— По-русски?
— Нет, по-ихнему и по-английски.
— По-английски? — Синицын напрягся.
— Да-да! Я знаю английский.
— О чём он говорил? Вспомните, пожалуйста! Не спешите!
— Сейчас… так-так. В основном какими-то метафорами: вроде того, что луна взойдёт раньше солнца. В Сибири уже тепло. Рамадан до конца дней… В общем, чушь какую-то…
— А города какие называли?
— Города?.. Сейчас… Москву несколько раз. Ростов. Почему-то Лондон. Потом Новоси… Нет… Новороссийск! Точно. Я помню. Он ещё добавил: порт!
— Так-так, Юрий Борисович. А имена?
— Имена… Какие-то свои: Рустам, Ибрагим, Ваху какого-то несколько раз… Лейлу эту, мерзавку…
— Ну-ну, спокойно. Ещё кого?
— Ещё?.. Какого-то Седого называл раза три.
— Именно Седого?
— Вроде… Впрочем, нет, что-то похожее. Не Седой, не Сырой, а Серый! Точно! Серый!
— Вы не ошибаетесь, Юрий Борисович?
— Нет. Точно помню. Он произносил это слово через «э» — Сэрый!
— Хорошо… Ещё кого-то называл? Какие-то страны.
— Не помню, надо подумать. Извините, я устал.
— Хорошо, — генерал закрыл папку для допросов. Вы отдохните, подумайте и всё, что вспомните, напишите!
— Непременно, — встал со стула Нежин.
— Да вы сидите, сидите! Теперь главный вопрос: где контейнер?
— Я не знаю. Ей-богу! Я отдал его и больше не видел!
— А теперь, Юрий Борисович, — предложил Синицын, расскажите нам, дилетантам, в двух словах о сути вашего изобретения…
— В двух словах?
— Ну в трёх… Как можно короче!
— Значит, так. Наш институт давно занимается проблемами биохимического оружия. Наш главный научный руководитель, выдающийся микробиолог страны, академик… Впрочем, я не могу назвать его фамилии…
— Генерал Бургасов Петр Николаевич, — подсказал Артамонов.
— Точно, откуда вы знаете?
— Знать — это наша профессия, — усмехнулся Синицын. — Вы занимались холерой, боевой оспой, бутулизмом, чумой и прочей заразой…
— Кстати, чумой больше не занимаемся…
— Почему? — заинтересовался Артамонов.
— Потому что после удара о землю боеголовки, начинённой заражёнными блохами, как выяснилось, у 90 процентов блох ломаются лапки, и они не могут прыгать, то есть уже не могут быть разносчиками заразы…
Артамонов посмотрел на часы.
— Очень интересно, но ближе к теме, Юрий Борисович.
Нежин судорожно проглотил слюну, прокашлялся:
— Ну так вот, идею тридцатого проекта предложил академик Бургасов. И начали этим заниматься ещё наши предшественники. Это совершенно новый уровень разработок! Одно из направлений оказалось более чем успешным. В смысле разрушительной силы…
— Можно подробнее? — попросил генерал.
— Можно. В результате неуправляемой мутации самопроизвольно появились микробы, пожирающие всё живое. Всё, что движется и шевелится. Их среда обитания — любая жидкость. Подчеркиваю любая, вплоть до некоторых химических реактивов!
— А поскольку человек без воды ни шагу… И сам на три четверти состоит из воды… — продолжил Синицын.
— Именно! Страшное оружие. Колоссальное! Так вот последние годы мы занимались поисками противоядия этой силе, выведением, так сказать, антимикробов, способных уничтожить этих практически невидимых убийц. В этом суть тридцатого проекта. И мы решили эту задачу! Последние практические испытания полностью подтвердили наши лучшие надежды!
— Так что же было в контейнере, который вы отдали бандитам? Эти самые убийцы, биокиллеры или ваши новые защитные штаммы?
— К сожалению, я передал этим негодяям контейнер с биокиллерами. Поймите, я был в таком состоянии, ничего не соображал, схватил первый попавшийся под руку. Как назло, и сейф с этими образцами был открыт. Коллеги что-то туда ставили.
— Плохо, очень плохо, — грустно констатировал Артамонов.
— Я понимаю, — Нежин как-то осел, сгорбился. — Готов на любую кару. Что мне дадут? Пожизненное?
Генерал нахмурился.
— Юрий Борисович, вы понимаете, что украденная вами капсула угрожает жизни тысяч и даже миллионов людей?
— Конечно, понимаю. В конце концов американцы сами виноваты. Их наглая политика…
Синицын перебил:
— Они собирались применить это в Штатах?
— Так и сказали. И не раз.
— А вы не предполагаете, что эти бандиты, точнее, их хозяева, могут передумать и применить это против России? Против нас с вами? Против ваших родных?
— Об этом я как-то не подумал, — растерялся Нежин. — В этой сумасшедшей ситуации…
— Теперь у вас будет время подумать. А меру наказания вам определит суд. До свидания!
Генерал вышел первым, Синицын задержался:
— Контейнер легко открывается?
— Да нет, конечно. Нужны специальные шифры, лазерные коды. Это дело серьёзное.
— Он большой, тяжёлый?
— Да нет, килограмма два. Вот такой, — Нежин развёл руки.
— Ясно. Вы успокойтесь и вспоминайте, вспоминайте. Помогайте следствию. Суд это учтёт, — и поспешил за генералом, притворив дверь.
