Букет падает на пол к нашим ногам. Сейчас мне плевать даже на мои самые любимые цветы. Я просто рада, что Градский пришел. Что он рядом здесь и сейчас.
– Это ты сделал? – выдыхаю ему в шею.
– Что именно? – Его губы задевают мое ухо, посылая импульсы по телу в низ живота.
– Затащил меня на этот концерт?
– Может быть… – говорит с тихим смешком.
Подняв голову, смотрю в его глаза. Влад смотрит в мои, опустив подбородок.
Его лицо вдруг становится серьезным, но эта смена эмоций секундная. Пока его глаза обводят мое лицо, в них загораются черти. Прежде чем они сожгут меня дотла, говорю:
– Спасибо…
– Надеюсь получить приглашение на следующий концерт… – говорит он тихо, продолжая прижимать меня к себе.
Это вызов. Он в его взгляде, в его глазах. Ответ на этот вызов он уже видит в моих. Он знает, что это случится опять. Что я выйду на сцену снова. Знает!
Чувствовать его тело вот так, когда мозги отказываются сопротивляться или что-то доказывать, – невероятно восхитительно.
– Когда ты вернулся? Ты был там, в зале?
– Нет. Я был здесь, не хотел тебя потерять.
– И давно ты тут стоишь?
Вскинув руку, Влад смотрит на часы, после чего сообщает:
– Полчаса…
Его ладони на моем теле – это не что-то инородное. Я знаю его руки. Оказывается, я никогда их не забывала!
Мне хочется его улыбающихся губ на своих, но я глушу в себе эти желания. Он продолжает вжимать меня в себя. Его руки на моей спине приходят в движение, легко поглаживая, и я понимаю, что пора отстраниться, даже если это невыносимо трудно.
– Где Софи? – спрашивает Влад, когда я упираюсь в его грудь ладонями.
Он удерживает меня рядом еще мгновение, а затем отпускает, отступая в сторону и поднимая с пола букет пионов. Отряхивает.
– С Крис. Она уже, наверное, спит… если ты хочешь ее увидеть…
– Сейчас я хочу побыть с тобой. Не против? – смотрит на меня, снова надевая на себя маску сдержанности.
– Нет…
– Хочешь выпить?
– Адски…
Градский протягивает мне потрепанный букет, пожимая плечами, как бы извиняясь за его не самый презентабельный вид. Но мне сейчас плевать на эти цветы, я на них почти не смотрю, вместо этого разглядывая его немного усталое и такое родное лицо.
Я скучала.
Это то, в чем я боялась признаться себе весь этот день.
Градский держит мою руку в своей, когда спускаемся по лестнице и выходим в вестибюль отеля. У стойки регистрации Влад берет с подставки один зонт для гостей и раскрывает его над нами, как только спускаемся с крыльца.
По куполу стучат капли дождя. Свежий воздух остужает мои щеки.
Обнимаю каменный бицепс Влада двумя руками, испытывая дикое желание уткнуться в его плечо лбом.
Мы добираемся до ближайшего бара за десять минут. Минуя прохожих и переходя улицу на светофоре.
Место, в которое он меня привел, – маленький полупустой бар с панорамным окном, которое смотрит на залитый дождем проспект.
Я вешаю свой плащ на спинку высокого стула, Влад делает то же самое со своей курткой, оставаясь в белой футболке и черных джинсах.
Мне хватает глотка шампанского, чтобы все вокруг заискрилось еще ярче. Градский берет себе кофе, и я не могу не спросить о том, что заметила:
– Давно ты не пьешь алкоголь?
– Пару лет. Я специально не считал.
– Это твоя новая философия?
– Нет, просто так вышло. Алкоголь стал мне неинтересен.
Мой интерес к его делам, к его философии, к его жизни вдруг становится голодным.
Наблюдая за тем, как одна его нога упирается в пол, а локоть ложится на стойку, я болтаю шампанское в своем бокале.
Возбуждение, которое копилось во мне неделями, давит. Заставляет видеть, как футболка натянулась на мышцах его груди, а джинсы – на бедрах. Заставляет видеть, как взгляд Градского плавает по моему собственному телу. По моим губам, которые я обвожу языком.
Широкий ворот его футболки открывает вид на ключицы и мышцы шеи. На его висках все та же седина, и она ему идет. Ему все идет. Или я уже слишком пьяная от одного бокала шампанского и этого сумасшедшего осеннего вечера.
