— Да лежи ты, гнида! — Синицын двинул его кулаком по темени, в Али-беке что-то громко хрустнуло, он дёрнулся и застыл в какой-то нелепой загнутости. Синицын потрогал его пульс на шее и поднялся: — Готов! Не бывать тебе, поганец, ни в России, ни в Москве! Твоё место в аду! — Потом повернулся к ребятам: — Молодцы, мужики! — Потом поднял Мустафу: — Вставай, Мустафа, простудишься! Спасибо тебе, коллега!
— Что будем с ними делать? — Мустафа показал на расстрелянных.
— Что хочешь. Мне они не нужны.
— Вещественные доказательства всё-таки.
— Мой тебе совет: забери у них документы, а трупы оставь. Меньше забот.
— Верно, Иваныч, — Мустафа быстро обшарил карманы у расстрелянных.
А Синицын снял с Али-бека страшный пояс, аккуратно разрезал крепёжные ремни, освободил контейнер, показал его ребятам:
— Вот она, смерть во плоти!
Олег протянул руку к контейнеру. Синицын остановил:
— Нельзя. Это очень опасно.
— Но вы же трогаете.
— У меня работа такая, — сказал Синицын и засунул контейнер к себе за пазуху.
Затем расстелил пояс со взрывчаткой на столе, достал из кармана моток тонкого бикфордова шнура, отрезал метра три и обвязал его вокруг взрывчатки, оставив оба конца. Для надёжности.
— Ну что, Мустафа, готов?
— Сейчас, сейчас, — Мустафа щёлкнул несколько раз маленькой фотокамерой. — Теперь готов.
— Выходим по одному и на ту сторону, к Алексею. Оружие оставить.
— Эх, жалко, командир. Хороша машинка, — вздохнул Андрей.
— Я сказал, оружие оставить! — жёстко повторил Синицын.
— Есть, командир! — Олег аккуратно положил автомат на пол.
— Вперёд! — скомандовал Синицын.
Ребята пошли было к выходу, но вернулись.
— А с этим что делать? — Андрей показал на связанного охранника под прилавком.
Мустафа понял без перевода и твёрдо сказал:
— С этим ничего делать не надо. Бандит, убийца, садист. Собаке собачья смерть.
— Ну что ж, тебе видней, — кивнул Синицын. — А теперь вперёд, живо! — Ребята рванули к выходу, а Синицын глянул Мустафе в глаза: — Значит так, Мустафа. Мужик ты хороший. Работать с тобой можно. Обстановка в мире накаляется, покоя не будет никому. Но мы соседи. Значит, должны жить дружно. Верно?
— Верно, Иваныч, — Мустафа произносил это новое для него слово с явным удовольствием.
— Нас стараются натравить друг на друга. И у вас, и у нас полно предателей. Но они приходят и уходят, а мы остаёмся. Верно?
— Верно, Иваныч.
— Скажи своим, пусть не лезут к нам в душу. И оставят Крым в покое. Иначе мы выгоним всех ваших строителей и все ваши фрукты-овощи… И не пустим к вам наших туристов. И вы потеряете миллиарды долларов. Верно?
— Верно, Иваныч.
— Ну, дай бог, ещё свидимся. Своему начальству о наших делах никаких подробностей. А я о тебе тоже помолчу. Так?
— Так, так.
— И на всякий случай пароль… — Синицын на секунду задумался. — Так… Пароль: Туморроу. Отзыв: Иваныч! Понял?
— Понял. «Туморроу — Иваныч!» О’кей!
— Ну, будь здоров! — Синицын крепко пожал Мустафе руку и достал зажигалку. — У тебя в запасе одна минута. Уходи!
Мустафа ушёл, а Синицын выдернул у двух расстрелянных брючные ремни, укрепил ими на теле за спиной контейнер, оглянулся вокруг, схватил с вешалки лёгкую широкую куртку вроде накидки, под которой легче было спрятать контейнер, глянул на часы и процедил сквозь зубы:
— А у меня в запасе сорок пять секунд, — и чиркнул зажигалкой.
Бикфордов шнур зажёгся сразу, и шипящий огонёк весело пополз к столу, к поясу со взрывчаткой. Синицын поджёг и второй конец шнура, для страховки. Потом повернулся и быстро вышел из комнаты. Стеклянную дверь на улицу он открыл не сразу — её, как назло, защемило. Очевидно, снизу попал камешек. Синицын ударил ногой в металлическую раму возле дверной ручки. Стекло уцелело, но дверь со скрежетом распахнулась. Синицын мельком глянул по сторонам, глянул на часы и побежал на другую сторону, где его с нетерпением ждали верные друзья. Не останавливаясь, махнул рукой:
— За мной!
И вся группа побежала по круто уходящей в гору тропинке — подальше от крысиной норы Али-бека.
Они успели подняться довольно высоко, к самой кромке деревьев, невысоких, но очень кустистых и колючих. И тут в небе над ними опять застрекотал спортивный вертолёт.
— Ложись! — скомандовал Синицын, и вся его команда нырнула под колючие кусты, в кровь обдирая руки и лица.
Вертолёт снизился до предела, повертелся над «Релаксом» и медленно поплыл за угол, вдоль улицы, на которой находилась аптека. Вот он поравнялся с большим зелёным крестом над аптечной дверью… И тут наконец раздался взрыв! Мощный, звучный. Ударная волна моментально выбила все стёкла в округе, подняла крышу двухэтажного аптечного дома и обрушила её на всех, кто остался в потайном зале Али-бека.
