— Олег, оттолкни его, — почти спокойным тоном произнёс Ояр, — не то он запачкает тебя своими мозгами.
— Ребята, а можно мне? — рядом с Долгоноговым внезапно вырос Миллер и передёрнул затвор своего пистолета.
Олег с непритворным недоумением уставился на Виктора. Аваньян завыл и ещё теснее прижался к ногам Островецкого. Олег оттолкнул его.
— Не надо! — заверещал «джигит», теряя разум от страха. — Не стреляйте! Я всё вам расскажу!
Короткий удар ногой по печени привёл его в чувство.
— Это Командир, — зачастил Аваньян. — Он попросил меня найти человека побогаче. Ну, я и подумал про Лиз. Я же знал, что она самая крутая проститутка в городе. И возни с ней меньше — баба всё-таки. Я когда-то давно даже провожал её из интерклуба до дома. Иностранцев тогда в порту не было, и девки разошлись, не солоно хлебавши. Я дошёл с ней до её дома, а там она отшила меня. Сказала, сука, что у меня денег не хватит даже на то, чтобы потрогать её сиську. В общем, я показал Тыкве её дом, а дальше он уже сам за ней проследил. Я ничего больше не делал. Я её не грабил! Я только сказал им про Лиз и показал её дом.
— Короче, навёл, — презрительно усмехнулся Олег. — В налёте участвовало три человека. Кто третий? — рявкнул он.
— Я его не знаю. Никогда не видел. Они называли его Москвичом. Клянусь мамой! — заскулил Аваньян.
Олег наградил его короткой зуботычиной.
— Ещё раз твой поганый рот произнесёт слово «мама» — и я закрою его навсегда, — пообещал он. — Откуда у тебя Лизины цацки? Где остальное?
— Я не знаю. Правда, не знаю. Я же не участвовал в дележе. Мне мою долю принёс Командир. Слышал, как они говорили с Тыквой, что было ещё много валюты, но её вроде бы забрал Москвич.
— Ладно, на сегодня закончили! — подытожил Олег. — Завтра повторишь всё прокурорскому следователю под протокол. Вздумаешь хвостом вилять — я тебя и в камере достану. Знаешь, бывают случаи, что зэки под тяжестью грехов вешаются в тюряге или вены режут. Ты всё уяснил?
— Всё, — пролепетал Аваньян.
— Вот и славненько, — зловеще засмеялся Островецкий. — Ояр, пакуй его! — бросил он Долгоногову.
Тот за шиворот вытащил «джигита» из кювета и швырнул на заднее сидение «жигулёнка». Витька ждал Олега около машины.
— Здорово ты у него по роже «пушкой» елозил, прямо цирк был! — усмехнулся Миллер. — А не боялся невзначай выстрелить в эту мразь?
— Нет, — улыбнулся Олег и показал Виктору пистолет без обоймы. — А вот когда ты встрял — перетрухнул малость. Показалось, что ты принял всё за чистую монету, и сейчас будешь кончать «джигита»…
— Хорошего же вы мнения о моих умственных способностях, товарищ майор, — засмеялся Миллер. — Я обо всём догадался, ещё когда мы на приморскую дорогу свернули. Сам я, правда, в такого рода операциях до сих пор не участвовал, но наслышан был, наслышан…
Друзья уселись в машину. «Жигулёнок» рванул с места…
В город приехали под утро. Сдали Аваньяна дежурному, машину оставили около отдела и на прикреплённом автотранспорте разъехались по домам. У Олега ещё хватило сил принять душ, после чего он отключил телефон, завалился в постель и провалился в сон…
В шесть вечера его разбудило острого чувства голода. Он протопал на кухню и по-быстрому приготовил себе яичницу с колбасой. Захватил нехитрый ужин в гостиную и устроился перед телевизором.
Шла музыкальная передача. Молодая певичка из числа расплодившихся в последнее время звездюлек, топая по сцене огромными, похожими на ортопедические, ботинками, голосила про какую-то ворону. Олег вздохнул и выключил телевизор. От такой музыки запросто можно получить несварение желудка. Подумав, Островецкий решил включить на всякий случай телефон.
После чего взял книгу и попробовал почитать. Это оказался американский детектив…
«Инспектор Мертон вскочил в свой «Шевроле»… Олег усмехнулся и отложил книгу.
«Интересно, а настанет ли такое время, когда инспектор Иванов сможет вскочить хотя бы в свой «Запорожец»? — с ехидцей подумал он.
Затренькал телефон. Олег вздохнул и взял трубку.
— Привет! Битый час пытаюсь к тебе дозвониться, — раздался весёлый голос Лёни Коношонка.
— Чего хотел? — буркнул Островецкий.
— Во-первых, хочу сказать тебе спасибо за Аваньяна. Поёт, как соловей. Один раз, правда, попытался увильнуть от ответа — так я ему сказал, что завтра его будет допрашивать майор Островецкий. Видел бы ты, как он позеленел от страха. Чем это ты его так напугал?
— Сказку страшную на ночь рассказал, — усмехнулся Олег. — А что во-вторых?
— А во-вторых, похоже, я у тебя, Олежа, заберу дело Николишиной. Ничего не попишешь, придётся объединять его с делом Сурковой. Ты извини меня — я как бы присваиваю себе твои лавры…
— Лёня, — перебил его Островецкий, — мне давно уже начхать на всё это. Забираешь — и слава Богу! Мне работы меньше.
