Я то проваливаюсь в сон, то снова из него выныриваю. И радуюсь, когда часы наконец-то показывают восемь утра, а дочь начинает просыпаться и возиться под одеялом.
В соседней комнате я не слышу ни единого звука и прожигаю глазами дыру на двери несколько минут, прежде чем все же выбираюсь из кровати и достаю оттуда Софи.
За окном пасмурно, но сумасшедший ливень и ураган закончились еще ночью, оставив после себя сорванные с деревьев ветки на идеальном газоне комплекса.
Когда начинаем собираться, я с удивлением обнаруживаю, что на моем телефоне висит непрочитанное сообщение.
«Буду ждать вас внизу», – прислал Градский в шесть утра.
– Я потеряла носок… – сокрушенно говорит Софи, заглядывая под кровать.
Отбросив телефон на тумбочку, копаюсь в сумке с нашими вещами.
– У меня есть другие, – успокаиваю дочь.
Мы покидаем номер, изо всех сил постаравшись ничего в нем не забыть, и спускаемся вниз на лифте вместе с еще пятью гостями, которых я, кажется, видела вчера на празднике. По крайней мере, они точно видели Софию, потому что здороваются с ней и со мной заодно.
Влад сидит на диване в холле, уткнувшись глазами в свой ноутбук, который стоит на его коленях.
Его лоб прорезали вертикальные морщины. Лицо выглядит раздраженным, и он не скрывает этого, когда поднимает на меня глаза.
– Привет! – кричит Софи и, отпустив мою руку, бежит к Градскому.
В нерешительности останавливается рядом, переминаясь с ноги на ногу.
Влад улыбается ей, меняясь в лице, и протягивает ладонь. Софи вкладывает в нее свою и пытается заглянуть в его компьютер.
– Мы собираемся позавтракать, – сообщаю, предпочитая смотреть сквозь сидящего передо мной мужчину.
– Я не голоден, – отвечает резковато.
– А я хочу блинчики с вареньем. Пойдешь со мной? – вставляет Софи.
– Да, – говорит, поднимаясь на ноги.
Мы завтракаем в полном молчании по отношению друг к другу за столом, который выбрала Софи, и она болтает за нас двоих, спасая меня от необходимости разговаривать с ее отцом.
Влад пьет черный кофе, просматривая что-то в телефоне, а затем откладывает его и помогает дочери справиться с блинами, забрав у нее вилку.
Мое сердце в очередной раз замирает от того, какая отличная у них команда, но не смягчает бурлящей внутри злости на Градского.
Всю дорогу до дома мы так же молчим, и эти полтора часа пути кажутся мне резиновыми, ведь я чувствую Градского рядом каждой клеткой тела. Это не изменилось за ночь. Ни черта не изменилось, кроме того, что теперь мне под кожу будто запустили разрушительный яд, и того, что нашему перемирию, кажется, конец.
В моей голове кромешный бардак. В моей устойчивой жизни тоже.
Этот яд, запущенный мне под кожу, сжирает мою рассудительность. Убивает ее к чертям собачьим!
Чтобы нащупать хоть какую-то стабильность, я звоню Рязанцеву, с которым уже два дня не могу нормально поговорить. То из-за проблем со связью, то из-за его занятости. У нас разница во времени пять часов, я надеюсь, что сейчас он в отеле и сможет мне ответить.
Меня гложет вина. За присутствие Градского на моей территории, за то, что я позволила ему себя поцеловать. Снова. За то, что отвечала на этот поцелуй и чуть не сгорела в нем. За то, что при этом всем на моем пальце продолжает блестеть бриллиант, который надел Рязанцев.
Кручу кольцо большим пальцем, слушая длинные гудки вызова.
– Алло.
Женский голос в трубке заставляет меня усомниться в том, что я правильно выбрала контакт.
Может, это одна из моих клиенток?
Посмотрев на экран телефона, вижу имя и номер Егора, и мои щеки опаляет жаром.
Глава 25
– «Я вернусь, и мы поговорим. Ты знаешь, я не могу сейчас вернуться в Москву», – читает Крис с экрана моего телефона. – Говнюк! – комментирует, переходя к следующему сообщению. – Можно подумать, его здесь кто-то ждет!
Во мне уже третья маргарита подряд, поэтому впервые за последние сутки вдруг становится легко принять тот факт, что мой жених уже два года трахает какую-то эскортницу, которая вышла из-под его контроля, когда узнала о нашей помолвке.
Я не хочу знать сути их отношений. Ни черта не хочу знать!
Я могла бы спросить у него, собирался ли он трахаться за моей спиной и после свадьбы тоже, если бы взяла трубку на его звонок. Но я не хочу никаких объяснений. Как вообще это можно объяснить?
Я больше не верю его словам. Я больше не верю мужчинам. Ни одному из них…
Мы не приносили друг другу клятв верности и любви, но я пыталась быть частью его жизни. Я стала ее частью. Знала о ней все. О его успехах в бизнесе, о том, что его мать больна и хочет внуков. Впустила его в свою жизнь и жизнь своей дочери! Он три года настойчиво этого добивался, сразу после того, как я хоть немного выползла из пеленок Софийки. И трахал какую-то девку из эскорта, которой оплачивает квартиру. Пока дарил мне цветы и водил на свидания. Когда надевал мне на палец свое кольцо.
– Еще… – машу пустым бокалом бармену.