Мощный воздушный поток подхватил вертолёт и понёс его на противоположную, гористую сторону улицы. Лопасти вертолёта беспомощно забарахтались, накренились, зацепились за скалистый выступ. Вертолёт закувыркался, покатился по склону, истекая по дороге горючим. Удар о булыжную мостовую был жёстким, и вертолёт просто не мог не взорваться. Волна горячего воздуха рванулась по склону вверх, и жар её ощутили наши герои.
Внизу, в районе «Релакса», раздались крики, вопли, выстрелы — началась паника. Самое время уходить. Синицын дал последнее указание:
— Вы трое — бегом к машинам, к Федотычу. Надеюсь, он ещё там. Пулей мчитесь в порт и на корабль. Крэбса не отпускать до ворот порта. Пока он у вас, вас не тронут.
— А если Федотыча нет?
— Тогда пешком-бегом в порт и на корабль. И никому ни слова!
— А вы как же?
— А я вас потом догоню. Не волнуйтесь!
— Нет, мы вас не оставим, — решительно заявил Лёшка.
— Это приказ. Андрей за старшего. Бегом, марш!
— Есть, командир! — ребята развернулись и побежали в гору.
— А я? — почему-то шёпотом спросил перепуганный насмерть Серый.
— А ты со мной. Как нитка с иголкой.
— Вы меня убьёте?
— Я же сказал: молчи, не задавай вопросов, выполняй приказы, и будешь жить. Пошли быстро! — Синицын пропустил Серого вперёд и подтолкнул в спину: — Я же сказал: быстро!
И они поспешили в другую сторону.
Федотыч застыл за рулём джипа как Сфинкс — спокойно, молчаливо и величаво. Давняя морская служба приучила его к трудностям, к неожиданностям и к великому терпению.
Его пассажир, наоборот, был абсолютно не приучен терпеть любые неудобства и потому ёрзал на заднем сиденье, заглядывая в затемнённые окна, проклиная свою судьбу, наручники, Али-бека и какое-то начальство из ЦРУ. И, естественно, своих подчинённых.
— Идиоты, кретины, тупицы! До сих пор не могут меня найти!
— Не ори! — пригрозил ему Федотыч. — Командир велел тебе сидеть тихо.
— А где он, твой командир? Где ваши люди? И что вообще происходит? Может, они о нас забыли?
— Не болтай глупости, — обрезал его Федотыч. — Да вон они, идут!
И действительно, из-за поворота дороги показались трое наших героев. Первым к машине подбежал запыхавшийся Андрей.
— Федотыч, заводи быстро!
— А где командир?
— Он приказал всем на корабль.
— А как же он?
— Потом, Федотыч, потом, — подмигнул ему Андрей.
— А что там взорвалось? — насторожился Крэбс.
— Не знаем. Дом какой-то рвануло.
— А ваш шеф?
— А шеф туда и пошёл.
— И там взорвался? — Крэбс хотел было вскочить, но наручники вернули его в исходное положение.
— Не знаем, может, и взорвался… — тяжело вздохнул Андрей и опять подмигнул Федотычу, а для верности ещё и подтолкнул в бок.
— Да как же так?! — делано возмутился Федотыч. — Как же вы его одного отпустили?
— Он сказал, дело опасное, сначала сам пойдёт на разведку. А нам велел на корабль.
— А потом как рвануло… паника, полиция… мы и побежали, — дополнил Лёшка.
— Эх вы, трусы, предатели, — погрозил им кулаком Федотыч.
— Да ты гони в порт, пока нас всех не забрали!
Федотыч завёл мотор.
— А где Серый? — прищурился Крэбс.
— Командир его с собой взял, — объяснил Андрей.
— Этого не жалко, — махнул рукой Федотыч. — А вот командира…
— Да гони ж ты на корабль! — вскипел Андрей.
Крэбс задёргался:
— Мне не надо на корабль. Мне надо в «Релакс» к Али-беку!
— Все там будем, — успокоил его Андрей.
Синицын быстро удалялся от логова Али-бека, подгоняя семенящего впереди Серого.
— Живей! Живей!
— Я так быстро не привык.
— Привыкай! В тюрьме ещё быстрей будешь бегать. Если доживёшь.
Они миновали очередной зигзаг дороги и выскочили на пустынную улицу, полого убегающую вниз, к морю. Метрах в двухстах впереди у обочины одиноко стояла серебристая «ауди». Редкие прохожие шлёпали по избитому асфальту. Симпатичный ишак с двумя вязанками хвороста на спине, не обращая внимания на окрики своего колоритного хозяина в типичном восточном наряде с тюрбаном на голове, неторопливо вышагивал привычной дорогой с привычной ношей, с привычным безразличием поглядывая по сторонам.
Поравнявшись с машиной, Синицын велел Серому постоять в стороне и подошёл к водителю. Тот опустил стекло, не открывая дверцу.
— Доброе утро, уважаемый!
— Скорее добрый день!
— Пожалуй. Вы не подбросите меня до Мерликийского храма Николая Чудотворца?
— Это очень далеко. У меня нет времени.
— Ну тогда до ближайшего отеля в четыре с половиной звёздочки?
— Ближайший отель имеет только три с половиной звезды. Но разве вас двое?
— Двое. Так получилось. Это плохой человек. Мой пленник. При нём ни слова.
— Понятно. Садитесь, — водитель открыл дверь автомобиля.
Синицын подозвал Серого:
— Садись и помалкивай!
Они уселись на заднее сиденье, и машина резво покатила под гору.