— Олег, я займусь этим, а пока будем опираться на то, что есть.
— А где кольцо?
— Вот, — Ояр достал из кармана полиэтиленовый пакетик и протянул его Островецкому.
Олег пинцетом вынул оттуда кольцо и при помощи лупы принялся осматривать. Ничего утешительного он там не увидел. Да, на дужке кольца были фрагменты папиллярных узоров, но о том, чтобы идентифицировать их, не могло быть и речи — слишком тоненькая была эта полоска золота.
— Ну? — вопрошающе взглянул на него Ояр.
— Нет, — покачал головой Олег, — даже экспертизу назначать не буду, чтобы Саныча не смешить.
— Ну, на нет и суда нет, — вздохнул Ояр. — Будем допрашивать?
— Ладно, кати сюда Тыкву!
Через несколько минут Ояр ввёл в кабинет рослого парня, в камуфляжном военном костюме с треугольником десантной тельняшки. Одного взгляда на форму его головы хватило Олегу, чтобы понять происхождение странной клички Тыква. Островецкий жестом пригласил задержанного присесть на приставленный к его столу стул. Ояр расположился у стены.
— В ВДВ служил? — спросил Олег, стараясь завязать непринуждённую беседу.
— Так точно! — улыбаясь, ответил парень. — В Таджикистане.
— Ладно, давай знакомиться.
Олег принялся уточнять анкетные данные, исподволь наблюдая за реакцией Тыквы. Парень вёл себя спокойно, на вопросы отвечал обстоятельно. По-русски говорил хорошо, с лёгким латышским акцентом.
«Да, неплохо парень держится, — подумал Олег, — непросто будет его расколоть».
— Валдис, — Островецкий решил перейти непосредственно к сути дела, — ты не догадываешься, за что мы тебя задержали?
— Понятия не имею.
— Объясняю: мы провели обыск у некой гражданки Цере, которая любит скупать по дешёвке различные вещи непонятного происхождения. Так вот, у неё нашли вот это колечко, — Олег жестом фокусника бросил на стол пакетик. — Что ты на это скажешь?
— Ах, это, — Тыква посмотрел на Островецкого абсолютно честными глазами. — А я уж думал, что от меня родной милиции надо? Кольцо я нашёл…
— Нашёл? Может, покажешь место, где разбрасываются золотыми кольцами?
— Возле дома нашёл, могу показать где. А потом продал его этой бабе, как её?
— Цере. Это фамилия такая.
— Ну, да…
— А чего же матери не подарил? Ты же с матерью живёшь?
— Деньги нужны были. А что, с этим кольцом что-то не так?
— А скажи-ка мне, разлюбезный Валдис, что ты делал двадцать восьмого августа?
— Ой, я не помню. Времени-то сколько прошло. Надо посчитать, если это был рабочий день — то на работе, а вечером дома телевизор смотрел, или в кафе с приятелями. Правда, не помню.
— А знаешь, Валдис, — дружелюбно улыбнулся Островецкий. — Мы ведь у тебя обыск сделаем.
— Конечно-конечно, я разве против. Мама, наверное, недовольна будет, но если надо…
— А ещё, «камуфляжечку» твою на экспертизу изымем.
— Без проблем. Я же понимаю — это ваша работа.
— Валдис, а ты знаком с Лизой Николишиной?
— С Лиз? Так кто же её не знает. Но лично не знаком. Она для меня слишком дорогая.
— И дома у неё не бывал?
— Ну, что вы — таких, как я, она к себе домой не приглашает, — усмехнулся Тыква. Впервые за время допроса в его глазах промелькнула искорка злобы. Промелькнула и пропала. Перед Олегом вновь сидел добродушный, немного глуповатый увалень.
— Валдис, а если на колечке обнаружатся следы пальцев Николишиной?
— Ну, а я здесь при чём? — пожал плечами Тыква. — Я-то это кольцо нашёл.
— Ах, да, извини, запамятовал.
Все три часа допрос продолжался в том же духе. Тыква изображал из себя простачка, и ничего путного от него добиться не удалось. В конце концов, Ояр водворил его назад в «телевизор».
— Ну что, подобьём невесёлые бабки… Что мы имеем? Он, бесспорно, причастен к налёту на дом Николишиной, но доказухи — ноль. Держится он прекрасно. Линию поведения избрал беспроигрышную. Сказал бы, что это кольцо матери или подруги, мы бы его в конечном итоге запутали, или их. А так: нашёл — и взятки гладки. Даже понт с экспертизой кольца не покатил…
— Олег, оставь феню в покое, — довольно улыбнулся Ояр.
— Молодец, подкузьмил, — покосился на него Олег. — Хватит отвлекаться!
Ояр демонстративно вздохнул и изобразил несчастную физиономию — мол, с начальством не поспоришь.
— Да, кольцо к делу не пришьёшь, — продолжил Олег. — Даже если бы мы проявили чудеса криминалистической мысли и смогли бы доказать, что это кольцо Николишиной, то ничего бы из этого не вышло. Тыква утверждает, что нашёл его, и обратное не доказать. Эх, если бы при нём была хотя бы ещё одна её цацка.
— Будем надеяться на обыск.
— Проведём, конечно, но не думаю, что он хранит похищенное дома. Да и на экспертизу его «камуфляжки» надежды мало. Скорее всего — это другой костюм, а тот, в котором он был на деле, уже давно уничтожен. Видал, как он спокойно держится?
