Наконец к микрофону подошёл С.П. Королёв. Я стоял справа от трибуны за кулисой на расстоянии вытянутой руки от Сергея Павловича! Ей-богу! Я попросил охрану, и мне разрешили там примоститься. Я весь превратился в слух. Что ещё можно добавить к уже сказанному до него великими людьми?..
Королёв поздравил всех с очередной нашей победой в космосе, поблагодарил за огромный труд всех и каждого, кто работает в космической отрасли, подтвердил наше первенство в основных стратегических направлениях.
— Но успокаиваться на достигнутом мы не имеем права, сказал Сергей Палыч. — Как бы ни было трудно, нам надо прибавлять по всем направлениям! В космос всё активнее вмешивается большая политика! Да, американцы отстают. Но они уже спохватились и бросились за нами в погоню! Они отпустили на это сотни миллиардов долларов, они подключили к своим работам весь западноевропейский интеллектуальный потенциал. И они уже наступают нам на пятки! — Королёв грохнул кулаком по трибуне. — И если мы сейчас же не удесятерим свои усилия, они нас догонят и перегонят!..
Так что давайте поздравим друг друга с нашей очередной победой в космосе, отметим это как следует. И за работу!
За большую, трудную и очень нужную Родине работу!
И как говорили наши солдаты на фронте — «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!..»
Вот таким я и запомнил великого сына России Сергея Павловича Королёва!..
На всю жизнь!..
21.05.2007 г.
Леонид Семёнович Маслюков был большим человеком! Во всех смыслах. Даже физически. Крепкого телосложения. Крупная голова. Крупные руки. Во всём облике его чувствовались основательность, уверенность, надёжность. И большие глаза. Внимательный, доброжелательный взгляд. Готовность выслушать и понять собеседника. Всегда подтянутый, собранный. Всегда открытый к диалогу. Он легко находил общий язык с учёными и рабочими, с докторами и военными, с писателями, крестьянами и даже с артистами. А с нами, как известно, найти общий язык ой как непросто. Ведь почти каждый это непризнанный Гений, нераскрытый талант и т.д.
Почему же Леонид Семёнович находил общий язык со всеми? Потому что он был сведущ практически в любой области человеческой деятельности. Разумеется, в общих чертах. Его интересовало всё! Причём его знания были результатом постоянного самообразования, он много читал, встречался с интересными людьми, учился у всех и всему! Удивительный был человек. Одно слово — Личность! Человек, формирующий вокруг себя здоровое поле нормальных, умных, доброжелательных отношений, пронизанных осознанием своей нужности и ответственности перед обществом и государством!
Подчеркиваю прежде всего эту особенность Леонида Семёновича, потому что именно таких личностей катастрофически не хватает сегодня в России. И в быту, и на службе, и в руководстве страны. Отсюда все наши беды. Не хватает положительных личностей, достойных подражания. Сплошное торжество посредственностей!..
О творчестве Маслюкова, о его огромном чувстве юмора, о его увлечениях и талантах можно говорить много. Но об этом, я уверен, расскажут другие.
Я же хочу вспомнить некоторые эпизоды нашей с ним многолетней творческой и человеческой дружбы.
Я познакомился с Леонидом Семёновичем в 1958 году, будучи студентом актёрской студии эстрадных искусств при Московском государственном театре эстрады, которую создал знаменитый артист, писатель и библиофил Николай Павлович Смирнов-Сокольский. Тогдашний Театр эстрады находился в здании на площади Маяковского. Потом театр переехал к «Ударнику», в «Дом на набережной», а на Маяковку переехал театр «Современник». А потом какие-то обалдуи в тогдашнем Моссовете решили снести этот замечательный особняк. И теперь на его месте зияет этакий автопустырь…
Так вот, в нашей студии, помимо общих занятий, таких как актёрское мастерство, сценическая речь, балетный станок и т.д., были специальные занятия с режиссёрами по жанрам. С будущими артистами оригинального жанра занимался Леонид Семёнович. Впрочем, с ним было интересно всем нам. Он рассказывал и показывал, убеждал и доказывал, насыщал нас информацией о том, что происходит в искусстве, в жизни, в мире. Он формировал личность в каждом из нас. Ибо считал — и совершенно правильно! — что только личность имеет право выйти на сцену. Ибо знает, зачем и с чем выходит. К сожалению, эта точка зрения не понимается и не принимается нынешними чиновниками от искусства. И сцену буквально заполонили безграмотные и бесталанные, но агрессивные и наглые «обалдуи» — это любимое определение Маслюкова человеческой никчёмности.
Однажды в репетиционном зале он увидел, как я демонстрировал коллегам свою очень большую — от природы — прыгучесть.
Я прыгал с места через спинку стула в трёх направлениях, а потом в одном темпе прыгал через несколько стульев подряд. Это очень трудно! Ни один наш студиец и даже балетные ребята, все выпускники студии Большого театра, не могли этого повторить.
Леонид Семёнович был заводным человеком. Он сбросил пиджак, несколько раз присел, размялся, примерился и… прыгнул! Сначала через один стул, потом через два, потом через три! К нашему радостному изумлению и восторгу. Позднее я узнал, что это был давний коронный трюк Маслюкова.