Артамонов и Синицын вышли из Лефортовской тюрьмы, остановились у служебной «Волги».
— Ну, Бекас, что будем делать?
В самые трудные минуты их долгой совместной работы генерал всегда называл Синицына его первым позывным — Бекасом.
— А чёрт его знает. Надо подумать!
— Поехали думать.
— Только не к тебе. Я от твоего кабинета устаю.
— Ну, пойдём в какую-нибудь забегаловку, перекусим.
— Нет, нет. Поехали к нам, на Покровку. Там и потише, и уж точно без ушей.
— Ты что ж думаешь, в моём кабинете…
— Да ничего я не думаю. Просто бережёного бог бережёт. А калугины и бакатины у нас ещё не перевелись.
— К сожалению, — вздохнул генерал. — Ну ладно, едем на Покровку!
Друзья сели в машину и неторопливо вписались в тесный московский автопоток.
На тихой московской улице, в старинном особняке, укрытом сплошным забором и густой зеленью, куда не заглядывают посторонние вне зависимости от их достатка, в дальней уютной комнате на втором этаже, за круглым столиком с лёгкой закуской и початой бутылкой французского коньяка беседовали наши герои — Артамонов и Синицын.
— Итак, Бекас, твоё слово.
— Во-первых, ясно: контейнер у них, и это очень плохо. Во-вторых, переправить его через границу по воздуху, по железной дороге и на автомашине очень, очень сложно. Везде досмотр. Это они понимают. Остаётся морской вариант. Вот тебе и Новороссийск. И Серый. А Чёрным морем до Турции или Ближнего Востока три дня ходу. Ну, четыре. К тому же Али-бек при мне сказал Крэбсу, что Серый везёт очень серьёзный товар из Сибири. Именно из Сибири.
— Уж слишком всё просто.
— Ничего простого. Мы на Али-хана и Серого вышли случайно. Через захват самолёта. Бандиты этого не знают. Вот наш козырь. К тому же они очень торопятся. Дальние маршруты им не подходят. Да и наши на хвосте.
— Ну что ж, пожалуй, всё сходится, — генерал задумался. Наши действия?
— Надо срочно брать Серого. Контейнер у него, — Синицын рубанул воздух ладонью.
— Хорошо бы, — согласился генерал. — Но ты забыл, что танкер «Арзамас» стоит сейчас в Турецком порту под разгрузкой. Ты же с ним в море разминулся.
— Ах, чёрт! — от досады Синицын вскочил из-за стола и заходил по комнате. — Как же это я? Старею, старею…
— Ясно, что контейнер Серый уже передал.
— Значит, надо брать Серого на месте, прижать как следует и хотя бы узнать, кому он отдал эту дьявольскую посылку. В общем, надо мне разобраться на месте. Срочно.
— Хорошо бы, — согласился генерал. — Но как тебя туда доставить? Самолётом нельзя. Засветишься. Сухогрузом не успеешь.
— Надо задержать танкер в порту.
— Каким образом? Поломать двигатель, пробить дыру в днище, арестовать капитана?
— Арестовать судно! — воодушевился Синицын. Судно арестовать!
— За что?
— За экологическое преступление! Найти через наших ребят надёжных местных морячков, заплатить побольше. Восток деньги любит! Вон в Ираке американцы всех генералов у Хусейна купили…
— Не отвлекайся!
— Вот я и говорю: за большие деньги они устроят маленькую экологическую катастрофочку местного масштаба!
— Как ты себе это представляешь?
— Очень просто! Небольшая рыбацкая шхуна на рассвете не спеша плывёт мимо больших кораблей, приближается к танкеру и обходит его по кругу, сливая мазут или нефть вдоль всех его бортов. А на прощанье спускает за борт несколько мешков отборного мусора с ближайшей помойки. И прощай, Вася! Полным ходом удаляется в прибрежные дебри.
— А дальше?
— Дальше в портовой полиции раздается звонок возмущённого доброжелателя: мол, это наша страна, рядом курортная зона, пляжи, дети. А эти русские опять… и т.д. Экологическая полиция тут же фиксирует грязь, а дальше суд, штраф, взятки…
Генерал потёр руки, улыбнулся:
— Ну, Бекас, голова у тебя ещё работает!
— У меня пока ещё всё работает, слава богу!
— Значит, гони на самолёт, и в Новороссийск. Твой сухогруз завтра уже отходит. Выручай, Бекас! Надо.
— На месте разберусь. Дам знать. Ну, побежал.
Они крепко, по-мужски, обнялись.
— Береги себя, ради Христа! — генерал то ли махнул ему вслед рукой, то ли перекрестил.
И снова был день. И снова яркое южное солнце старалось загнать в тень всё живое. И снова сухогруз «Светлогорск» весело бежал навстречу небольшим волнам, прокладывая путь в уже знакомый нам портовый город на юге Турции.
И снова несколько матросов лениво драили палубу, обильно поливая её из шланга забортной водой. Боцман Федотыч, обходя свои подшефные владения и по ходу устраняя неполадки, подошёл к крайнему матросу в выцветшей робе и со шваброй в руках.
— Ну что, Иваныч, опять в наряде? Видать, понравилось тебе гальюны чистить да палубу драить?
— И не говори, Федотыч! Работа интересная, творческая, — отшутился Синицын.
— Нечего было опаздывать, — строго погрозил боцман.