свободные от вахты матросы уже торопились в город. Они шагали по длинному причалу весёлой ватагой, подтрунивая друг над другом, обсуждали ближайшие планы. Заводилой здесь был боцман Федотыч.
— Перво-наперво, мужики, заглянем в «Морской прибой». Отметимся. Это у них таверна такая, вроде международного матросского клуба, пояснил он Синицыну. — Не будем нарушать традицию?
— Не будем! — дружно согласились остальные.
В таверне «Морской прибой», расположенной через площадь напротив причала, как всегда, было многолюдно и шумно. Здесь объяснялись на всех языках мира, и все прекрасно понимали друг друга.
На небольшой эстраде исходил трудовым потом колоритный джаз-банд. Между столиками сновали проворные официанты и дёргались танцующие пары. В одном конце зала гремела застольная песня, в другом конце гремела пьяная междоусобица. Жизнь в таверне была в полном разгаре. В полном разгаре был и обед у наших матросов. Тарелки опустели, и в бутылках обозначились большие просветы.
— Ну, как она, заграница-то, Иваныч? — обратился раскрасневшийся Алексей к Синицыну.
— Да ничего вроде… Привыкаю.
— Неужто первый раз? — удивился кто-то.
— Да не первый. Только раньше я на неё в перископ смотрел.
— А теперь за столом сидишь, виски пьёшь!.. Так что не горюй о своей подводной лодке, — не унимался Алексей.
— Да что ты понимаешь, мальчишка, — вздохнул Синицын. Современная подлодка — это же крейсер! Техника, электроника, мощь! Ракеты с ядерной начинкой! Это же сегодняшний день!
— А мы, выходит, вчерашний?
— Позавчерашний, — уточнил Синицын. — Старое корыто с барахлом.
— Обижаешь, Иваныч! — пробасил боцман. Мы тоже полезное дело делаем.
— Извини… Только если б с подлодки не списали, я бы к вам ни за какие коврижки…
— Кстати, о коврижках, — оживился Алексей. — Надо по магазинам прошвырнуться. У меня целый список заказов на восточный колорит.
— Опять за своё? — погрозил ему боцман.
— Я говорю, надо бы Иванычу город показать, — уточнил Алексей.
— Да что тут смотреть-то? — зевнул кто-то из компании.
— Для первого раза есть что. Восточный базар, две мечети, проститутки, гомики, наркоманы…
— Эка невидаль! Проституток у нас теперь и своих навалом. Только дешевле. И наркоту всюду продают.
— Не всюду, конечно, но продают, — поправил боцман.
— И, между прочим, такие деньжищи на этом загребают, мерзавцы! — завистливо вздохнул Алексей. — Миллионы! Зелёных!
— Ну уж миллионы, — недоверчиво покачал головой Синицын.
— Миллионы! — горячился Алексей. — Ты под водой просидел и от жизни уплыл! Каждый грамм, знаешь, сколько стоит? Да если б не моё воспитание, накупил бы я здесь этой отравы, она здесь в 10 раз дешевле, да протащил бы к нам… За один рейс озолотел бы!
— Озолотел бы лет на десять, — уточнил боцман.
К их столу вихляющей походкой подошла ярко раскрашенная девица с цветком в густых волосах, попросила закурить. Боцман протянул ей пачку российских сигарет и недопитую бутылку.
— Ступай, милая, ступай.
— Эх, хороша бабёнка, — крякнул Синицын.
— Стоп, мужики! — осадил всех боцман Федотыч. — Во-первых, скоро на вахту, во-вторых, помните о СПИДе, и в-третьих, берегите валюту!
— А у меня рубли есть! — вставил Алексей, и вся компания утонула в хохоте.
За стойкой бара ловко орудовал смуглый мужчина с гладким пробором. Руки его работали как бы сами по себе, наполняя бокалы, нажимая кнопки, дёргая какие-то ручки, а глаза зорко стреляли по всем углам шумного зала. Вот он глянул в дальний угол, где из-за столика поднимались русские моряки, наклонился за стойку и отдёрнул занавеску, за которой работал магнитофон, донесший глуховатый голос боцмана: «Всё, братва, кончай травить, айда в город!» Бармен выключил магнитофон, задёрнул занавеску и взялся за телефонную трубку.
ДОРОГА В НЕИЗВЕСТНОСТЬ
Вечерело… Улицы, круто убегавшие к нависшим над городом горам, уже полыхали рекламным пожаром. Наши матросы неторопливо шагали вдоль ярких витрин, заглядывали в мелкие лавочки. И у каждого нового места кто-то невидимый фиксировал их чётким стоп-кадром. Вот они потоптались у зазывной афиши с обнажёнными девицами, но войти не решились. Вот уличный торговец предложил им что-то, но они отказались и продолжили свой путь, поднимаясь всё выше над шумным и многоликим людским муравейником. Причём Синицын, как самый любознательный, как бы невзначай периодически оказывался впереди и фактически выстраивал маршрут дружеской прогулки.
Вот они свернули на одну улицу, на другую и наконец вышли на неприметную тихую улочку с располагающим названием «Виноградная».
«Та самая», — отметил про себя Синицын.
Дом № 6 находился на другой стороне. Это было довольно большое трехэтажное здание. На первом этаже питейное заведение с яркой подмигивающей вывеской «Релакс».
«Надо бы зайти», — подумал Синицын.
