— Россия — страна будущего, Кронц! И наша главная задача — обуздать эту страну, оседлать этот народ и заставить работать на себя! Кстати, ваша знаменитая свастика украдена у славян. Это их древний символ плодородия, Солнцеворот.
— Так, может, перевести этого русского в ваш люкс с баней и массажистками? — осклаблился Кронц.
— Нет, Кронц. Сначала приведите его в чувство. Попробуем договориться с ним по-хорошему. По-моему, он гораздо серьёзнее, чем хочет показаться.
— Честно говоря, я никогда не думал… — начал было Кронц, но шеф перебил его:
— А думать надо, Кронц. Много думать. XXI век — это век думающих людей!
— И всё-таки, шеф, я не думал, что русские такие слабаки, — пожал плечами Кронц. — Отец всегда говорил, что они превосходные солдаты.
— Ваш отец имел возможность узнать их довольно близко, — усмехнулся Крэбс. — Если не ошибаюсь, полтора года войны и четыре года в плену?
— И два ранения, шеф, — добавил Кронц.
— Да, здорово они испортили ему жизнь.
— Ещё как! Если бы не русские, я бы сейчас пил кофе в своём роскошном имении под Дрезденом, от которого остались одни фотографии.
— Между прочим, Дрезден разбомбили союзники, — уточнил Крэбс. — Кстати, если бы не русские, мы бы с вами не имели такой хорошей работы, Кронц!
В соседней комнате тяжело застонал Синицын. Сознание с трудом возвращалось в его измученное тело.
— Я же говорил, он жив! — обрадовался Кронц и поспешил в соседнюю комнату.
Достал из заднего кармана плоскую фляжку с коньяком, плеснул в приоткрытый рот пленника большую порцию. Синицын закашлялся, поднял голову, открыл глаза.
— О'кэй! — кивнул Крэбс. — Теперь будем говорить.
Синицын молчал.
— Вы решили умереть молча?
— Я же сказал, что не знаю английского языка, — хрипло выдавил Синицын, отплёвываясь вязкой слюной.
— Хорошо, будем говорить по-русски, — произнёс вдруг хозяин кабинета на довольно приличном русском языке.
— Я буду говорить только с представителем нашего посольства.
— Это исключено. Мы частная организация.
— Вы бандиты, мерзавцы и подлецы, — перебил его Синицын.
— В некоторой степени, — согласился Крэбс. — Такова специфика нашей работы. Один вопрос: вы хотите жить?
— Разумеется.
— Значит, мы договоримся.
— Зачем я вам нужен?
— Во-первых, вы служили на военном флоте, очевидно, офицер, а подводные ракетоносцы — основная ударная мощь России.
— Значит, вы из ЦРУ?
— Во-вторых, вас интересуют наркотики, а у этого дела большие перспективы.
— ЦРУ занимается наркотиками?!
— В-третьих, есть ещё одна сфера делового сотрудничества, но об этом чуть позже…
— Не хватало мне работать на ЦРУ…
— Мы являемся филиалом международного информационного центра. Добываем и продаем информацию…
— Мне нужно на корабль. Меня будут искать…
— Если мы договоримся, вам дадут официальную бумагу из полиции, что вас задержали по ошибке.
— А если не договоримся?
— Тогда Кронц проведёт с вами вторую беседу. Она будет последней, господин матрос, офицер, механик или кто вы ещё? — Крэбс пристально глянул на Синицына.
Тот спокойно выдержал его взгляд. Сказал устало:
— Я должен подумать.
— О'кей! Думайте до утра, — согласился Крэбс и перешёл на английский. — Накормите его хорошенько, дайте выпить, он это любит. И чтобы настроить его на деловой лад, подержите в вашей «комнате отдыха».
— Слушаюсь, сэр, — вытянулся Кронц. — Наручники снять?
— Ни в коем случае! Идите. И не забудьте, он мне нужен живым. Хотя бы до завтра.
Кронц позвал помощника, молодого коротко стриженого парня в военной форме без знаков различия. Они подхватили Синицына под руки и потащили к двери.
У стойки одного из многочисленных питейных заведений три русских матроса допивали пиво. Боцман Федотыч старательно морщил лоб, предполагая возможное местонахождение старшего механика. И как бы продолжая его мысли, один из спутников спросил:
— Куда ж теперь, Василий Федотыч?
— Даже и не знаю, Андрей, — вздохнул боцман. — Есть тут ещё один шалман, повыше… Сейчас заглянем.
— Может, всё-таки в полицию?
— Не хотелось бы, — покрутил головой боцман, — будем ждать до утра. Может, объявится…
— Вот до чего доводит пьянство, — глубокомысленно произнёс второй матрос и лихо опрокинул кружку пива.
— Нет, Олег, здесь что-то другое, — заметил Федотыч. — Сердцем чую.
К матросам подсели было две крутобёдрые девицы с лихо взбитыми волосами, заулыбались.
— Да отстаньте вы, кобылы распутные, — цыкнул на них боцман, расплатился за троих, и они снова шагнули в душный вечерний город.
Комната отдыха находилась в подвале. Кронц погремел ключами, открыл дверь, на которой бросалась в глаза яркая надпись: «Стой! Вход воспрещён!», и вместе с помощником стащил обессиленного Синицына по ступенькам в квадратную комнату. В углу её, перед креслом с высокой спинкой, виднелся небольшой пульт с разноцветными кнопками и телеэкраном. В левую стену была врезана массивная стальная дверь наподобие тюремной. Кронц отодвинул засов, открыл дверь в тускло освещённый закуток и сильным пинком втолкнул туда Синицына.
