Если бы они были один на один, то Павел, естественно, вёл бы себя по-другому, даже несмотря на нож в руках у Проши, но эти два выродка — они же по первой команде бросятся на него, как шакалы. «Вот так, наверное, было и с Гунаром», — мелькнуло в мозгу.
Павел подошёл к девушке. Она лежала, раскинув ноги, совершенно безучастная к происходящему. В другое время и в другой обстановке Павел, вероятно, был бы вовсе не прочь переспать с ней. Но сейчас она не вызывала у него никакого желания. С трудом Павел настроился на половой акт и с трудом закончил его…
— Вот видишь, Лось — всё зашибись! Да ты не бзди — Дырса и не столько выдерживала!
Павел налил себе в стакан немного водки и выпил, чтобы прийти в себя.
— Ну, а теперь ты, Чмо! — издевательски осклабившись, приказал Проша.
— Ты что, охренел? — вскочил Павел. — Она же его сестра!
— Глохни, здесь я командую! — Прохоров приставил к горлу Паши нож. Затем подскочил к Николаю и, схватив его за шиворот, швырнул на Айну.
— Чмо, мне повторить? — зловеще зашипел Проша. — Ты что, задрота, забыл, как я поступаю с теми, кто прёт против меня? Хочешь, чтобы я закопал тебя рядом с Чикой? Вол, напомни ему!
— Ты это, Чмо… делай, что Проша говорит… — Вол был тоже не на шутку напуган.
— Проша, пожалуйста, не надо! — скулил Николай… Айна молча смотрела на Прохорова ненавидящим взглядом. Тот, не обращая на неё никакого внимания, схватил Николая за волосы и приставил к его шее нож.
— Если ты, сучок, её не оттрахаешь, я вас обоих прирежу, — свистящим шёпотом пообещал Проша.
Николай, дрожа всем телом от ужаса, снял штаны и лёг рядом с сестрой. Он пытался что-то сделать, но у него ничего не получалось. Айна, не очень умело, принялась помогать ему.
— Ну, мне долго ждать? — Прохоров стоял над ними с ножом и гаденько ухмылялся.
Наконец, у Николая стало что-то получаться. Он задёргался на Айне. Та отвернулась к стене. Из её глаз катились слёзы…
— Вот видишь, Чмо, — захохотал Проша, — я из тебя мужика всё-таки сделал! Чувака ты завалил, теперь вот и бабу поимел! Это ничего, что собственную сеструху. В следующий раз мы тебе другую тёлку подгоним… Лось, наливай! — язык Прохорова уже изрядно заплетался.
Павел разлил по стаканам остатки водки. Себе плеснул на донышко. Изрядное количество спиртного вкупе с сексуальными «упражнениями» сделали своё дело — Проша, Вол, Чмо и Дырса постепенно забылись в тяжёлом, пьяном сне…
Павел потихонечку выскользнул за дверь.
— Ояр Петрович! — взъерошенный Павел Лосев ворвался в кабинет Долгоногова.
Ояр недовольно посмотрел на него, вышел из-за стола и выглянул в коридор. Там никого не было. Долгоногов облегчённо вздохнул и вернулся за стол.
— Во-первых, присядь и успокойся, — раздосадованно начал он. — Во-вторых, кто тебе позволил явиться в отдел? Ты что, хочешь засветиться? Это счастье, что в коридоре никого не было. А если кто-то всё же засёк, что ты заходил в милицию? Я же тебе запретил появляться в отделе! Что стряслось-то?
Павел, сбиваясь от волнения, подробно рассказал о событиях вчерашнего дня. Он как бы заново переживал довольно жуткую ситуацию, в которую попал накануне. Закончив сообщение, Павел выжидающе уставился на Ояра. Тот молчал, обдумывая создавшееся положение.
— Ояр Петрович, скажите же что-нибудь! — не выдержал Павел. — Этого ублюдка надо немедленно брать. Это же бешеный зверь! Он же не остановится! Хотите, я дам свидетельские показания?
— Какие показания? — досадливо поморщился Ояр. — Что ты оттрахал малолетку, которой нет ещё и шестнадцати лет? А потом что прикажешь: отправить тебя в камеру? Свидетельские показания будешь давать из СИЗО? Да и что мы предъявим Прохорову — его пьяное хвастовство? Он скажет: знать ничего не знаю — «лепил горбатого»[60], чтобы набить себе цену!
— А что же делать? — подавленно спросил Павел.
— А ничего. Дальше наша работа. А ты ни в каком подвале не был и ничего не знаешь! Следака я предупрежу, чтобы случайно чего-нибудь лишнего не написал. Если сейчас тебя кто-нибудь засечёт, скажешь, что приходил ко мне по повестке. Мол, я тебя пытался крутить по какому-нибудь делу. Короче, сам сообразишь! Больше сюда приходить не вздумай! Если что надо — как договаривались, звонишь по телефону и просишь о встрече.
Ояр вышел из-за стола и вновь выглянул в коридор. Убедившись, что там никого нет, он выпустил Павла. Затем набрал номер телефона Шестакова.
Олег Островецкий сидел у себя в кабинете и разбирал материалы нового дела. Час назад к нему зашёл подполковник Баранников и, несколько натянуто улыбаясь, положил на стол тоненькую пачку скреплённых листочков.
— Вот, Олег, принимай: материалы о разбойном нападении на валютную проститутку[61]. Разбой — сам понимаешь… — Федотыч развёл руками.
Олег недовольно вздохнул, но перечить не стал. Разбой — тяжкое преступление, кому же, как не ему — «важняку» — с ним разбираться?
