денным. После чего неторопливо сел на козлы.
— Пошла, родимая! Не век же нам здесь куковать!
Во дворе было пустынно. Это хорошо, меньше глаз, меньше свидетелей. Поднявшись на второй этаж, Кирьян отыскал нужную квартиру. Дом был добротный, даже снаружи он напоминал некую цитадель благополучия, которую невозможно было взять ни атакой, ни осадой. Создавалось впечатление, что здесь, презрев опасность, продолжали благополучно жить буржуа, наслаждаясь плодами новой экономической политики.
Неожиданно откуда-то появился дворник. Смерив постороннего суровым взглядом, поинтересовался:
— Вы к кому… товарищ?
Если что изменилось с прежних времен, так это форма обращения, но Кирьян готов был поклясться, что с губ дворника едва не сорвалось привычное — «господин».
— К Иосифу Львовичу, — уверенно сказал Кирьян. — Он у себя?
На лице сторожа отразилось замешательство — поздний гость всегда не к добру, да еще к такому уважаемому человеку, каким является Иосиф Львович.
— Я его позову, — нерешительно сказал он, внимательно всматриваясь в лицо гостя.
Взгляд пытливый, цепкий. Чуток задержал взгляд у пояса, где могло быть оружие. И тотчас отвел его в сторону.
Широко улыбнувшись, Кирьян постарался развеять его подозрения:
— Не надо, я хочу ему сюрприз сделать. Он мне будет рад.
Интуиция и жизненный опыт подсказывали дворнику, что сейчас не тот случай, когда надо настаивать на своем. А от улыбающегося лица незнакомца так и веяло скрытой угрозой.
— Ну если только обрадуется… — неопределенно протянул дворник и, развернувшись, поплелся в сторожку.
Кирьян негромко постучал в дверь. Сначала в коридоре послышался какой-то шорох, а затем молодой женский голос спросил:
— Кто там?
— Иосиф Львович дома?
— А кто его спрашивает?
— Его друг, — любезным тоном сообщил Кирьян.
— А что вам от него надо?
— Мы договаривались о встрече.
Щелкнул замок, дверь приоткрылась, и Кирьян увидел хорошенькое личико молодой женщины. По тому, как держала себя женщина, было понятно, что гостей в этой квартире не жалуют. Кирьян невольно хмыкнул: «Ничего, еще полюбят!»
— Иосиф, тебя тут спрашивают.
Самый подходящий момент, чтобы ударом ноги сорвать металлическую цепочку, после чего по-хозяйски вторгнуться в чужое жилище. Ладно, придется переждать, не самое подходящее время учинять скандал.
По глуховатому бормотанию Иосифа было понятно, что гостей он не ждал и никому не рад. Только любопытство заставило его проследовать к входной двери.
Широко улыбаясь, Кирьян сполна насладился замешательством майданщика. По его застывшему лицу было понятно, что сохранять спокойствие ему нелегко. Единственное, что он мог выжать из себя, — так это кисловатую улыбку.
— Кирьян?
— Иосиф, друг! Да открывай ты побыстрее дверь. Чего же ты меня у порога томишь? К тебе же твой лучший друг пожаловал.
Правый уголок рта Кирьяна чуток поплыл вверх, отчего улыбка получилась кривоватой. Он явно насмехался. Весьма скверный признак.
Пауза затягивалась.
А может, он настолько подрастерял свою силу, что обычный майданщик способен отказать ему в приюте?
— Понимаешь, Кирьян, тут ко мне должны гости прийти…
Кирьян улыбался:
— Да я пришел только чайку попить, — успокоил он. — На улице слякоть, ноги промокли. — И, стараясь развеять последние сомнения майданщика, добавил: — Ты же меня знаешь.
— Разве только ненадолго.
Сбросив с двери цепочку, Иосиф Львович нехотя впустил нежданного гостя.
Кирьян вошел в комнату, одобрительно покачивая головой.
— Я такое великолепие только в музее видел, — кивнул жиган на развешанные по комнате картины.
— Копии, — быстрее, чем следовало бы, ответил Иосиф Львович, при этом его толстые щеки налились румянцем.
— Детьми обзавелся?
— Это моя вторая семья. А дочь с сыном остались с первой женой. Сейчас они большие, но я им все равно помогаю.
Прошли в зал. Кирьян по-хозяйски устроился на диване.
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Вот, мол, сейчас его по всей Москве чекисты ищут, а он у меня сидит, у такого доброго и порядочного человека. Так ведь, Иоська?
Майданщик нервно сглотнул.
— Ты же знаешь, Кирьян, я тебя всегда рад принять в своем доме. Но скоро ко мне должна нагрянуть целая толпа родственников, что же я им скажу?
На столе стояла статуэтка из черного агата — женщина, держащая на голове кувшин. Какое-то заморское творение. Взяв в руки статуэтку, Фартовый не без удовольствия осмотрел ее со всех сторон. Настоящую вещь видно сразу.
— А внизу-то номерок имеется. Русский музей?
Майданщик глуповато улыбнулся:
— По случаю приобрел. Чего же отказываться, если само в руки шло.
— Тоже верно… Только ведь народец к тебе разный захаживает, могут и капнуть куда не следовало бы. Так что поберегся бы, Иосиф Львович, это тебе мой дружеский совет. Спрятал бы ее, что ли. Хозяйство-то у тебя солидное, чего же ты будешь палиться из-за какой-то статуэтки. А может, тебе взять да и подарить ее своему лучшему другу, который тебя на каторге спасал? Знаешь, я привередничать не стану. Что дают, то и возьму. Как говорится, дареному коню в зубы не смотрят.