И тут кто-то из компании предложил:
— Ну что, мужики, поворачиваем оглобли?
— А хорошее пиво в этом городе есть? спросил Синицын.
— Конечно, есть, — сразу загалдели спутники. Здесь всё есть, как в Греции!
— А где попробовать?
— Да где угодно. Хоть в этой забегаловке напротив.
— Идём, братва, я угощаю, — махнул рукой Синицын. — А что это за название — «RELAX»?
— Релакс, — боцман пошевелил бровями. — Ну, это отдых, расслабление, что ли.
— Заходишь, и тебя расслабит, выходишь, и тебя прослабит, — скаламбурил Алексей.
— Будет болтать-то. Идём, — боцман решительно пошёл к заведению.
Компания с шумом ввалилась в питейное заведение. Оно оказалось довольно чистым и немноголюдным. Моряки подсели к стойке, и через минуту усатый бармен поставил перед каждым по кружке светлого пива. В баре шла привычная размеренная жизнь. Вошёл худощавый мятый мужчина, задержался взглядом на бармене. Тот кивнул, и худощавый быстро юркнул в завешенную бамбуковой занавеской дверь. Весёлая пара проследовала к свободному столику. Вошёл аккуратно одетый молодой человек, примостился у края стойки, взял коктейль. Когда бармен поравнялся с ним в очередной раз, что-то ему шепнул и протянул деньги. Тот зыркнул по сторонам, сунул руку под стойку, положил перед молодым человеком два пакетика с белым порошком. Молодой человек быстро накрыл их ладонью и не торопясь вышел из бара.
Синицын перехватил взгляд бармена, подмигнул ему. Бармен ответил. И вместе с новой кружкой пива подвинул ему пакетик с белым порошком. Синицын быстро накрыл его ладонью, успев заметить, что пакетик с таким же фирменным знаком, который был на наркотиках, изъятых у бандита Салмана Рашидова в кабинете генерала Артамонова, — зелёный полумесяц с тремя звёздочками.
И снова кто-то невидимый зафиксировал это стоп-кадром.
Бармен ждал денег. Синицын опасливо глянул на своих спутников, увлечённых каким-то спором, и с явным сожалением отодвинул пакетик от себя. Бармен понимающе кивнул, смахнул пакетик в ящик стола и, улыбнувшись, тихо произнес:
— О'кей! Туморроу.
— Федотыч, что значит «туморроу»? — нарочито громко спросил Синицын.
— «Туморроу» — значит «завтра», — объяснил боцман. — А «тудэй» — «сегодня».
— А как будет «виски»?
— Так и будет — виски. А впрочем, — он глянул на часы, — никак не будет. Баста, мужики. Гребём на корабль.
Синицын расплатился за всех, и они направились к выходу. Синицын чуть задержался, шепнул бармену: «Туморроу».
На улице он догнал своих и затянул старую казачью песню «Ой, при лужке, при луне»…
Федотыч одобрительно хлопнул его по спине.
— Освоился!
Песню подхватили и стали спускаться к яркому озеру портовых огней, в котором ждал их островок родной земли — сухогруз «Светлогорск».
И снова чей-то невидимый объектив отметил это стоп-кадром.
Рабочий день был в полном разгаре. Южное солнце нещадно палило с высоты своего положения. И всё живое спешило забиться в тень, в прохладу, поближе к воде. Но работа в порту не прекращалась. Разгружался и наш «Светлогорск». Распахнутые трюмы зияли огромными тёмными провалами, выдавая на-гора угрюмые туши ребристых контейнеров.
На верхней палубе, у командирского катера, возился перепачканный маслом Синицын. Он чертыхался, покрикивал на помощников, но дело двигалось медленно.
— Как дела, профессор? — окликнул его проходивший мимо капитан сухогруза.
— Как сажа бела, — недовольно буркнул «профессор», не отрываясь от работы. — Этот движок уже три срока отмолотил. Давно бы на свалку.
— Вот вернёмся домой и заменим, — пообещал капитан, подымаясь на мостик.
Шагавший за ним боцман задержался.
— Ты с нами в город пойдёшь?
— Не знаю… может, схожу, но один. С вами боюсь загудеть. Вчера еле удержался.
— Молодец, — одобрил боцман. — Смотри не заблудись.
— Вы бы и Лёшку не брали.
— И не берём. Наказан за вчерашнюю невоздерженность. Да, насчёт сувениров. Как надумаешь, я тебя свожу в одну забегаловку, там в два раза дешевле.
— Спасибо, — поблагодарил Синицын и снова нырнул в мотор.
Вечер на Востоке наступает быстро, сумерек практически не бывает. Как только солнце нырнёт за горизонт, сразу на землю наваливается плотная темнота.
Синицын отправился в город ещё засветло, побродил по знакомым уже улочкам, заглянул в несколько магазинов. И к «Релаксу» добрался уже при полном разгуле рекламного многоцветья. Он прошёл несколько раз мимо входа, всем своим видом демонстрируя крайнюю нерешительность. Наконец в дверях показался вчерашний бармен, заметивший его через стекло, и широким жестом пригласил войти.
Синицын глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и шагнул за порог.
— Туморроу, — улыбнулся он бармену.
— Туморроу, — подмигнул тот и поставил перед ним двойной виски.
Синицын выпил залпом. Попросил ещё.