Внезапно зазвонил телефон.
— Олег, — Островецкий услышал в трубке голос Шестакова, — зайди ко мне!
— Это срочно?
— Срочно! По Прохорову…
— Иду, — Олег убрал материалы в сейф и покинул кабинет.
В маленьком кабинете начальника уголовного розыска, кроме хозяина, уже находились Долгоногов и Михайлов. Олег поздоровался с операми за руку и задержал взгляд на Ояре. Вопреки обыкновению тот был хмур и сосредоточен.
— Я, пожалуй, начну? — Долгоногов вопросительно посмотрел на Шестакова.
Тот молча кивнул.
— Установлено, — без предисловий начал Ояр, — что в убийстве Целмса, кроме Прохорова, принимали участие Николай Захаревский и Валдис Бошс по кличке Вол. С Прохоровым и Захаревским мы уже хорошо знакомы, а по Бошсу — думаю, что лучше доложит Саня.
— Бошс Валдис Янович, — Михайлов раскрыл свою потрёпанную записную книжку, — семнадцать лет, кличка Вол. Несколько раз задерживался за кражи велосипедов. Состоит на учёте у психиатра — олигофрения в третьей стадии дебильности.
— Вот так, Олежа, — усмехнулся Шестаков, — придётся тебе по Бошсу психиатрическую экспертизу назначать.
— И по остальным тоже. Они же не курицу прирезали! Убийство… Только для начала нам их ещё надо взять.
— Возьмём! Куда они денутся? — улыбка Шестакова вышла довольно жёсткой.
— Саша, — обратился Олег к Михайлову, — что ещё есть по этому дебилу?
— По характеру спокоен, заторможен, не агрессивен. Семья — обычные работяги. Отец — слесарь в АТП, мать — там же уборщица. Этим, — Александр щёлкнул себя по кадыку, — не злоупотребляют. Я вообще не понимаю, как он мог пойти на убийство.
— А что тут понимать? — вступил в разговор Ояр. — Там верховодит Прохоров. Все остальные его реально боятся. И Проша всячески культивирует в них этот страх. Я думаю, что и Целмса он убил, чтобы показать Захаревскому и Бошсу свою крутость. Во всяком случае, это один из мотивов. Среди других пацанов Проша особого авторитета не имеет, а здесь — он бог… Короче, считаю, что их нужно брать немедленно, пока они ещё чего-нибудь не натворили. Судя по всему, к этому идёт!
— Согласен! — поддержал его Шестаков.
— Ты выяснил, где труп? — спросил Ояра Олег.
— Нет.
— Так как же ты их собираешься брать?
— Брать и колоть! Тогда и выясним, где труп.
— А если не расколем? Не найдём труп — никуда не денешься, придётся выпускать.
— Значит, надо расколоть до задницы[62]! — повысил голос Ояр. — Пойми, Олег! Ты же меня знаешь — я не паникёр. Но сейчас — я уверен — медлить нельзя!
— Хорошо, уговорили! — решился Олег. — Но действовать нужно с умом, не нахрапом. Брать — всех одновременно. Прохорова — в камеру, и полная изоляция! Пусть сидит и парится. А мы в это время двумя группами будем колоть Захаревского и Бошса. Я и Саня займёмся Захаревским, а Володька и Ояр — Бошсом. Значит так: Саня, за тобой Захаревский. Куртку у него не забудь изъять. Володька, ты берёшь Бошса. Если надо — прихвати с собой кого-нибудь. А мы с Ояром, два неслабых мальчика, возьмём Прохорова. Ну что, по коням?
— Нет, — улыбнулся Шестаков.
— Не понял… — обалдело вытаращился на него Олег.
— Ну, во-первых, с какой это радости ты тут раскомандовался? Это оперативное мероприятие уголовного розыска, и мы как-нибудь сами разберёмся. А во-вторых, принимать участие в задержании ты не будешь!
— Это с чего вдруг?
— А потому что Прохоров может оказать сопротивление, и ты автоматически из следователя превратишься в потерпевшего. А нам ты нужен именно в качестве следователя…
— Володька прав, — поддержал Шестакова Ояр.
— Между прочим, если кто-то забыл, — я всё ещё командир группы захвата в отделе, — обидчиво пробурчал Олег.
— Не тот случай, — усмехнулся Шестаков. — Прохоров, конечно же, убийца, но не матёрый бандит. И если даже вооружён — то, скорее всего, только ножом. Поэтому группе захвата там нечего делать. Это обычное штатное задержание. И, кстати, это вообще нонсенс! Вы же — следователи — теперь выведены из прямого подчинения местным органам милиции. Получается, что человек, формально не находящийся в штате отдела, возглавляет его группу захвата! Это всё равно, что поймать на улице какого-нибудь слесаря-гинеколога и заставить его идти на захват вооружённого преступника…
— А в рожу? — беззлобно пригрозил Олег. — Это же надо: сравнить меня со слесарем-гинекологом! Ну, слесарь — ещё куда ни шло… А гинеколог? Да моя нежная натура этого бы не вынесла! Хотите навеки отбить у меня тягу к женскому полу? Не выйдет! — Олег скрутил две фиги и нарочито грозно потрясал ими перед хохочущими операми. — И кстати, зарплату мы получаем пока ещё в отделе, наши личные дела — тоже здесь…
— А это временное упущение, — смеясь, произнёс Шестаков. — Просто в нынешнем бардаке не успели ещё привести в порядок штатное расписание. А вообще, Олег, план твой хорош, но реализовывать его будем без тебя! Тебя по