплина много не заняла. Полковник завез плотников, и они сработали супер-дупер-быстро. Затем поставили большую раму, к которой присоединили резинки. Это были длинные стропы, к ним можно было надежно прицепить ремни, а потом дернешь кольцо – и бам, они снова натягиваются, и если все сработает, то стропы вернут нашу парочку. Конечно, они же могут врезать их в трамплин или протащить по багажнику машины, но, как сказал Джон Генри: «Хорошего понемножку».
Привезли и маты. Яйцеголовые все облазили с рулетками. Измеряли то, се, пришли к выводу, что план сработает, хотя один и сказал Элвису: «Рад, что поедешь ты, а не я».
Не те слова, что воодушевляют на приключение. И вот час пробил. Элвис с Дженни вышли во двор, я помог застегнуть ремни, сделанные из кожи и парусины. Прицепил эластичные стропы металлическими прищепками. Стропы тянулись к огромным катушкам, прикрученным к тяжелой железной раме, укрепленной мешками с песком.
Затем багажник и заднее сиденье машины забили взрывчаткой. Это делали медленно и осторожно, и мужчины и женщины за работой потели и даже слегка дрожали.
- А если сейчас рванет? – спросил я Полковника.
- Не беспокойся. Взрывчатки столько, что ты ничего не почувствуешь, а наши ошметки будут собирать по другому берегу Миссисипи.
- А, ну это другое дело, - сказал я.
Элвис и Дженни сели в кабриолет, пока помощники Полковника проверяли, чтобы резина не провисала. Все это напоминало мультик, в котором скоро что-то пойдет не так. Ну знаете, когда Kойот висит над пропастью, потом на его месте появляется дымок, а страус говорит: «Бип-бип».
К машине подошел Слепой, постукивая тросточкой по земле, хотя все тут знали, что он и так понимает, где находится. Он принес две большущие синие таблетки. Пришел Джон Генри с бутылкой воды, запить.
Подковывлял Полковник, сказал:
- Ладно. Принимайте таблетки и ждите. За эти кольца дернете, чтобы вернуться, а когда отцепите ремни безопасности в машине – активируется взрывчатка. До взрыва у вас будет секунды три, если не меньше.
- Понятно, - сказала Дженни.
Элвис принял таблетку, сделал большой глоток. Передал бутылку Дженни, она повторила за ним.
Полковник взглянул на часы.
- Ладно, всем разойтись, - сказал он. – Если кто-то окажется рядом – улетит с ними.
Я тут же удрал, подальше к двери в дом. Встал под обожженной притолокой. Подумал и решил, что это не настолько безумно, что сработает. Это настолько безумно, что может и не сработать. Но уже ничего не поделаешь. Оставалось только стоять и смотреть – возможно, я видел их в последний раз.
Вокруг машины стал переливаться воздух, потом стали переливаться Дженни с Элвисом, словно мы видели их за маревом или они стали не более чем миражом, а потом Элвис включил фары (а то там темно), завел машину, перевел рычаг коробки передач, отпустил сцепление и вдарил по газам, и издал боевой клич. И я вам так скажу: был «Кадиллак» и не стало «Кадиллака».
Серьезно. Буквально. Он взлетел по трамплину, а потом я увидел, как перед ним открывается огромная дыра, и проглотила полтрамплина, а «Кэдди» взлетел к ней и…
Ничего. «Кэдди» пропал. Может, наркотик принимали они, но его действие видели мы. Видели, как они взлетели и скрылись из виду.
Трамплин остался, и катушки с резиной свистели и скрипели, натянулись, но стропы уходили в воздух и так и висели.
- Удачи, психопаты, - сказал Джон Генри так громко, что я покачнулся.
42
Элвис и Дженни в том розовом «Кадиллаке»
От наркотика Элвису показалось, что голова у него надулась, как воздушный шарик с гелием. Когда он увидел, как вокруг открывается разрыв, а трамплин временно окунается в темное измерение, он вдавил педаль в пол. Движок «Кадиллака» заорал, и они полетели.
- Вперед, Элвис, вперед, - сказала Дженни.
А потом взяла высокую ноту, из своих концертов, когда она заканчивает песню и дает голосу разыграться вовсю, растягивая голос за пределами возможного, - этим она была известна; затем ее голос затих и перед ними оказался конец трамплина.
Только трамплин был уже не трамплин. Он стал черным утесом из гладкого камня, а вокруг царила тьма. Вдали они слышали удары черного прилива. Воздух был разреженный, стало трудно дышать. Машина сперва заскользила, но удержалась, и, приближаясь к узкому концу утеса, они увидели в свете фар огромную, темную, корчащуюся тварь.
Гнездо.
Внутри него двигались красные точки, как огоньки, пульсировали и светили. Элвис и Дженни видели, что гнездо живое. Две самых больших красных точки были глазами, и они моргнули, и из трещины показался жирный красный язык размером с мост Сан-Франциско, лизнул и скрылся в черноте.