– «Не совершай необдуманных поступков», – продолжает читать Крис. – «Мы помолвлены. Ты все еще моя невеста. Я все объясню, когда вернусь». Просто урод! – рычит в экран. – Я ненавижу мужиков.
– Я тоже. – Заливаю в себя еще одну маргариту, пока Кристина выпивает два шота текилы подряд.
В баре темно и полно народа. На часах одиннадцать вечера, и сегодня пятница. Саксофонист на маленькой сцене усугубляет мое настроение отвратительной игрой. Он в очередной раз не попадает в ноты, и это насилует мой чертов слух. Мне хочется встать со своего места и подойти к нему, ткнув в эту гребаную ошибку.
– Надеюсь, ты не собираешься его «выслушивать».
– Пошел он к черту… – почти выкрикиваю я.
– Ты сообщила своему брату о том, что все его друзья одни сплошные козлы?
– Нет… – Выдохнув, убираю с лица волосы. – Они заключают контракт с китайцами, – объясняю запальчиво. – Наконец-то. Они полгода вели переговоры. Тем более Андрей тоже там, я не хочу срывать ему эту сделку, чтоб она провалилась!
– Конечно, бизнес превыше всего, – говорит она ядовито. – Знаешь что? Пошли они все. Все до единого. И твой брат в том числе.
– Пошли они… – шепчу, повторяя ее слова. – Хочу танцевать! Только не здесь… пошли отсюда… – Сунув телефон в сумку, хватаю Крис за запястье.
– Я знаю классное место… – Она спрыгивает с барного стула вслед за мной.
Мы выбираемся на улицу, хохоча и пошатываясь.
Я не была такой пьяной лет пять. Я хочу быть пьяной.
Софийка у родителей на даче, завтра утром я могу без ограничений умирать от похмелья.
Сегодня я сбросила на них информационную бомбу, рассказав о том, что свадьбы у меня не будет и что у их внучки есть отец. Что он жив-здоров и они его знают. Софи все равно прямо с порога рассказала бы о том, что у нее появился новый дед, она об этом весь день талдычила. Я предпочла сделать это самолично.
Шок на лице моей матери был неописуемый. На лице отца тоже. Примерно такой же, как в тот день, когда я сообщила им о своей беременности. Я оставила их с этой новостью наедине, потому что на большее меня не хватило.
Мне нужно было вырваться куда-то, чтобы выплеснуть свою злость и обиду на Рязанцева. И на себя саму, ведь в моей семье совершенно точно именно я паршивая овца! Ни один из моих жизненных принципов не дееспособен. Я ни черта не умею создавать, только терять…
Мое настроение сегодня наполнено чертовой жалостью к себе. Я хочу жалеть себя и пить маргариту в компании Кристины, забыв хоть на вечер о том, кто я такая.
На улице мелкий дождь, но мы его игнорируем, за десять минут добежав до нового бара на той же самой улице, из которого доносятся тяжелые диджейские музыкальные биты.
Мы выглядим достаточно легкомысленно, чтобы уже через пять минут нас попытались склеить какие-то парни лет двадцати. В отличие от Крис, я в жизни ни с кем в барах не знакомилась и не собираюсь, а моя подруга еще неделю назад объявила всех мужчин своими врагами, поэтому мы технично их отшиваем, прихватив с собой оплаченные коктейли.
– Есть, конечно, и плюс во всем этом кринже от Рязанцева… – кричит Крис мне на ухо.
– В том, что я могу заложить его кольцо? Я заложу, и мы слетаем на Бали!
– Тогда целых два плюса! – прыскает она от смеха.
– И какой первый?
– Когда мы последний раз так куда-то выбирались?
Мы сливаемся в дружном бессмысленном смехе, который портит вибрация телефона у меня в сумке.
Если это Рязанцев, я просто утоплю чертов гаджет в унитазе.
Мои губы поджимаются, когда на дисплее вижу имя Градского.
На секунду я глохну, отгораживаясь от всего, что происходит вокруг.
После суточного бойкота он решил объявиться в самый неподходящий момент. В тот момент, когда я лишена всех своих защитных барьеров. Когда чувствую себя неуверенной даже в своей собственной сексуальности…
– Не поздновато для звонка? – говорю в трубку.
– Это срочно, – слышу его голос, от которого в душе привычно вибрируют струны.
Сегодня они ноют особенно настойчиво, наверное, всему виной проклятый алкоголь.
– Я не настроена ни на что срочное. Позвони мне утром, – отрезаю.
– Судя по всему, утром ты будешь в еще более дерьмовом настроении.
– Какая проницательность. Это буддизм или христианство?
– Это логика. Ты пьяна?
– Не твое дело.
– Арина, – вздыхает. – Где ты?
– Веселюсь. Мне очень весело, Градский!
– По-моему, у тебя передоз веселья. Я тебя заберу. Где ты находишься?
Его забота чертовым комом встает в горле.
Мне ничего от него не нужно. Ни от кого из них. Они все одинаковые! И Влад возглавляет этот список!
Но он, возможно, прав. Возможно, нам и правда пора домой. Глядя на то, как вокруг мельтешат люди, извиваются в танце тела, понимаю, что моя батарейка села.
Я… сдулась…
От звуков его уверенного спокойного голоса. От того, что вместе с энергией выпустила из себя все эмоции. Я просто на нуле.