и, всем нашим благим делам на пользу общества. Не забывая при этом привычно оттопыривать карман, получая большие дотации от «противной советской власти», открыто возмущаясь: откуда вы, мол, понаехали, оккупанты эдакие? А тут ещё православие в Прибалтике. Кошмар!.. И вот когда было совсем невмоготу, рассказывал патриарх, Господь помог ему самым конкретным образом.
Есть в Эстонии небольшой университетский городок Тарту, который раньше, с Петровских времён, назывался Дерптом.
А ещё раньше, намного раньше, это был русский город Юрьев!
Построил его в середине XII века наш князь Ярослав Мудрый!
А теперь нам говорят, что мы оккупанты!.. Так вот, в центре Тарту рабочие ремонтировали дорожные покрытия, сняли верхний слой, и буквально наткнулись на фундамент старинного православного храма! Разве не чудо? Местные власти тут же всё заасфальтировали, никому ничего не сказали, но от патриарха наконец отстали.
Диссертацию он успешно защитил. А зачли её сразу как докторскую. Настолько она была интересна, актуальна и значима.
И ещё об Эстонии. На одном из заседаний совета общества «Родина» подошёл ко мне Алексей Михайлович и спросил: «Вы не больны? Очень у вас усталый вид. Может, помощь нужна?» Я поблагодарил и сказал, что просто замотался по гастролям, киносъёмкам, командировкам по стране и за рубежом. Всё некогда отдохнуть. Мечтаю уехать куда-нибудь в тихое место, отоспаться, отмолчаться, дух перевести. Только где ж это тихое место найдёшь?
— Есть такое место! — воскликнул Алексей Михайлович. — Я скоро еду в Таллинн в очередной раз воевать за православные храмы. Вы поедете со мной. По дороге мы заедем в Пюхтецкий женский монастырь. Вы там останетесь на неделю. Люди там замечательные, добрые, светлые. Они вас быстро восстановят. А на обратном пути я вас заберу, и мы вместе возвратимся в Москву.
Я поблагодарил его, сказал, что разберусь с делами и рад буду присоединиться к нему. Это было после Рождества. Я, как всегда, закрутился по каким-то концертам, киносъёмкам. Впереди был Старый Новый год, потом Крещение — мой день рождения, а главное, мне было просто неловко напрягать Алексея Михайловича лишними заботами о моей персоне. Но через три дня он сам позвонил мне и сказал, что билеты уже заказаны. Я удивился его обязательности, поблагодарил и уехал на три дня на гастроли, которые не мог отменить. Алексей Михайлович звонил моей жене Ларисе ещё дважды! Но я так и не отважился нагружать его своими заботами. Перед самым отъездом я позвонил ему, извинился и сказал, что, к великому сожалению, поехать не смогу.
— Очень жаль, — вздохнул он, — ну что ж, значит, до следующего раза…
Я до сих пор жалею, что не поехал. И чем дальше, тем больше понимаю, как много я потерял! Но эта история имела совершенно неожиданное продолжение.
Я родился на Крещение — 19 января. В этот день обычно иду в свой родной храм Покрова Божьей Матери на Лыщиковой горе, то есть на Землянке. А затем — в Елоховский Богоявленский храм, у которого Крещение — престольный праздник. И по традиции в этот день службу там ведёт сам Патриарх. Праздник этот действительно особенный. Как-то на Крещение Алексей Михайлович, поздравляя меня, сказал:
— Посчастливилось вам родиться в такой особый тройной праздник.
— Почему тройной? — спросил я. — Водосвятие, Крещение… А третье значение какое?
— А третье многими забыто, — сказал патриарх. — Издревле на Руси этот праздник почитался как праздник Просвещения. Ибо через Крещение человек получал доступ к православной культуре, грамоте, к образованию в церковно-приходских школах, к летописям, к рукописям. К сожалению, об этом забыли, надо исправлять положение…
Так вот, много лет спустя, уже после ухода Алексея Михайловича, я, как всегда, пришёл на Крещение в Елоховский собор. Службу вёл владыка Кирилл (накануне своего патриаршего избрания). С ним я тоже имел честь быть знакомым уже много лет. Он поздравил меня, подарил самую большую просфору. После праздничной трапезы мы выходили вместе с владыкой Арсением, которого я тоже знаю давно и который много лет был первым помощником Алексея Михайловича. Конечно, разговор зашёл об ушедшем патриархе. Погоревали… И вдруг владыка вспомнил наше с ним заочное знакомство. В начале своей службы, в середине 70-х годов, он был направлен в помощники тогдашнему управделами РПЦ Алексею Михайловичу. И на первом же производственном совещании владыка Алексий дал команду готовить его поездку в Таллинн. В конце встречи он особо подчеркнул, что с ним поедет Михаил Иванович Ножкин, что надо взять билеты и наметить программу его недельного пребывания в Пюхтецком монастыре. Персональную обязанность позаботиться о Ножкине он возложил на отца Александра, пожилого священника, ветерана войны, отсидевшего срок на Соловках. Замечательного человека с одним недостатком — очень много курил! И не мог бросить. Так вот Алексей Михайлович строго наказал ему: «У Михаила Ивановича хронический бронхит и поэтому курить при нём запрещаю категорически!».