Над каменной стеной, на которой висело живое гнездо, виднелись Большая Мамка и огромные белые личинки. Космические вампиры в другой форме вернулись домой. Они склонили головы и приложились к вершине гнезда. Их тела вибрировали, пока гнездо высасывало их досуха.
Но вот что было интересней: конец утеса быстро приближался. Элвис снова издал боевой клич и вжал ногу в педаль.
- И-и-и-ха! – крикнула Дженни.
Позже Элвис будет все это вспоминать в замедленном движении. И кто знает, может, в том измерении все действительно так и происходит.
«Кадиллак» взмыл с утеса и поплыл к гнезду, а в последний момент перед тем, как машина врезалась, они увидели в свете фар: Большая Мамка подняла голову от гнезда, как актер, высовывающий нос из-за кулис. Взглянула с широким и белым лицом, в чем-то даже человеческим. А потом машина накренилась вперед, все две тысячи килограммов, и нацелилась ровно в центр гнезда.
- Сейчас, - сказал Элвис и рванул кольцо, а Дженни повторила за ним.
Машина выплыла из-под них. Резина выхватила их (ее щелчок раздался в обоих измерениях) и дальше «Кэдди» поплыл пустой.
Единственное, чего не ожидал Элвис, - это боли. Дикая боль в спине и плечах. Но даже сквозь боль он видел, что «Кадиллак» летит в гнездо, как ракета, и взрыв при столкновении. И какой это был взрыв. Воздух перед ними стал горячим пламенем, а в свете сквозь пламя Элвис видел разлетающиеся обломки стали и стекла, ошметки гнезда (мясо или что это там такое), и они понеслись во всех направлениях, черное, красное, белое и раскаленно-розовое, а потом скрылось из глаз в черной бездне, а над ними огромной летучей мышью проплыла полотняная крыша кабриолета.
Элвиса задел по бедру осколок стекла, и он вскрикнул, а потом накрывшая их тьма снова осветилась, словно кто-то нажал на выключатель. Их выдернуло к трамплину – мимо матов, хлопнув задницей о трамплин и бесцеремонно протащив на маты на земле, а потом бросив на маты у рогатки.
Элвис подумал: «Можно было вообще без подстилки обойтись, раз в любом случае так больно».
Он повернул голову. Справа была Дженни. Без сознания, и он не видел, чтобы она дышала.
43
Дневник Джонни
И все кончается
Короче, теперь вы знаете, кем был наш враг. То, что внутри гнезда, или само гнездо. Тут не разберешь.
Потом, даже в нашем измерении, в воздухе воняло подгорелым тостом и яичным пердежом. Всюду валялись обломки «Кадиллака» и того и сего: белая жижа, черная слизь, осколки камней, разбросанные по трамплину.
Элвис и Дженни оказались невредимыми, хотя Дженни не двигалась. Элвис матерился и выползал из ремней.
Когда я к ним добежал, Элвис склонился над Дженни, воскрешал ее рот в рот. Тут она подняла руки и толкнула его в грудь.
- По-другому ты до моих губ не доберешься, - сказала она.
Элвис рассмеялся. По его щекам бежали слезы. Он схватил ее и прижал к себе.
- Ай, - сказала она. – Я что-то сломала. Полегче.
Ну, в общем, и все. Мы потусили там еще неделю. Элвису и Дженни обеспечили лечение, но они обошлись без тяжелых ранений. Еще мы продолжали выслеживать возвращение всякой блядской потусторонней активности, но все кончилось. Либо мы их вырезали, либо они ушли в отпуск. Слепой закинулся Рококо Блю и мысленно прощупал миры.
- В том измерении жизни нет, - сказал он, и мы решили ему поверить.
Позже я вышел на улицу и чихнул. Запах взрыва, зависший и в их, и в нашем мире, исчез. Воздух был свежий, а воняла только Миссисипи.
Элвис и дом-призрак зажигали наверху, пока он восстанавливался от раны на бедре. Судя по их активности, я пришел к выводу, что он оклемался.
Я заметил, что Дженни немного ревновала, но молчала. Если честно, всем было неудобно слышать Элвиса с домом-призраком, но эй – во всем есть плюсы. Я и сам провел парочку ночей с миссис Ладонью и ее пятью дочурками.
Мы устроили поминки по Джеку. Плакали все, даже Полковник.
И я вам так скажу, когда мы уехали, уплыли до пирса, на котором мы с Элвисом впервые присоединились к команде, и когда я выехал из огромного парохода на машине, на заднем сиденье Элвис сидел не один – а с Дженни.
Несмотря на дом-призрак, у них установилась связь. Когда я доставил их обратно в Мемфис, Элвис не задерживался в Грейсленде, а вместе с Дженни умчался на голубом «Кадиллаке»-кабриолете. В этот раз – не в ад. А куда они поехали и чем занимались – понятия не имею, хотя, когда Элвис вернулся где-то через месяц, Дженни с ним не было.