— Я не буду врать, я всё честно… — сбивчиво начал Захаревский. — Мы с Айной кушать хотели. Дома нечего кушать. Ну, Айна и предложила забрать продукты из школы — мы видели, как туда их привозили. Первую ночь посмотрели, как сторож работает, а на вторую ночь пошли… Подождали, пока сторож пройдёт. Потом я разбил окно, залез в кухню. Ломик у меня был с собой. Сломал дверь в кладовку. Набрал продуктов и подавал их Айне, а она складывала их в рюкзаки…
— А зачем погром в кухне устроил?
— Что устроил? — недоуменно переспросил Захаревский.
— Зачем посуду разбрасывал, муку, сахар рассыпал?
Захаревский лишь виновато пожал плечами: не понимаю, мол, как так получилось. А что тут понимать? Тебя вечно унижают, издеваются над тобой. Вот и выплеснулась у тебя вся злоба на окружающий мир.
Олег тяжело вздохнул. Ему было жаль это запуганное, замордованное жизнью существо.
— Куртка откуда? — внезапно спросил он.
— Какая куртка? — испуганно дёрнулся Захаревский.
— Та, которая сейчас на тебе! Только не говори, что твоя. Она, как минимум, на три размера больше, да и дорогая — у тебя в жизни таких денег не было.
— Я её на помойке нашёл. Она была старая, её кто-то выбросил, — глазки Захаревского испуганно забегали.
«Врёт, паразит, — подумал Олег. — Но выяснить про куртку пока, видимо, не удастся. В розыске она не числилась, заяв не было. Но, к бабке не ходи, за курткой что-то стоит. Не зря он так задёргался. Может, снял с кого-то? Да нет, непохоже. Судя по размеру, куртка принадлежала крупному человеку. Вряд ли он отдал бы её этому шибздику. Дал бы разок по башке — и дело с концом. А если их было несколько? Стайка таких шакалят многое может натворить… Ладно, оставим пока куртку в покое».
— Кто ещё с вами был в школе? — Олег вернулся к эпизоду кражи из столовой.
— А, так этот… Бублик. Он живёт рядом. Постоянно с нами крутится. Не гнать же его. Он нам иногда поесть приносит…
«Добрый мальчишка, — усмехнулся про себя Олег. — Ну, и устрою же я завтра его предкам, а не то профукают пацана, потом будут локти кусать…»
Олег оформил протокол допроса и дал расписаться Захаревскому и Берзине.
— Саня, — обратился он к Михайлову, — отведи его в дежурку, изыми кеды на экспертизу и подбери пацану на ноги что-нибудь на чердаке. Ключ у старшины отдела возьми. И это, не сажай его в «телевизор», пусть посидит возле дежурки. Заводи его сестрицу!
Михайлов увёл Захаревского и впустил его сестру. В кабинет вошла юная, но уже вполне сформировавшаяся девушка. Выглядела она куда старше своих четырнадцати лет, чему немало способствовал неумеренный макияж на лице и прикид: коротенькая чёрная юбчонка и колготки в сеточку. Её лицо можно было бы назвать даже красивым, если бы не злые, порочные глаза. Она была похожа на брата, но, странным образом, то, что привлекало в её облике, отталкивало в её брате. Так порой на одной ветке соседствуют расцветающий бутон и чахлое больное соцветие.
Девица уселась на стул и вызывающе забросила ногу на ногу, показывая всё, что можно. Олег усмехнулся: подобные штучки на него уже давно не действовали. Но девчонка непроста — поди подбери к ней ключик. На вопросы Айна отвечала спокойно. Да и чего бояться — реально ей всё равно ничего не будет, максимум — условно, и она это хорошо понимала.
Олег уже заканчивал оформлять протокол допроса, когда вернулся Михайлов. Он лишь молча кивнул Островецкому: всё выполнил.
Закончив писать, Олег решил сказать Захаревской несколько слов в назидание.
— Знаешь, Айна, — начал он, — сейчас для тебя всё закончится лёгким испугом, но это последний звоночек. В следующий раз всё может обернуться колонией. Твоя нынешняя жизнь тебя до добра не доведёт. Перестань пить, вернись в школу, на худой конец — иди на работу. Познакомься с каким-нибудь хорошим парнем…
Реакция Айны была неожиданной: глаза её налились злобой, лицо пошло пятнами.
— С парнем? С каким парнем?? — яростно зашипела она. — Что вы вообще знаете про жизнь? Вы знаете, что такое не жрать несколько дней и собирать объедки?! Пять лет назад, — голос её зазвучал глуше, но глаза горели бешенством, — мне было девять лет, и меня оттрахал собственный пьяный папашка! Напоил водкой и оттрахал, а потом ещё пустил по кругу своих пьяных корешей! Я не помню, сколько их было: трое?.. четверо?.. Пьяная мамашка валялась рядом на диване — её тоже до того пустили по кругу! А Колька сидел в углу и плакал — просил, чтобы меня отпустили… И его били, чтобы заткнулся… Меня хоть накормили, а ему бросали объедки со стола… — вспышка ярости прошла, и голос Айны звучал уже еле слышно. Она съёжилась на стуле и тихо всхлипывала.
Олег сидел, стиснув голову руками и прикрыв глаза: господи, есть ли предел человеческой мерзости? За одиннадцать лет службы он навидался всякого. Казалось бы, всё уже — вот дно человеческой грязи, дальше уже просто некуда! Однако каждый раз оказывалось, что и это ещё не предел — человеческая мерзость дна не имеет!