Несколько лет спустя, в 1963 году, уже в новом Театре эстрады, во время репетиций спектакля «Пришедший в завтра», он увидел, как я прыгнул с места через довольно большую оркестровую яму. А потом с бровки назад, на авансцену. Маслюков тут же поднялся на сцену — благо был перерыв в репетиции, — подошёл ко мне, примерился и прыгнул! На бровку и назад! Все вокруг ахнули. Ну я-то прыгал понятно почему. Во мне играла молодость, кипела энергия. А ему-то зачем это было нужно? А затем, что в нём тоже играла молодость. Молодость души! Всю жизнь! До конца. Ему тогда было 50 лет. И я сказал: «Леонид Семёнович! Я вам обещаю, что в свои пятьдесят я приду сюда и так же, как вы, перепрыгну через эту оркестровую яму». И я это выполнил!..
Леонид Семёнович был очень добрым и заботливым человеком. Особенно к тем, кто пришёлся ему по душе. Я оказался в их числе. И довольно быстро ощутил его заботу на себе. В то время на сцене Театра отрады шёл премьерный спектакль комедия «Переодетый жених». В нём были заняты лучшие артисты эстрады М. Миронова и А. Менакер, Л. Миров и М. Новицкий, А. Алексеев и другие. Я играл там главную роль — этого самого жениха. Параллельно с занятиями в студии.
На спектакль пришел Маслюков, увидел меня в работе (а я там ещё и пел, и танцевал). И он «завёлся». Пришёл ещё один раз. Потом привёл на спектакль своего давнего друга известнейшего художника и режиссёра, худрука Ленинградского театра комедии Н.П. Акимова. Я ему понравился. И они вдвоём стали меня убеждать после окончания студии идти в театр к Николаю Павловичу. Это было так неожиданно! Я не знал, что ответить. Тогда Маслюков решил: «Подумай неделю, затем поезжай в Ленинград, пройди худсовет, а там решай окончательно». Так и сделали.
Незадолго до выпуска из студии я тайком смотался в Ленинград. Леонид Семёнович всё организовал — и билет, и гостиницу. Я пришёл на худсовет в Ленинградский театр комедии, честно говоря, в большом волнении. В узеньком коридорчике перед массивной дверью рядом со мной сидел ещё один человек, который тоже волновался. В повестке дня худсовета было два вопроса: «1. Просмотр артиста М. Ножкина. 2. Срыв спектакля и дальнейшее пребывание в театре артиста Сергея Филиппова».
Да-да! Того самого знаменитого комика Сергея Филиппова, мастерством которого до сих пор восхищаются миллионы кинозрителей! Он тогда много снимался в кино и пропускал спектакли. К моменту худсовета играл только одну роль — кажется, Осипа в «Ревизоре». И накануне, так сказать, «по техническим причинам» не сыграл и Осипа.
Так вот, сидим мы с ним на стульчиках, нервничаем, подбадриваем друг друга. Особенно он меня. Я пошёл первым, он за мной. Худсовет прошёл динамично, обсуждение было очень шумным — это мы слышали из-за дверей.
Все обошлось благополучно. Филиппова в театре оставили, объявив ему «497-е серьёзное предупреждение», и меня в театр приняли. Акимов предложил мне две главные роли в молодёжных спектаклях и комнату в двухкомнатной коммуналке в центре Питера на Невском!
Не успел я выйти из кабинета худрука, как в приёмной секретаря раздался телефонный звонок из Москвы. Леонид Семёнович звонил с поздравлениями! Откуда он узнал? И тут же он договорился с Акимовым, что окончательное решение — после выпускного вечера.
Леонид Семёнович был режиссёром нашего выпускного эстрадного спектакля. Много интересного и забавного было придумано им. Небольшой зал Театра эстрады был переполнен. Тогда к искусству эстрады относились серьёзно. Практически все известные мастера сцены — и драматические, и оперные — постоянно участвовали в эстрадных концертах и представлениях. И потому на наш выпускной вечер «На эстраде — молодёжь!» собрался чуть не весь эстрадно-театральный цвет Москвы! Премьера прошла с большим успехом. И зрители были довольны. И нашей радости не было предела. Но больше всех радовался Леонид Семёнович.
Искренне. Как ребёнок. Он вообще напоминал этакого большого, умного и доброго ребёнка.
После выпускного вечера у меня было много хлопот, забот, первые концерты, первые гастроли. Месяца через полтора Маслюков затащил меня в кабинет, и мы долго обсуждали мою будущую творческую жизнь. Мне до боли душевной жалко было расставаться с моей родной Москвой и родителями. И я уже почувствовал радость общения со зрителем — один на один, как-то сразу нашёл свою нишу в разговорном жанре. Леонид Семёнович всё понял, вздохнул, набрал номер телефона Акимова, поговорил и передал трубку мне.
Николай Павлович сказал коротко: «Я тебя понимаю. Предложение остается в силе до 1 сентября. Сейчас отпуск. Если решишь, приезжай».
Я так и не приехал. В конце августа Маслюков разыскал меня по телефону, кажется, на гастролях в Средней Азии и спросил: «Решил?». Я сказал, что остаюсь в Москве, поближе к нему. Он вздохнул и заключил: «Значит, судьба твоя эстрада. Так тому и быть. Приедешь — звони».