Захлопнув дверь, Кронц обернулся к помощнику:
— Запомни, Майкл, отвечаешь за него головой. Проведёшь с ним занятие по малой программе. Кормить не обязательно. Нечего переводить продукты, — и пошёл к выходу.
Синицын огляделся. «Комната отдыха» оказалась небольшой коробкой, метра три длиной и не более двух в ширину. Высота её также не превышала двух метров. Все стены и потолок этой коробки были затянуты плотной тёмной тканью. На полу валялось что-то вроде кошмы. Синицын устало повалился на это своеобразное ложе, решив поскорее заснуть, чтобы хоть немного восстановить силы. Конечно, не мешало бы поесть, но главное сейчас — это сон.
Он повернулся на спину и начал расслабляться, как учили когда-то на уроках йоги. Сначала ноги, потом руки, потом спина. Тусклый свет начал постепенно гаснуть. Надо думать о чём-то хорошем, вспомнил он правило аутотренинга, но беспокойная мысль упрямо буравила сознание: «В чём я ошибся, чего не учёл, каковы возможные действия противника?» «Спать, спать, — убеждал себя Синицын: — Мне хорошо, мне сейчас очень хорошо». И он действительно начал засыпать…
И тут лёгкий шорох заставил его насторожиться. Он не увидел, а скорее почувствовал, как драпировка слева плавно отошла в сторону и открыла холодную гладкую стену. Сначала она только угадывалась. Затем где-то внизу затеплился мягкий свет, и Синицын увидел за прозрачной, очевидно стеклянной, стеной небольшое помещение, напоминавшее вырубленный в скале грот. Свет разгорался всё ярче, и Синицын заметил свисавшее с каменного выступа длинное корявое дерево или толстенную лиану необычной пятнистой расцветки. Но вот она чуть шевельнулась, и дрожь прошла по всему телу нашего героя. За стеклом, в метре от него, лежала огромная змея, скорее всего удав.
Так вот он, первый сюрприз «комнаты отдыха»! Синицын отодвинулся подальше от страшного соседства и постарался успокоиться, перевести дух. Но тут драпировка на правой стороне тоже поехала в сторону, и за такой же стеклянной стеной затеплился огонёк. «Кто же у меня в соседях с этой стороны?» — подумал Синицын. Гадать пришлось недолго. Через пару минут он отчетливо различил в полумраке правого грота колеблющиеся из стороны в сторону овальные капюшоны двух королевских кобр. И до них было, как говорится, рукой подать… Синицын невольно вскочил на ноги и отпрянул к двери. Уж за ней-то ничего страшного, кроме охранника, не должно быть!
Постояв немного и огромным усилием воли подавив в себе животный страх, Синицын с некоторым любопытством глянул на третью зашторенную стену. Каких ещё соседей приготовили ему заботливые хозяева? Крокодила? Дракона с Коморских островов?..
Штора на противоположной стене мягко поплыла в сторону и в зарождающемся свете по каменным выступам беспокойно засуетились небольшие чёрные змейки. «Что же это за порода? — напряг память Синицын и вдруг вспомнил: — Гюрза! Особо ядовитая змея, гроза жителей Востока».
«Да, с такими соседями не соскучишься! — вздохнул Синицын и неожиданно для себя улыбнулся: — Идея проста как кирпич, но удар по нервной системе чувствительный». А впрочем, всё это ему знакомо. Он это уже проходил. Где же это было?.. Ну конечно, в тогдашней Западной Германии, на секретной базе ЦРУ под Мюнхеном. Вопросы, допросы, детектор лжи и, конечно, знаменитая «музыкальная шкатулка». В памяти Синицына живо промелькнули кадры его метания по музыкальной шкатулке с монотонным бесконечным вопросом: «Вы знаете Зарокова?». Там было всё проще, примитивнее.
С тех пор иезуитская мысль современных сверхчеловеков шагнула далеко вперёд. Садизм скрестили с электроникой, и получился этот гадюшник. Серьёзная шоковая терапия для слабонервных. «И что дальше? Или театр земноводных закончил своё представление?»
Нет, представление этого страшного театра продолжалось. Мягкий свет вспыхнул и на потолке, который тоже оказался стеклянным, и Синицын увидел, как по стеклу, прямо над его головой, забегали в разные стороны десятки крупных мохнатых пауков, саламандр и ещё какой-то неведомой отвратительной нечисти.
«Садисты! — подумал он об устроителях этого заведения. — Как же нужно ненавидеть человека, чтобы придумать эдакое?» Он плотнее прижался к стальной двери, ожидая очередных каверз. Но ничего больше не было. Змеи постепенно успокоились, пауки замедлили свой суетливый бег… На Павла Ивановича опять навалилась огромная усталость, и он опустился на пол…
Тут же раздался тонкий звук включённого двигателя, и несчастный узник увидел, как стеклянная стена, за которой скучал удав, начала еле заметно подыматься. Чуть-чуть, на миллиметры, но щель между полом и стенкой увеличивалась!
Удав поднял голову, внимательно поглядел на Синицына и пополз вниз, к образовавшейся щели. Это было уже опасно. Синицын отпрянул к стальной двери, намотал подстилку на руку, чтобы засунуть удаву в пасть, и приготовился к неравной схватке…