[72] произошли очень серьёзные изменения. Майор Сидоренко, непосредственно ответственный за похищение Светланки, из органов уволен и теперь, завидев его — Александра — старается переходить на другую сторону улицы. Вообще же «контора»[73] в настоящее время предпочитает вести себя тише воды, ниже травы, поэтому мать Олега может спокойно привозить внучку. Её безопасность он, майор Бобёр, гарантирует. Скрепя сердце, Олег был вынужден согласиться. В глубине души он понимал правоту матери, но всё равно очень скучал по малышке.
Понимал Олег и глубинные мотивы такого решения. Мать — умная, практичная женщина — решила развязать ему руки в обустройстве личной жизни. Нельзя же зацикливаться на своём горе, нужно продолжать жить. Вот он и продолжает…
С Вией его свёл случай — полтора месяца назад в расследовании уголовного дела было необходимо участие педагога. С тех пор они вместе. Олегу нравилась её неопытность, сочетающаяся со страстностью. Ему нравилось ненавязчиво обучать девушку премудростям взаимоотношений мужчины и женщины, его устраивала её тихая преданная любовь.
«Так почему же ты, Олег Семёнович, заглядываешься на других хорошеньких женщин? — в который уже раз он задавал себе этот вопрос. — Почему ты никогда не отказываешься от разнузданного секса с Лидкой Ковалёвой — весёлой, разбитной девчонкой, живущей по соседству? Да потому что продолжает жить твоё тело, а сердце сковано бронежилетом, и неизвестно, когда оно его скинет! Ты отогреваешься теплом любви своих девчонок, а сам не можешь дать им своего тепла — сердце твоё не греет! Ну, и что же теперь со всем этим делать? А ничего, жить! Просто жить! А жизнь — она подскажет…»
Олег тряхнул головой: «Хватит этих рефлексий! Ведёшь себя, как институтка»! Он с удивлением отметил, что уже несколько минут стоит под дождём у входа во флигель следственного отдела. «Доиграешься ты со своей интеллигентщиной! Будь проще — и люди к тебе потянутся»! — одёрнул он себя, вспомнив любимое изречение своего друга Ояра Долгоногова.
Олег вошёл в свой кабинет. Первым делом он, раздевшись по пояс, повесил сушиться промокшую куртку, свитер и футболку. После чего облачился в форменную рубашку из висевшего на вешалке «дежурного» комплекта. Но согреться не удавалось. Тогда он набросил на плечи шинель и растопил печку. В кабинете стало тепло и уютно. Олег поставил стул поближе к печке и уселся на него. Хотелось ни о чём не думать — просто смотреть на огонь, наслаждаясь его теплом.
— Привет, есаул! — в кабинет вихрем влетела Ленка Симоненко, за свой маленький рост прозванная в отделе «карманным следователем».
Старшему следователю, капитану милиции Елене Анатольевне Симоненко исполнился тридцать один год. Дюймовочка с точёной фигуркой и детски-миловидным личиком, стремительная и непосредственная — она была любимицей следственного отдела и очень серьёзным профессионалом. Лена была замужем, растила дочь, но, как и у большинства служащих в милиции женщин, семейная жизнь у неё не задалась, брак трещал по всем швам. Свои проблемы Ленка скрывала, как могла, и на людях всегда была весёлой и улыбчивой. Многие её подследственные, обманутые «неподходящей», по их мнению, для следователя внешностью, отнеслись к ней без должной серьёзности и поплатились за это — следователь Симоненко своё дело знала туго. Совсем недавно её стараниями упекли на долгий срок матёрого рецидивиста по кличке Кость. Ленка панически его боялась — Кость запугивал её. Поэтому, в нарушение инструкции, дверь следственной камеры во время допросов всегда была приоткрыта, и около неё на всякий случай находились дежурный по ИВС и кто-нибудь из следователей. Олегу тоже не раз приходилось сопровождать её на допросы, поэтому он и решил, что Ленка опять хочет попросить его сходить с ней в ИВС.
— Привет, стрекоза! — улыбнулся он. — Сейчас маленько обсохну, и пойдём…
— Куда? — от изумления у Ленки округлились глаза.
— Как куда? В ИВС, конечно. Ты же за этим пришла — опять, небось, подстраховка нужна?
— Нет, это нормально? Островецкий, ты совсем зарапортовался! К тебе приходит молодая, привлекательная, надеюсь, женщина, а ты зовёшь её в тюрьму, в грязную, вонючую камеру.
— А куда мне её звать? — ошалело спросил Олег.
— Ну, в кафе, в ресторан, — в весёлых, озорных глазах Ленки прыгали бесенята.
— Знаешь, малая, — Олег позволял себе иногда её так называть, — ресторан и кафе могут предсказуемо закончиться постелью. М не-то так-сяк, а тебя уж прополощут по полной программе. Наши отделовские дамы такого «счастья» не упустят…
— Да, уж тут ты прав, — Ленка решила немного сбавить обороты. Дружеская, с элементами лёгкого флирта, пикировка, грозила перейти грань, за которой предстояло уже что-то решать. События вполне могли развиться в сторону «служебного романа» со всеми его непредсказуемыми осложнениями.
— Ладно, я побегу, — она резко повернулась на каблучках, собираясь выйти из кабинета.
— Погоди, чего приходила-то? — задержал её Олег.
— Господи! — Ленка всплеснула руками. — Совсем из головы вылетело, умеешь же ты запудрить мозги женщине!