Олег открыл глаза и перевёл взгляд на учительницу. Бедная Вия сидела, вжавшись в стул, глаза её были полны ужаса. Саша Михайлов с окаменевшим лицом уставился в угол.
— Айна, — хрипло выдавил из себя Олег, — напиши заявление, и я тебе клянусь: сегодня же все эти подонки будут сидеть в камере! И папашке твоему срок за это накинем!
— Ничего я писать не буду, — Айна перестала всхлипывать.
Злоба ушла из её глаз вместе со вспышкой ярости. Теперь она просто походила на несчастного замордованного ребёнка.
— Мне ещё здесь жить, — тихо добавила она. — А если я заявлю… — Айна махнула рукой. — Кольку только не трогайте, это я его подговорила…
На некоторое время в кабинете возникла гнетущая тишина. Олег размышлял над сложившейся ситуацией. Наконец, он принял решение.
— Айна, — как можно мягче обратился он к девушке, — выйди пока и обожди в коридоре.
Девушка поднялась и покинула кабинет.
— Олег, ты что-то решил? — спросил Михайлов.
— Да, — твёрдо ответил Олег. — Я прекращаю дело и передаю материалы на комиссию по делам несовершеннолетних.
— Но у них же куча приводов?
— Я сажать за кусок колбасы не буду! — резко отрубил Олег.
— А гражданский иск? Там же внушительная сумма!
— А пусть управление торговли, которому принадлежит столовая, обращается в суд в порядке гражданского судопроизводства. Посмотрим, как гражданка Лапиня будет в суде обосновывать свои немыслимые суммы.
— Обоснует как-нибудь, — хмыкнул Александр. — Но они же через суд по гражданскому иску ничего не получат! Что они могут взять с Захаревских?
— А меня это не колышет! Это их проблемы. Олег принялся оформлять протокол допроса. Через несколько минут Александр пригласил Айну в кабинет. Олег дал ей подписать протокол и сообщил о своём решении. Девушка удивлённо посмотрела на него, тихо поблагодарила и вышла. Никаких нотаций Олег решил ей не читать — бессмысленно. В свои весьма юные годы эта девочка уже навидалась такого…
— Всё равно они сядут, — задумчиво произнёс Александр. — Их уже не исправить…
— Знаю, — сердито ответил Олег. — Только это будет в другой раз и за более серьёзные дела. Всё, иди, выпускай пацана!
Александр ушёл. Вия подошла к Олегу и протянула ему руку.
— Олег Семёнович, если Вам ещё понадобятся услуги педагога — звоните прямо мне. Телефоны у вас есть.
— А если не педагога? — Олег задержал её руку в своей и нахмурился, сообразив, что сморозил пошлость.
Девушка улыбнулась, но руки не выдернула.
— Мне жаль, — продолжил Олег, — что Вам сегодня пришлось выслушать такое…
— Ничего, — грустно улыбнулась девушка. — Нужно же когда-то познать жизнь и с этой стороны.
Она вдруг чмокнула Олега в щёку и выбежала из кабинета.
До вечера Олег корпел над бумагами. Около семи, когда он уже собирался домой, вдруг зазвонил телефон.
— Олег, — раздался в трубке голос Шестакова, — зайди ко мне!
В кабинете Шестакова уже находились Ояр Долгоногов и Саша Михайлов.
— Ну, все в сборе, — начал Шестаков после короткого обмена приветствиями. — Ояр, крути свой лисапет, докладывай!
— Значит так, — Долгоногов даже не заглядывал в свои записи, — в результате отработки пропавших без вести выяснилось, что Прохоров, у которого, кстати, есть погоняло Проша, был знаком только с Юрием Тищенко и Гунаром Целмсом. Причём с Тищенко было знакомство шапочное — они когда-то учились вместе в школе, пока тот с родителями не переехал в другой район города. А вот с Гунаром Целмсом Прохоров поддерживал отношения вплоть до момента исчезновения Целмса. Во всяком случае их иногда видели вместе на дискотеках. В общем, я вплотную занялся Целмсом, встретился с его родителями. Они тоже немного знакомы с Прохоровым, во всяком случае, несколько раз видели его у себя дома. Короче, я поднял разыскное дело на Целмса, — Ояр немного замялся. — Там есть описание вещей, в которых Гунар был на момент исчезновения. В частности, у него были при себе часы «Победа». В разыскном деле есть паспорт на них…
— Слушай, не тяни кота за яйца! — нетерпеливо перебил Олег.
— Короче, у Проши при задержании изъяли часы Гунара Целмса!
— Твою мать! — тихо выругался Шестаков. — Значит, этот сучонок не блефовал! Так, Ояр, выкладывай всё, что нарыл по Целмсу!
Долгоногов немного помолчал, мысленно анализируя всю добытую информацию.
— Значит так, Целмс Гунар Иварович пропал без вести десять месяцев назад — в ноябре прошлого года. На момент исчезновения ему было восемнадцать лет. Кличка Чика. Немного приблатнённый, но, в общем-то, неплохой парень. С Прошей не то чтобы дружил — так, поддерживал отношения. Скорее, Проша к нему набивался в друзья. Ещё бы, у Чики водились деньжата — подфарцовывал маленько. Опять же: парень независимый — два года боксом занимался. Мог при случае вступиться за Прошу. С девчонками опять же проблем не было… В деле есть фотографии Целмса, сделанные незадолго до его исчезновения.
Олег взял одну из фотографий. С неё смотрел улыбающийся светловолосый парень с насмешливыми глазами.