— Да, держится хорошо. Не работай я столько лет в розыске — подумал бы, что парень не при делах.
— Слишком хорошо, Ояринь, слишком! И в этом его прокол. Обычный человек на его месте хоть немного бы, да волновался. А этот спокоен, как танк. Я бы сказал: издевательски спокоен. Чувствует свою неуязвимость.
— А может, прессануть его, как следует?
— Ояр, — усмехнулся Олег, — я всегда говорил, и ещё раз повторю: если голова плохо работает — кулаки не помогут! Так что собирайся — и поехали на обыск.
Никаких результатов, как и предполагалось, обыск не дал, хотя искали не только в квартире, но и на лестничной клетке, и даже на чердаке дома. Правда, там долго поработать не удалось — начинало темнеть, а поиск с фонарями — мартышкин труд. Поздно вечером усталые, голодные и раздражённые вернулись в отдел. Тыкву уже в который раз поместили в «телевизор», сотрудников и понятых, участвовавших в следственных мероприятиях, распустили по домам, а сами пошли в кабинет Ояра подводить неутешительные итоги дня.
Олег опустился в старое продавленное кресло, стоявшее в углу маленького кабинетика Долгоногова, и с удовольствием вытянул ноги. Ояр расположился за своим обшарпанным столом и включил в сеть электрочайник.
— Опаньки! — усмехнулся Олег. — А у нас чайничек появился. Что-то в лесу сдохло.
Дело в том, что прежде Долгоногов использовал для нагревания воды самодельный кипятильник.
— А у меня и чай хороший есть, — похвастался Ояр. — А, кстати, кто-то не так давно обещал подарить мне чайник…
— Ну, извини — совсем из головы вылетело. Вот, пришлось тебе самому раскошелиться.
— Да ладно, не парься ты! Это мне Машка подарила. Зашла как-то на чаёк, увидела мой кипятильник и на следующий день притащила чайник.
— Машка говоришь? На чаёк? — ухмыльнулся Олег, оглядывая кабинетик Ояра. — И где же здесь чайком баловаться?
— А где угодно, — засмеялся Долгоногов, раскусив намёк. — На столе, в кресле, где ты расселся, даже стоя неплохо идёт…
Чай получился на удивление приличным.
— Олежа, дежурный спрашивает, что с Тыквой делать? Выпускать? — спросил Ояр.
— Нет.
— Как нет? У нас же ноль доказухи!
— Я его по «стодвадцатке»[88] закрою.
— Олег, у нас на него ничего нет, и вряд ли что-то будет. Придётся его выпускать — тогда получишь по штанам за незаконное задержание.
— Ну, не в первый раз, и, к сожалению, не в последний.
— Ты что-то задумал?
— Да, хочу провернуть одно мероприятие — может, прокатит. Притащи мне завтра с утра Николишину, её мать и братишку.
— Зачем?
— Попробую провести опознание по голосу.
— Как это?
— Знаешь Ояр, нам в «вышке» преподавал ОРД[89] генерал Рудзитис. Он рассказывал, что лет десять назад на одного знаменитого композитора наехали, причём угрожали по телефону. Вымогателя взяли при передаче денег, а он не колется. Знать ничего не знаю — какой-то мужик попросил подобрать свёрток в парке.
Что делать? Выпускать? И тогда Андрис Карлович придумал вот что: в закрытую комнату с телефоном посадил маэстро с понятыми, а из другой комнаты, также в присутствии понятых, вымогатель в разных комбинациях с подставными произносил по телефону установленную фразу. Эффект был потрясающим: во всех комбинациях Маэстро чётко определял голос вымогателя. Суд был скор, суров, но справедлив. Кстати, это первое опознание голоса по телефону в Союзе, которое прошло в суде.
— И ты хочешь, чтобы Лиз опознала Тыкву по голосу?
— А что мы теряем? Получится — хорошо, нет — так нет. Тем более что перед Николишиной задача стоит попроще: ей надо будет опознавать живой голос, а не телефонную модуляцию.
— Ну, давай попробуем.
— Тогда пригласи завтра подставными двух парней лет двадцати-тридцати, обязательно говорящих с латышским акцентом, ну и чтобы по комплекции подходили.
— Чего ещё изволите, Ваше благородие?
— А ещё изволю, — Олег проигнорировал издёвку в голосе Ояра, — чтобы ты купил три лыжные шапочки. И не смотри на меня, как солдат на вошь! Бабки возьмёшь у твоего непосредственного начальника Владимира Ивановича Шестакова. Слыхал про такого? Пусть снимет с «девятки»[90] или из своего кармана выложит — это меня уже не касается. Вопросы есть?
— Вопросов нет, — пробурчал Ояр. — Есть констатация факта.
— Какого же?
— Гад ты, твоё благородие! Отольются тебе ещё мои слёзы! Когда я всё это успею?
— Я думаю, к обеду управишься. И не таращись на меня, как рыба на сковородку — я и так знаю, что ты меня любишь. Всё, пошли жрать! Там, наверное, уже картошечка остыла.
К двенадцати часам всё было готово для проведения опознания. В кабинете Олега сидели понятые — две пожилые работницы с автостанции, и подставные — два молодых рослых парня. В кабинете Миллера в это время уже находились, ожидая своего часа, Лиза Николишина с матерью и братишкой. Ояр ввёл в кабинет подозреваемого Тыкву, у