Знай, настал конец»…
Долго я хранил заветный амулет.
Но однажды, в час заклятья,
Молвил: «Любишь или нет?»
И едва успел сказать я
Заповедные слова,
У гориллы отвалилась голова.
1913.
«Полночный час. Уснули звуки…»
Полночный час. Уснули звуки.
Заворожила тишина.
Недвижно небо. Даль мутна.
В окно струится звездный свет.
Тревожный стук. Мелькнули руки.
Мелькнул твой гибкий силуэт.
И занавесь зашелестела
У одинокого окна.
Твой белый лик на ткани зыбкой.
Безмолвный призрак. Призрак белый.
Глаза с укором иль улыбкой?
Безмолвно к призраку приник.
Лобзаю жадно белый лик.
1912.
Падение
Ковром коричневым пустыня
Цвела за мертвою рекою.
Тускнела ткань небесной сини.
Взметая розовую пыль,
Стада тянулись к водопою,
И стихли шорохи сухие.
Дремала нежная Рахиль
В своем шатре желтоузорном.
И плакала слепая Лия.
Упала ночь, как войлок черный.
Зажглись огни сторожевые.
Во тьме мятущейся возник
Передо мною мой Двойник.
Он жег меня дыханьем уст.
Ступнею острою вдавил
Мою ступню в прибрежный ил.
Позор паденья. Жгучесть боли.
Моих костей и лязг и хруст.
И всколыхнулись янтари
Тяжелой утренней зари.
Собрав остатки дерзкой воли,
Я снова мускулы напряг.
Но некий сумрачный слизняк
В моей груди затрепетал.
И голос предков, льстив и слаб,
Во мне рыдал:
«Люблю Тебя. Твой верный раб».
1914. Апрель.
«Поэты…»
Поэты,
Пленяющие радужностью музыки,
Вы – помутненность Пола.
Два начала
В вас неслиянно соприсутствуют –
Начало мужское и женское.
И оттого вам близки и дети и гений.
А ваша осиянность, трепетность,
Смятенные видения
Не есть ли предвестие – прозрение Грядущего,
Когда в едином лике человека
Сольются нераздельно два начала жизни?
1913.
Челлини
Соцветья камней многотонных,
Законченность, чеканность линий
И блеск металлов раскаленных
Влекли к себе мечту Челлини.
Был для него металл упорный
Нежней, чем воск, огню покорный.
Ему вручили гномы гор
Всепобеждающую власть
Над косной массой минерала.
Неумолимо верен взор,
И опьяняющая страсть
Его руки не колебала
При взмахе дерзкого кинжала.
1913.
Богатыри
Рыдайте, ворота!
вой голосом, город!
Истлевает пламень белый.
Фиолетовые стрелы.
В небо ринула вечерняя заря.
С гор лесных спустились три богатыря.
Тонкий юноша с усмешкой горделивой,
Муж и старец с бородой в седых извивах.
В синих шлемах, в златокованных бронях,
С обнаженными мечами, на конях.
И, вперив в меня упорно тяжкий взор,
Молвил старец: «Камни двинулися с гор».
Муж мне подал на щите своем стожарном
Кубок с влагою рубиново-янтарной:
«Жажду кровию звериной утоли,
В ней сокрыты силы древние Земли».
Молча юноша коснулся мне плеча.
Острием молниеносного меча.
Засмеялась побледневшая заря.
За горами скрылись три богатыря.
Только тени их мерцали в зыбкой мгле.
Только тени я лобзал, склонясь к земле.
1913.
В ответ
Так. Беатриче стала проституткой.
Но не Христос повинен в этом, верю.
Христос сказал: вино и хлеб примите;
Любите лилии, любите птиц небесных.
А мы, сквернящие родную Землю,
Лишь торгаши базарные, не боли.
Мы взвешиваем силы человека,
Миры хотим измерить и исчислить.
И может ли для нас Земля вновь стать благоуханной?
И первозданною красой светиться Небо?
1913.
Содомляне
Два юноши из Горних Стран
К Содому древле притекли.
Им поклонившись до земли,
Промолвил Лот: «Сырой туман
И мгла пути заволокли.
Пусть господа мои найдут
В семье раба благой приют».
Содомляне во тьме ночной
Жилище Лота обступили:
«Веди к нам странников. Пленили
Они неведомой красой».
И Лот возвысил голос свой:
«Не делайте пришельцам зла!
Но если вы неумолимы,
Познайте дочерей моих.
Цветущи, юны их тела».
«Пусть нас коснутся серафимы
Сияньем нимбов золотых!»
И вышли ангелы, сверкая
Лучами пламенных ресниц.
Содомляне простерты ниц.
Их кружит буря огневая.
Так я, кощунственно влюбленный
В воскрилья ангелов мечты,
Во прах повержен, ослепленный
От вихрей Горней Красоты.
1913.
«Роняют ржавые спицы…»
Роняют ржавые спицы
Колеса вселенной.
Ах, опусти, опусти ресницы!
Пребудь в слепоте дерзновенной!
Отрешает от ветхой колесницы
Коней Рука Нетленная.
Ах, сомкни, сомкни ресницы!
Пусть опалит слепота дерзновенная!
1914.
Веер Венеры
Синева весенних вен.
Свет ветвит воздушный вереск.
Вянет воск воспоминаний,
Новой яви веет вихрь.
Снова снов наивна весть:
Вечер матовых мотивов
На левкоях высоты;
Опустив влекущий взор,
Веер выронит Венера
Пред завесами алькова.
1914.
«Лёгкий лёт лукавых лун…»
Легкий лет лукавых лун.
Латы. Факелы. Газели.
Голубые акварели
Льют шелка в эмаль лагун.
Бледный блеск атласных глин.
Весла. Ласточки. Газели.
В малахитовые мели
Выплывает Лоэнгрин.
Ловит листья белый слон.
Стрелы. Карлики. Газели.
Золотые карусели
Расплескали небосклон.
Флейты, лепеты Селен.
Пляски. Локоны. Газели.
О глубокие качели!
О последний сладкий тлен!
1914. Июль.