— Послушай, Кирьян, это вещь очень дорогая.
— Ладно, ладно, успокойся, — примирительно усмехнулся Кирьян. — Пошутил я. Неужели ты думаешь, что я не понимаю. Да и не обижаю я друзей, — поставил он статуэтку на прежнее место. — Э-эх, хорошо живешь, родимый, — с удовольствием прошелся жиган по просторным комнатам. Тяжеловатый шаг заглушал толстый ковер. — Такой красотой себя окружил! Живут же майданщики!
— Христа ради! — перешел на горячий шепот Иосиф Львович. — Жена не знает, чем я занимаюсь.
— И кем же она тебя считает? — хмыкнул жиган.
— По коммерции я… Сейчас магазин у меня.
— И чем же ты торгуешь?
— Камушками.
— Ого, это ведь прибыльно!
— Обокрали меня. Не так давно подкоп под магазин сделали, все вытащили, мерзавцы!
— Это уже хуже, — искренне огорчился Кирьян.
— А ты разве не слышал об этом?
— Что-то припоминаю, — уверенно посмотрел на расстроенного хозяина Кирьян.
— Такое дело не скроешь… Чека им занялась.
— И что они нарыли?
— Они меня в свои дела не особенно посвящают, но похоже, что ничего утешительного. Может, ты знаешь, кто это сделал? Если бы сказал, так я бы тебе комиссионные отдал бы.
Фартовый выслушал его просьбу с серьезным видом.
— Да я тебе и за просто так этих сволочей найду! Какие счеты могут быть между друзьями? Эх, Иоська, как же я рад тебя видеть! — крепко тиснул Кирьян майданщика за плечи. — Если бы ты знал, как мне не хватает таких людей, как ты. Народ нынче боязливый пошел, как только услышат, что я в гости хочу пожаловать, так тут же дверь перед носом закрывают. Отговорки всякие ищут, а ты — дверь нараспашку! Вот за это я тебя ценю. Знаешь, я не буду злоупотреблять твоим гостеприимством, поживу у тебя всего лишь недельку, да и уеду. — Иосиф Львович слегка изменился в лице. — А как гости к тебе подъедут, так я в другую комнату переберусь. Мешать вам не стану, да они, наверное, и ненадолго… А лучше было бы отказать им. Надеюсь, ты не возражаешь?
Дыхание у Иосифа Львовича чуток перехватило. Лицо налилось краской. Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, он негромко выдавил:
— Не возражаю.
— Ну вот и договорились, — бодро отозвался Курахин, проследовав в соседнюю комнату. — Ведь кто-то же должен охранять тебя от жиганов. О, у тебя здесь мило, — осмотрел он стены, на которых были развешаны гобелены. — Знаешь, вроде как пространство создает, — раздвинул он руки в стороны. — Вот и комнатка небольшая, а такое впечатление, что в зале оказался. Здесь я и поживу. Вот что значит душа-человек! — не переставал восторгаться Кирьян. — Сейчас чекисты только за одно упоминание о Кирьяне к стенке ставят, а он к себе пригласил, кров предоставил.
— Только ненадолго, Кирьян. Сам понимаешь…
— Да я все понимаю, дорогой мой человек, знаю, на какие жертвы ты идешь ради нашей дружбы.
Послышался негромкий стук в дверь.
— А это еще кто? — встревоженно спросил хозяин.
Кирьян широко улыбнулся:
— Иоська, не стоит переживать, это мой человек.
— Ах вот оно что, надеюсь, он-то не будет здесь жить?
— За кого ты меня принимаешь! — обиженно протянул Кирьян.
— Моя квартира не должна превратиться в малину! В нашем доме живут весьма солидные люди. — Прижав руки к груди, он добавил: — Нет, Кирьян, ты не подумай, что я что-то имею против, но они могут заподозрить неладное и донести.
— Не переживай. Открывай дверь!
Явно нервничая, Иосиф Львович не без труда справился с замком и тут же был потеснен вошедшим в квартиру Егором Копыто.
— Где Кирьян? — спросил жиган.
— Он в той комнате. Э-э… Вы надолго?
— Не переживай, — устремился Копыто в указанном направлении. — Все будет путем!
Закрыв за собой дверь, Копыто выразительно закивал. Потрогал скатерть, вышитую золотыми нитями, и оценивающе протянул:
— А ты неплохо здесь обосновался.
— Давай без базара, — перебил его Кирьян. — Что там у тебя?
— Овчина на волю маляву передал.
— Что в ней?
— Спрашивает, что делать. Просит помочь ему.
— Передай ему, чтобы язык на замке держал. Может, проскочит. У них против него ничего нет, а то, что руки черные, так это с кем не бывает! Царапины и грязь он мог в драке получить. Пусть говорит, что в лесу спал, много дней не мылся. Таскался с бродягами. Сейчас много таких шляется. Авось пронесет.
— А если они его все-таки расколют?
— Даже если расколют, пусть все равно от всего открещивается, одно дело — один на магазин пошел, а другое дело — с Кирьяном, здесь точно к стенке поставят. — Кирьян ненадолго задумался. — Есть у меня один человек. Я ему много добра сделал, пусть и мне поможет.
— Записка от Люськи пришла.
— А ей-то чего надо?