Вслед за ним в комнату вошли ещё двое: один — высокий и худощавый, второй — среднего роста коренастый крепыш.
— У вас есть ордер на обыск? — несмело спросила Лиза.
— Падла, тебе кто говорить разрешил? — парень с ножом подошёл к ней. — Ты что, дура, и впрямь решила, что мы из ментовки? — он довольно захохотал.
Лиза сидела на диване и затравленно смотрела на налётчиков. В своём стареньком застиранном халатике и вязаных шерстяных носках она никак не походила на ту эффектную красотку, какой её привыкли видеть в интерклубе.
Высокий вопрошающе посмотрел на парня с ножом.
— Да она это, она! Просто в нерабочем состоянии! — заржал тот.
— Что вам от нас надо? — тихо спросила Лиза.
— Отдай все бабки и цацки, и мы уйдём с миром! — хохотнул налётчик с ножом.
— Там, наверху, в секретере, — Лиза попыталась придать своему голосу уверенности. — Забирайте и проваливайте!
Коренастый вышел из комнаты и стал подниматься по лестнице на второй этаж. Какое-то время оттуда слышался звон разбитой посуды, грохот переворачиваемой мебели и приглушённый мат.
Наконец всё стихло, и послышались шаги Коренастого, спускающегося по лестнице.
— Вот, — он вошёл в гостиную и бросил на журнальный столик небольшую шкатулку с драгоценностями, три стодолларовые банкноты и тощую пачку советских руб лей. — Эта стерва нас за идиотов держит!
— У меня больше ничего нет! — Лиза попыталась встать, но, получив звонкую оплеуху, рухнула на диван. Мать вновь схватилась за сердце, дыхание её стало прерывистым.
— У неё больное сердце, ей нужен валидол! — заплакала Лиза.
Парень с ножом вопрошающе уставился на Высокого. Тот отрицательно качнул головой.
— Отдашь бабло — и можешь пичкать старуху валидолом, — налётчик присел рядом с Лизой, поигрывая ножом. Острием клинка он задирал ей халатик, утробно урча от удовольствия.
Коренастый тем временем обыскивал комнату. Он выбрасывал ящики из стенки, рылся в шкафу, срывая вниз одежду.
Высокий, засунув руки в карманы куртки, стоял посреди комнаты, покачиваясь на широко расставленных ногах.
— Вот, ещё нашёл! — Коренастый отошёл от шкафа, держа в руках небольшую пачку руб лей.
— Это мамина пенсия, и её сбережения на чёрный день! Больше у нас ничего нет! — всхлипнула Лиза.
— Искать! У неё есть деньги! — негромко произнёс высокий.
От этой короткой фразы, произнесённой спокойным бесстрастным тоном, Лизу бросило в дрожь. Она вдруг ясно ощутила, что этот просто так без добычи не уйдёт. Он изрежет их всех на куски, но своё получит…
— Это наши последние деньги! — Лиза ещё пыталась противиться липкому страху, постепенно вползающему в её душу.
— Послушай, Старшой, а может, употребим тёлку по назначению? Говорят, хорошо заглатывает… — хихикнул урод с ножом.
Коренастый молча подошёл к нему и коротко ударил кулаком в челюсть. Парень обмяк на диване. Нож выпал из его руки. Старшой поднял нож и приставил к щеке Лизы.
— Послушай, стерва! — хрипло начал он, невольно подражая интонациям Высокого. — Сейчас мы оттрахаем тебя, твою мамашу и твоего сопляка! Тебе-то ничего, но подумай: каково будет им? А если не поможет — я отрежу твоему щенку ухо!
Лиза отшатнулась от него и вжалась в спинку дивана.
— Нет, пожалуй, я сначала отрежу ему ухо, а уж потом займусь тобой!
Старшой чётким расчётливым движением схватил ребёнка, прижал его голову к своей груди и коротким движением сделал надрез за ухом. Брызнула кровь, мальчик дико закричал, мать захрипела и сползла с дивана…
— Отпусти его, я всё отдам! — взвизгнула Лиза.
— Где? — прорычал Старшой.
— В прихожей, в старом валенке…
Старшой ринулся в прихожую и, спустя несколько секунд, вернулся с валенком в руках.
— Тяжёлый! — довольно хрюкнул он, вываливая содержимое на журнальный столик.
Высокий принялся рассматривать добычу. В целлофановый пакет были завёрнуты три толстые пачки стодолларовых купюр, небольшая стопка английских фунтов, ещё какая-то валюта. В другом пакете были драгоценности, с которых даже не сняли бирок.
Старшой шумно сглотнул слюну.
Лиза сидела на диване, полностью опустошённая, по-мужицки расставив ноги и бессильно свесив руки с колен. Одиннадцать лет жизни, и все надежды на будущее рухнули в одночасье.
— Можете нас убить, но больше ничего нет, — устало вымолвила она.
— Верю, — спокойно произнёс высокий, складывая деньги и ценности обратно в пакет. — Свяжи девку с мальчишкой, — бросил он приходящему в себя парню на диване. — Только сперва найди в коробке с лекарствами валидол и сунь старухе под язык — жмуры[69] нам здесь ни к чему.
Спустя несколько минут, налётчики покинули дом.
— Засоня, вставай! — Олег почувствовал лёгкое прикосновение нежных губ к своей щеке, однако старался не подавать никаких признаков жизни, притворяясь спящим.
Вия присела на краешек кровати и погладила его по плечу.