— Олег, я просто прошу отработать это дело до момента предъявления обвинения. Мне же в нём неделю разбираться, а ты его до нюансов знаешь…
— Нет, какой ты змей! — рассердился Островецкий. — Сначала обрадовал, что снимаешь дело с моей шеи, а затем просишь, чтобы я фактически завершил его…
— Олег, ну, помоги, пожалуйста. Я боюсь, что запорю что-нибудь в горячке. Там всё пока на живую нитку скроено…
— Ладно, чёрт с тобой. Заходи завтра, потолкуем.
— Спасибо тебе!
— Этим не отделаешься.
— Не вопрос! До завтра! — Коношонок положил трубку.
Островецкий в раздумье улёгся на диван. В кои-то веки выдался свободный вечер, а он не знает, чем его занять. Может, сходить к Лиде? Олег поймал себя на мысли, что ему не хочется вставать с дивана и куда-то идти.
«Вот это новости, — ошеломлённо подумал он, — в квартале отсюда тебя ждёт хорошенькая девушка, а тебе лень поднять задницу»!
Островецкий ещё удобнее устроился на диване. Раздалась трель дверного звонка. Олег, чертыхаясь, поднялся и поплёлся открывать дверь. На пороге, улыбаясь, стояла Лида.
— Мне Витька сказал, что ты дома, а твой телефон не отвечает, — защебетала она. — Вот я и пришла сама. Не прогонишь? — кокетливо улыбнулась девушка.
— Нет, конечно, — засмеялся Олег. Хандру, как рукой сняло. — Кофе хочешь? — спросил он.
— Нет.
— А чай?
— Тоже нет.
— А что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты отнёс меня в постель! — Лида прижалась к нему, открывая губы для поцелуя.
«Только законченный идиот откажет в такой просьбе!» — подумал Олег, подхватывая девушку на руки.
Утро следующего дня Олег начал с повторного допроса Путниньша, которого Долгоногов задержал прямо на проходной гормолзавода.
— Ну что, Валдис, — усмехнулся Островецкий, когда Ояр завёл Тыкву в кабинет, — вот мы и опять встретились. Присаживайся.
Путниньш недовольно опустился на стул, всем своим видом изображая оскорблённую добродетель.
— Я, пожалуй, пойду, не буду мешать, — не обращая внимания на демарш задержанного, сказал Ояр и покинул кабинет.
— Гражданин майор, я вынужден буду жаловаться на действия капитана Долгоногова, — на сей раз Тыква решил избрать наступательную тактику.
— Да ты что? — притворно удивился Олег. — И чем же он тебе так насолил?
— Он арестовал меня на глазах товарищей по работе, сорвал мне рабочий день…
— Ну, во-первых, не арестовал, а задержал, а во-вторых, он выполнял мой приказ — так что жалуйся на меня.
Что-то в интонациях Олега насторожило Тыкву, поэтому он решил не обострять ситуацию.
— Ну, что вы, гражданин майор, я не собираюсь на вас жаловаться, но можно же было вызвать меня повесткой. Я бы пришёл. А по какому поводу вы меня вызвали? — сквозь внешне благодушные интонации в голосе Тыквы промелькнули еле уловимые нотки испуга. Он уже понял, что у ментов есть на него что-то новое…
— Ладно, Валдис, не буду темнить, — усмехнулся Олег, — просто хочу дать тебе возможность сделать чистосердечное признание. Расскажи-ка мне, как ты участвовал в разбойном нападении на гражданку Николишину.
— Гражданин майор, опять Вы об этом. Ну, сколько раз мне повторять, что я не имею к этому делу никакого касательства.
— Да, а вот некто Аваньян утверждает, что прямое, — Олег внимательно следил за реакцией Путниньша и заметил, как при этих словах дёрнулось его левое веко. — Или ты скажешь, что не знаешь Аваньяна?
— Почему же, немного знаю, — Тыква уже совладал с нервами и сидел с невинной улыбкой на устах.
— Правильно, хорошо держишься, молодцом, — усмехнулся Олег. — Ведь если бы ты стал клятвеннно утверждать, что не знаком с Аваньяном, я бы нашёл кучу свидетелей обратного. Но всё же, может, объяснишь: почему Альбертик утверждает, что ты непосредственно участвовал в налёте? А до этого выпасал Николишину?
— Ну откуда же мне знать, почему этот ара так заявляет. Может, его кто-то запугал? Может, даже кто-нибудь из ваших сотрудников? Упаси боже, я ни на кого не намекаю, — в голосе Тыквы прозвучала тщательно скрываемая насмешка.
— А если Аваньян подтвердит всё это на очной ставке? — Олег был внешне абсолютно спокоен, и это немного сбивало Путниньша с толку.
— Гражданин майор, — он доверительно понизил голос, — я не сомневаюсь, что он это сделает, тем более учитывая его непростое положение. Альбертик, насколько я знаю, арестован за убийство женщины. Он теперь будет говорить всё что угодно, понимаете? Он говорит, что я участвовал в налёте, а я это отрицаю. Получается: показания убийцы против показаний честного гражданина…
— Это ты-то честный? — засмеялся Олег.
— Ну, вы же, насколько мне известно, не доказали обратного, — скромно потупился Тыква.
— А ещё есть некто Александр Проханов, по кличке Командир, твой бывший сослуживец? — усмехнулся Островецкий. — Кстати, насколько я понимаю, он в прошлом действительно твой командир?
— Ну, и что? Проханов и впрямь приезжал ко мне, но потом он сошёлся с Аваньяном, и я не знаю, кого они там ограбили.
— Стоп, Валдис, а я ведь не говорил тебе, что Командир участвовал в налёте.