— Я!? — вытаращился Олег.
— Замнём, — улыбнулась она. — Короче, звонили из госпиталя: Лёвка там, просил тебя срочно прийти…
— Что случилось-то? — всполошился Олег. — Лёвка нарвался?
— Да нет, — перебила Ленка, — просто забрали вчера вечером с аппендицитом.
— Ф-фу! — выдохнул Олег. — Симоненко, ты всё-таки, хотя и толковая, но баба! Нет, чтобы спокойно сказать: «У начальника аппендицит, и его забрали в госпиталь». И всё ясно и понятно. А ты: «Шеф в госпитале»! Иди, знай, что там: может, подрезали или по башке тюкнули? Так и инфаркт получить недолго…
— Господи, нежный какой! — усмехнулась Ленка.
— Нет, вы, женщины, всё же народ особенный! — не мог успокоиться Олег. — У вас слово поперед мысли вылетает!
— О-хо-хо! — она потянулась. — Зато вы у нас тут все сплошь мыслители: Сенеки да Гегели!
— Ладно, — Олег махнул рукой, понимая, что острую на язычок Ленку не переспорить, — сейчас немного обсохну и поеду.
— Я с тобой, а вещи тащи ко мне в кабинет — утюжком просушу.
— У тебя есть утюг? — удивился Олег.
— Заходил бы почаще к коллеге — знал бы, что у неё есть в кабинете!
— Но утюг-то зачем?
— Господи, нужно же иногда после работы куда-то идти, в школу к ребёнку, например, — она лукаво улыбнулась, — вот и подглаживаюсь…
— Зачем?
— Ну до чего же вы, мыслители, иногда бестолковыми бываете! Ну, посмотри, разве можно куда-нибудь вот так пойти? — она одёрнула на бёдрах не слишком длинную юбочку.
— А в чём проблема-то? Нормальная юбка! Желательно, правда, чтобы покороче…
— Островецкий!? — Ленка погрозила ему маленьким кулачком. — Я не об этом. Юбка-то мятая, а рабочий день только начался. Представляешь, как она будет выглядеть к концу дня?
Олег только пожал плечами. Ему и в голову никогда приходило задумываться о таких вещах.
— Ладно, майор Островецкий, с вещами на выход! — шутливо скомандовала она.
— Слухаюсь, гражданка начальница! — улыбаясь, вытянулся Олег по стойке «смирно».
Он снял с вешалки свои промокшие вещи и направился с ними вслед за Ленкой.
Маленький кабинет Елены Симоненко отличался от остальных каким-то неповторимым уютом, который может привнести только женская рука. Первым делом Ленка соорудила Олегу большую чашку горячего чая, затем, разложив на столе старое байковое одеяло, принялась быстро и ловко высушивать утюгом его одежду. Островецкий с удовольствием наблюдал за ней. Постепенно в голову стали закрадываться взбудораживающие мысли, невольно возникающие у каждого нормального мужчины при виде хорошенькой женщины.
— Ленка, — Олег счёл за благо отвлечься от «опасной» темы, — а почему из госпиталя позвонили именно тебе?
— Позвонили полчаса назад через дежурку, а кто, кроме меня, в это время может находиться в отделе?
— Это потому, что ты живёшь ближе всех.
— По-моему, кто-то сегодня тоже ночевал неподалёку! — Ленка «стрельнула» в Олега лукавым взглядом.
«Блин, — чертыхнулся он про себя, — уже все всё знают»!
— Слушай, — Олег постарался перевести разговор на другую тему, — а почему ты меня давеча есаулом обозвала?
— А ты клип Газманова «Есаул» смотрел? — она как-то тепло, с долей некоторого восхищения посмотрела на него. — Так вот, ты в этой наброшенной на плечи шинели с поднятым воротником очень похож на несчастного белогвардейца, покидающего родину. Это так трогательно — я даже влюбиться могу…
— Ну, так влюбись!
— Островецкий!? — нарочито возмущённо воскликнула Ленка. — Ты у меня доиграешься! Переодевайся! — она бросила Олегу на руки высушенные вещи.
Замначальника следственного отдела подполковник милиции Лев Николаевич Скворцов занимал в гарнизонном госпитале отдельную палату, куда его поместили после удаления аппендикса. Дежурная по этажу провела Олега и Лену до палаты.
— У вас пятнадцать минут! — грозно предупредила она перед тем, как пропустить внутрь.
Скворцов лежал на койке, до пояса укрытый одеялом. Казённая пижама придавала ему несколько беспомощный вид. Глаза были прикрыты.
— Ленка, пошли отсюда, — прошептал Олег. — Лёвка спит, придём попозже.
— Я не сплю, — отозвался Скворцов, не открывая глаз. — Проходите, присаживайтесь…
Олег смущённо крякнул. Лёвкой подполковника, вообще-то, называли за глаза.
— А мы тут тебе соки принесли, яблочки, грушки, — суетился Олег, пытаясь сгладить неловкость.
— Клади на тумбочку, потом разберусь, — Скворцов открыл глаза. Еле заметная улыбка тронула его губы.
Островецкий и Лена послушно присели на стоящие около койки стулья.
— В общем, положение такое, — Лев Николаевич, улыбаясь, оглядывал своих подчинённых, — я попал сюда, как минимум, на неделю. Федотыч в отпуске, так что, Олег, принимай отдел!
— А почему я? Я не хочу! У меня куча дел. Пусть кто-нибудь другой командует — вот хотя бы Ленка!