дключим позднее.
Островецкий вынужден был согласиться с его словами.
— А педагога вызывать? — спросил вдруг молчавший до того Михайлов. — Всё-таки малолетки…
— Ты что, с дуба рухнул? — взвился Олег. — Как ты собираешься «колоть» при педагоге? Конечно, его надо будет иметь под рукой, но только когда перейдём к официальным допросам… Ладно, педагогу я сам позвоню.
— Вие Карловне? — вроде бы невзначай спросил Михайлов.
Олег в ответ погрозил ему кулаком.
— Олежа, на пару слов, — отозвал его Ояр, когда они вышли из кабинета Шестакова.
Долгоногов пересказал Олегу всё, что ему поведал Лосев.
— Ты хочешь, чтобы фамилия твоего парня нигде не фигурировала? — прямо спросил Островецкий.
— Ну, ты же сам был опером…
— Без проблем. Я вообще весь эпизод вчерашней пьянки нигде не буду фиксировать, даже если он и всплывёт.
— Спасибо, Олежа! С меня шашлычок у Бригитты.
— Договорились.
Задержания прошли спокойно, без эксцессов. Собственно, сопротивления можно было ожидать только от Прохорова, но и тот, когда ему на плечо легла мощная ручища Ояра, счёл за благо не дёргаться. Долгоногов взял Прошу в подъезде, дождавшись, когда тот выйдет из квартиры. Захаревского Михайлов нашёл в «штабе», благо Ояр детально разъяснил Саше его местонахождение. Бошса Шестаков задержал в сарае, где тот копался с велосипедом.
Прохорова сразу водворили в «телевизор», причём, по просьбе Олега, сделали это на глазах Захаревского и Бошса. Их, в свою очередь, провели по коридору навстречу друг другу. Затем Шестаков и Долгоногов увели Бошса в кабинет начальника уголовного розыска, а Захаревского Михайлов доставил в кабинет Олега.
— Товарищ майор, арестованный Захаревский доставлен, — чётко доложил Александр.
При слове «арестованный» Захаревский дёрнулся, глазки его забегали. Олег сделал вид, что читает какие-то бумаги.
— Товарищ майор, — не выдержал Захаревский, — вы же меня отпустили…
— Я тебя отпустил за кражу из столовой, а в тюрьму ты пойдёшь за убийство! — последнее слово Олег произнёс нарочито жёстко.
— Я никого не убивал! — взвизгнул Захаревский.
— Врёшь, гадёныш! — повысил голос Олег. — На тебе куртка убитого Чики. И как ты её ни пытался отмыть, наши эксперты найдут там следы его крови. Так что — давай, рассказывай: как ты, Вол и Проша замочили Чику? И не ври! Это тебе не кража из столовки. Сейчас между тобой, Прошей и Волом идёт соцсоревнование: кто быстрее расколется! И можешь не сомневаться: они тебя сдадут с потрохами и скажут, что это ты заставил их убить Чику. Тогда ты получишь на полную катушку, а они отделаются лёгким испугом. Ну, колись, гадёныш! Проша ведь всё равно тебя сдаст и зачинщиком выставит в этой истории. Кто ты ему? Он же тебя за червя держит. Он при тебе твою же сестрёнку оттрахал, а потом и тебя заставил!
— Вы и это знаете? — дрожа от страха, спросил Захаревский.
— Мы всё знаем! — веско ответил Олег.
— В общем, так, ублюдок, — вступил в разговор Михайлов, — или ты сейчас начинаешь всё рассказывать, или я веду тебя в камеру! А там уж над твоей задницей вволю поиздеваются! Врубаешься, о чём я?
— Не надо в камеру, я всё расскажу, — испуганно захныкал Захаревский. — Я не хотел Чику убивать! Я его почти не знал. Это меня Проша заставил. Он сказал, что будет из меня мужчину делать…
— Когда это было? — спросил Олег.
— В прошлом году… в ноябре… точно день я не помню. Проша пришёл ко мне и сказал, чтобы я шёл с ним… Сказал, что мы будем убивать Чику. Тот не хочет возвращать магнитофон, и за это его надо убить!
— За магнитофон? — ошарашенно переспросил Олег. Он никак не ожидал, что мотивом убийства может стать не возвращённый вовремя магнитофон.
— Да, за магнитофон. Проша сказал: если это спустить Чике, то и другие на голову сядут. Потом мы пошли к Волу. Проша сказал ему взять лопату из сарая, и мы пошли на пустырь к сейнеру. Мне дали нести лопату, потом заставили копать яму…
— Где? — буднично спросил Олег, стараясь ничем не выказать своего интереса.
— Там же… около сейнера…
Олег и Александр молча переглянулись. Михайлов облегчённо вздохнул: теперь найти могилу Целмса не составит труда!
— Дальше! — потребовал Олег. — В котором часу это было?
— Ну, мы пришли туда, когда уже темнело…
— Около пяти вечера, — уточнил Михайлов.
— Да, а потом выпили. Потом я копал… и Вол копал… А потом пришёл Чика. Проша сказал, что он плохо поступает… Чика начал смеяться. Тогда Проша пригласил его выпить и, когда Чика начал пить, ударил в горло заточкой, — Захаревский обхватил голову руками, вновь переживая ужасы того дня.
— Где заточка? — Олегу было не до сантиментов.
— Там же… в яме… с Чикой…
— А ты что в это время делал?
— Чика стал сопротивляться, и Проша заорал, чтобы мы помогали. Я лёг Чике на ноги, а Вол помогал Проше разводить Чике руки. А потом Проша ещё несколько раз ударил его заточкой в шею.
— Дальше!