Вы представляете, столько лет спустя я узнаю от владыки Арсения такую подробность! Даже сейчас пишу с душевным волнением, ей-богу!
Памятные встречи с патриархом были у меня в дни его славного 70-летия. Юбилей этот отмечали широко, на самом высоком уровне. На торжественном приёме в недавно возрождённом Храме Христа Спасителя народу было — не протолкнуться! В бесконечном поздравительном потоке мелькали видные политики и учёные, генералы и адмиралы, священники и миряне, верующие и неверующие, друзья его и недруги…
Я стоял в этой длинной очереди и искренне радовался за Алексея Михайловича. Он заслужил это признание народа своими благородными делами. Море цветов, подарков, речей и объятий. Наконец подошла и моя очередь. Патриарх, как всегда, улыбнулся мне и сказал:
— Рад видеть вас, Михаил Иванович.
Я набрал в лёгкие побольше воздуха, начал было свою поздравительную фразу: «А я-то как рад видеть вас, ваше…» И тут запнулся! Забыл, как его теперь называть? Ваше превосходительство?.. Ваше преосвященство?.. Ваше… Ваше… А секунды мелькали, как молнии… Наконец я вспомнил самое высокое звание и выпалил: «Ваше величество!»
Алексей Михайлович так и ахнул от удивления, а потом рассмеялся от всей души.
— Эк вы меня, Михаил Иванович! Я ещё не коронован, слава богу!
— Извините, ваше святейшество! — вспомнил я наконец его высокое звание.
Юбилейные торжества продолжались ещё долго. Это был особый юбилей.
Алексей Михайлович родился 23 февраля. В том году Пасха была ранней, и 23-е число приходилось на первую неделю поста. Поэтому празднества начались на несколько дней раньше.
А 23 февраля, в настоящий день рождения патриарха, Российская академия наук, Московский интеллектуально-деловой клуб и другие организации организовали встречу патриарха с общественностью Москвы. Но все, конечно, понимали, что это неофициальный повод поздравить его с юбилеем.
В большом зале Большой Академии народу собралось множество: видные учёные, политики, депутаты… Перед началом появился президент Белоруссии Александр Лукашенко. Обстановка была торжественной, патриарх выступил с большим проблемным докладом, обозначил направление духовного развития России.
Потом выступили 4 или 5 человек с приветственными речами: бывший премьер СССР Н. Рыжков, председатель Союза писателей России В. Ганичев, академик Д. Львов, ещё кто-то из академической элиты, кажется, академик Ж. Алфёров. Последним выступал я. Причём мне предложили выступить перед самым началом встречи. Конечно, я согласился на этот очень ответственный экспромт. Как потом выяснилось, мою фамилию предложил сам патриарх, когда с ним согласовывали список выступающих. Волновался я ужасно, но выступил вроде неплохо.
Торжественная часть встречи закончилась и плавно перешла в неофициальную.
Нескольких человек, в том числе и меня, пригласили побеседовать с патриархом за чашкой чая минут 20-30. Мы поднялись, кажется, на 12-й этаж, в кабинет президента Академии социальных наук Г.Осипова. Небольшой типовой кабинет с низким потолком, тесная приёмная, где, оказывается, раздевался патриарх. Собралось там, кроме Алексея Михайловича, 12 человек. Кто-то пошутил: «Прямо как 12 апостолов!». Всех не помню, но были там Н. Рыжков, Г. Осипов, С. Глазьев, В. Ганичев, М. Кодин, кто-то из крупных генералов…
Небольшой стол был уставлен тарелками с очень скромной закуской, стояли соки, вода и чайные чашки. Вслед за патриархом все расселись за столом, и наступила пауза. Ко мне наклонился хозяин кабинета и попросил прояснить у Алексея Михайловича сложившуюся ситуацию: сегодня его день рождения, сегодня День защитника Отечества и сегодня же начало Великого поста. Можно ли выпить по рюмке по этому поводу?
Я спросил, патриарх ответил:
— Я думаю, за нашу доблестную, героическую Армию, за наш народ-герой, народ-победитель по рюмке — можно. Господь простит!..
Раздался всеобщий вздох облегчения. И через минуту на столе появились рюмки, бокалы и уже открытые бутылки с разного рода напитками! Это «чудо» все встретили всеобщим хохотом! И праздничное чаепитие со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II в его день рождения началось!..
Завязалась непринуждённая беседа обо всём. Алексей Михайлович явно отдыхал, шутил, острил… Когда мы спросили его через полчаса, не задерживается ли он с нами, он ответил:
— Никоим образом! Наоборот, я хоть отдохну немного от моих обильных праздничных торжеств, просто посижу за чашкой чая.
И беседа продолжилась. В. Ганичев вспомнил, что недавно был в Таллинне и зашёл на кладбище поклониться родителям патриарха. Алексей Михайлович обрадовался и поблагодарил его.
Периодически появлялись его помощники, он махал им рукой, мол, успеем, дайте отдохнуть!..
Вопросов к нему было немного. Все понимали его занятость и его усталость. Где-то к концу встречи я всё-таки спросил, почему он недавно отменил такую важную встречу с Папой Римским буквально за день до назначенного срока?