— Ну же, любимый! — в мелодичном голоске девушки проскальзывал еле уловимый латышский акцент, придававший ему ещё больше шарма. Она наклонилась, чтобы поцеловать Олега в губы, и в то же мгновение очутилась в его крепких руках. Ловко, но осторожно он перебросил девушку через себя, и она оказалась рядом с ним на кровати.
— Сдавайся на милость победителя! — довольно прорычал Олег, склонившись над ней.
— Я уже давно сдалась, — лукаво улыбнулась Вия. Она лежала в его объятиях, всеми клеточками своего тела ощущая их мощь и нежность. Это всегда её безумно возбуждало. Она прикрыла глаза и замерла в ожидании поцелуя…
Олег с улыбкой смотрел на девушку. Во время шутливой борьбы полы её лёгкого шёлкового халатика приоткрылись, обнажив небольшую упругую грудь с призывно торчащим возбуждённым соском. Олег почувствовал желание и нежно, только кончиком языка, прикоснулся к нему. Девушка дёрнулась и выгнулась всем телом навстречу…
— Так ты, хитрец, уже не спал, когда я тебя будила? — смеющимися счастливыми глазами встретила Вия Олега, выходящего из ванной. Ей нравилось смотреть на эти широкие плечи борца, литую грудь, узкую, обёрнутую полотенцем талию. Почему-то особенно возбуждал её большой шрам на левом плече. Она прильнула к Олегу и поцеловала шрам.
— Вия Карловна, а может, ну её, работу? — он нежно прижал девушку к себе. Вия преподавала в школе, и Олегу нравилось называть её по имени и отчеству. Может быть, так в нём реализовывались пробудившиеся вдруг, полузабытые и неясные юношеские устремления, адресованные когда-то молоденьким (и не очень) учительницам.
— Олежка, даже и не думай! Тебе пора на службу, — Вия, нехотя, отстранилась от него.
Олег вздохнул, быстро оделся и прошёл на кухню. Там его уже ждала большая чашка ароматного кофе. Олег уселся за стол, посадил девушку на колено и принялся неспешно потягивать кофе. Вия, улыбаясь, смотрела на него. Лёгкий халатик едва прикрывал красивую грудь и стройные ножки. Олегу совершенно расхотелось уходить на службу.
— Островецкий, не заводись! — засмеялась девушка, поймав его откровенный взгляд.
— А между прочим, ещё неизвестно, кто из нас хитрее? — ухмыльнулся Олег. — Ты ведь специально разбудила меня на час раньше!
— Конечно, а то ты бы опять опоздал на работу!
— Кстати, а почему ты не в школе?
— А у меня нет сегодня первого урока.
— Так, может, и у меня не будет?
— Островецкий!? — девушка, смеясь, погрозила ему кулачком.
— Эх, жизнь моя — жестянка! — шутливо пригорюнился Олег. — Вместо того чтобы лежать с хорошенькой девушкой под тёплым одеялом, я должен выходить под тоскливый серый дождь и ловить каких-то жуликов. Где справедливость?
— Я твоя справедливость! — Вия крепко прижалась к нему.
Олег поднял её на руки и отнёс в прихожую, где они слились в долгом поцелуе. Наконец, он опустил её на пол, чмокнул в носик и направился к двери.
— Олежка, приходи сегодня пораньше! — Вия смотрела на него грустными глазами.
Олег только молча пожал плечами. Конечно же, он постарается вернуться пораньше, а как сложится день — одному богу известно. За одиннадцать с лишним лет службы в милиции он давно уже перестал загадывать такие вещи…
Насчёт тоскливого серого дождя Олег не ошибся. На дворе стояла обычная для Прибалтики начала октября слякотная хмурая погода. Небо было затянуто непроглядными тучами, моросил мелкий заунывный дождь. Олег несколько секунд постоял под козырьком подъезда, затем поднял воротник куртки и решительно шагнул в непогоду. Зонтиков он не признавал принципиально, предпочитая им свободные руки и хороший обзор. Поэтому промок он быстро и, в конце концов, вообще перестал обращать внимание на дождь. Засунув руки в карманы куртки и слегка приподняв плечи, он широко шагал по направлению к отделу милиции, размышляя на ходу.
Месяц назад из Белоруссии неожиданно нагрянула его мать — посмотреть, как Олег один справляется с воспитанием дочери. Светланка пошла в первый класс, и бабушка решила не пускать такое важное дело на самотёк. Двух дней хватило ей, чтобы оценить ситуацию и принять решение. Она безапелляционно заявила Олегу, что забирает внучку к себе, так как при его работе он не в состоянии обеспечить девочке надлежащий уход и воспитание. Олег так же решительно ответил отказом.
Дело в том, что четыре месяца назад, после трагической гибели жены в автокатастрофе, мать уже забирала внучку к себе, где в преддверии путча[70] девочку похитили, чтобы воспрепятствовать Олегу в расследовании убийства полковника Митрофанова. Тогда с помощью своего друга детства — майора милиции Александра Бобра — Олегу удалось отбить дочку[71], но с тех пор он панически боялся отпускать её надолго от себя.
На мать — энергичную, властную женщину — его аргументы не произвели никакого впечатления. Она заявила, что советовалась с майором Бобром, и тот заверил её, что теперь безопасности Светланки ничего не угрожает. Олег перезвонил Александру, который в своей обычной манере сначала послал его за дурацкие вопросы, а затем пояснил, что после путча у «коллег»