Захаревский замялся…
— Ну, что замолк? Что было дальше?
— Потом Проша сказал тащить Чику к яме, а я заметил, что он ещё живой…
— И… Что — из тебя каждое слово клещами вытягивать надо?
— Проша заставил меня задушить Чику, — захныкал Захаревский. — Я не хотел, я боялся… а он сказал, что убьёт и меня, как Чику убил! Мы закопали Чику в яме, а Проша заставил меня взять куртку. Я не хотел, а он заставил…
— Что ещё взяли у Чики?
— Проша забрал себе его часы и цепочку. И ещё что-то… я не помню. Он сказал, чтобы мы молчали, а то он прикончит и нас.
— Ладно, сейчас придет педагог, и ты повторишь при ней всё слово в слово под протокол. А потом покажешь место, где закопали Чику.
— Нет, — замотал головой Захаревский, — я боюсь!
— Я т-тебе дам „боюсь“! — рявкнул Олег. — Уроды! Убивать не страшно было, а показать место он боится! Выродки!
Олег позвонил Вие Берзине и пригласил её зайти к нему. Предупреждённая заранее, Вия не заставила себя долго ждать и спустя несколько минут уже сидела в кабинете Олега.
Захаревский вновь повторил свой рассказ. Олег подробно записал его, уточняя по ходу дела малейшие детали. На таких деталях во многом и основан процесс доказывания, сопоставления фактов и улик.
Во время допроса Олег искоса наблюдал за Вией. По мере рассказа Захаревского, она всё сильнее бледнела, глаза её наполнялись ужасом, но девушка держалась стойко. Однако, когда она подписывала протокол, рука её дрожала.
— Виечка, вам надо успокоиться, — Олег погладил девушку по руке. — Это только начало. Я бы с удовольствием оградил вас от всего этого ужаса, но, к сожалению, такова процедура. Ваше присутствие на допросах необходимо.
— Олег, — Вия уже взяла себя в руки, — не беспокойтесь, я всё сделаю, как надо.
Олег набрал номер телефона Шестакова.
— Володька, как у вас дела? — спросил он.
— Потихоньку. Вол кое в чём признался. Он слышал, якобы, что Проша кого-то убил. Ты же знаешь, как такого допрашивать? — вздохнул тот, намекая на заторможенность Бошса.
— Сейчас я приду к тебе на подмогу. Захаревский раскололся — я знаю, где труп!
— Ай молодцом, Олежа! Теперь всё остальное — дело техники.
Олег послал Михайлова искать понятых для проверки показаний на месте, а сам в сопровождении Вии повёл Захаревского в кабинет Шестакова. Там стоял дым коромыслом. Володька и Ояр пыхтели сигаретами. Бошс безучастно сидел на стуле, уставившись в пол.
— Валдис, ты зря отмалчиваешься, — как можно доброжелательнее начал Олег. — Мы и так всё знаем. Вы же с Николаем делали всё это из-за угроз Проши. Так ведь, Николай? — Олег грозно сверкнул глазами на Захаревского.
— Вол, рассказывай им всё! Они и так в курсах, — зачастил тот, стараясь потрафить сотрудникам милиции, которых боялся сейчас уже больше, чем Прохорова.
Бошс взглянул на него и отвернулся. Было видно, что в его мозгу происходит какая-то работа. Ояр уже было насупился, чтобы сказать что-то резкое, но Олег сделал ему знак: погоди, мол, ты же знаешь, как до таких ребят долго доходит!
— Хорошо, — наконец выдавил из себя Вол, — я всё расскажу.
Монотонным голосом, тяжело, словно ворочая языком жернова, Бошс принялся рассказывать об убийстве Целмса. Будничность, обыденность его изложения ещё больше подчеркивали весь ужас содеянного. Его показания почти полностью соответствовали показаниям Захаревского, разнясь в незначительных мелочах, что, впрочем, только усиливало доверие к ним. Эффект восприятия — разные люди несколько по-разному описывают одно и то же явление.
Пока Олег оформлял протокол допроса, Шестаков по телефону вызвал эксперта-криминалиста и судмедэксперта. Затем позвонил в дежурку и попросил прислать двух сотрудников ППС[63]. Спустя пару минут два сержанта уже были в кабинете начальника розыска. Олег тем временем закончил составлять протокол и дал его подписать Бошсу и Вие. Он с удовлетворением заметил, что рука учительницы больше не дрожит. Второй допрос уже не произвёл на неё такого шокирующего впечатления. Она была уже морально готова услышать жуткие подробности.
— Вазик, Янка, — обратился Олег к сержантам Гаспаряну и Осису, — мы сейчас выйдем из кабинета, а вы посидите с этими типами, — он кивнул на Бошса и Захаревского. — Начнут дёргаться — дайте им пару раз по ушам, только аккуратненько.
Слова эти, конечно, в большей степени были адресованы Бошсу и Захаревскому, чтобы отбить у них всяческие поползновения сбежать.
Олег, Ояр, Шестаков и Вия вышли из кабинета. К ним подошёл Михайлов.
— Понятые ждут около дежурки, — сообщил он.
— Ты всё же решил делать проверку показаний сегодня? — спросил Ояр. — Скоро ведь стемнеет.
— Ояринь, куём железо, пока горячо! Захаревский и Бошс поплыли, надо это использовать по максимуму. Будем работать до упора. Ведь неизвестно, как они поведут себя завтра, проведя ночь в камере. А ну как в несознанку пойдут? А у нас ничего не закреплено. Поэтому возьмём все фонари в дежурке, пожарных пригоним, чтобы освещали место прожектором. Главное, что до места Захаревский нас доведёт ещё засветло…