Да, черт возьми, я мало что знаю о его жизни в последние два месяца, но меня слишком терзает вопрос, который не решаюсь задать в лоб, поэтому спрашиваю беспечно и в обход:
– А что насчет секса? Воздержание это тоже не часть твоей философии?
Делаю глоток шампанского, на секунду отводя глаза.
– Что ты хочешь спросить? – Градский приподнимает брови и уголки губ. – Как давно у меня был секс?
Улыбка сползает с моего лица, потому что его ответа я боюсь.
Я хочу казаться незаинтересованной, но у меня не получается. Меня, черт возьми, очень интересует, есть ли сейчас в его жизни другие женщины и секс с ними.
– Ты летал в Лондон, – ухожу от прямого ответа. – Твоя жена там живет?
– Я не женат уже четыре года, Моцарт, – напоминает он. – И меня не интересуют другие женщины, кроме тебя.
– Сложно в это поверить… – фыркаю, упираясь глазами в барную стойку.
Влад сжимает мой локоть ладонью, заставляя посмотреть на себя.
– Арина, – говорит так, будто наконец-то потерял свое чертово терпение. – Я дрочу на тебя три раза в день, и это не предел. И да, в последнее время моя выдержка немного сдает. Хочешь поговорить о сексе? Я хочу трахнуть тебя прямо здесь, на этом стуле. Я хочу трахаться с тобой везде. У меня и сейчас на тебя стоит.
Резкость и грубость его слов действуют точно в цель.
Каждый раз, когда он снимал с себя маску цивилизованности, я плавилась от гребаного восторга. Каждый раз тогда, пять лет назад, и сейчас тоже.
Кожа под тонким капроном покрывается мурашками, а мышцы между ног сладко спазмируются.
– Знаешь, когда я играла в последний раз, не считая сегодняшнего?
Лицо Влада слегка напрягается.
Выпустив мой локоть, он молча предлагает мне ответить, наблюдая за тем, как я резко подношу к губами бокал. К своему кофе он так и не притронулся.
– В тот день, когда ты сделал мне ребенка, – говорю, глядя в его глаза.
Он молчит пару секунд, прежде чем сказать:
– Тогда у нас был отличный секс.
– Хочешь сказать, ты его помнишь?
Еще одна пауза, в течение которой все мои внутренности скручиваются в узел.
Поиграв челюстью, Влад складывает на груди руки и говорит:
– Ты, я… старое расстроенное пианино…
Сглотнув, смотрю на него с замершим сердцем.
Не меняясь в лице, он продолжает:
– Я хотел жестко. Ты была не против. Тебе понравилось. Ты кончила чуть раньше меня… Дважды.
Пока эти слова вылетают из его рта, как безжалостные пули, мое сердце то сжимается, то бухает о ребра с утроенной силой.
Смотрю на него не моргая.
Пораженная, шокированная, возбужденная.
Злость на него захлестывает в каком-то новом витке. На новом чертовом уровне!
– Стоило помнить это на протяжении пяти лет?! Если ты даже не собирался возвращаться!
Это не вопрос.
Почти кричу. Почти кричу, подавшись вперед!
– Если скажу, что вернулся за тобой, ты поверишь? Я рядом не из-за Софи. Я рядом, потому что хочу быть с тобой, Арина.
Щеки обдает краской.
Дыша тяжело и зло, смотрю на него.
На упрямое спокойствие в его глазах. Железобетонную уверенность в своей правоте. Несгибаемый прямой взгляд, которым он встречает мой, заставляя принять его чертовы слова за истину.
Я вижу, что он тоже на взводе.
Опустив на стойку бокал, встаю на ноги.
Влад выпрямляется, напряженно прищуривается.
Картинки нашего прошлого отпечатались у меня на подкорке мозга, как долбаная фреска. Я помню каждую мелочь, каждый вдох, каждый его толчок внутри себя.
Снова обнимаю его шею, глядя в лицо на уровне своего. Ерошу на его затылке короткий ежик волос.
Он все видит.
Мою злость, мое желание. Мою обиду! И беспомощность, потому что я ничего не могу изменить, и он не может.
Его ладони ложатся на мою талию. Большие пальцы обводят контуры ребер и стискивают их следом. До боли.
Дышу у его приоткрытых губ, не делая проклятого первого и последнего шага.
Не могу решиться вновь прыгнуть в серебристую бездну его глаз.
Влад тоже не двигается. Ждет моего решения. Дает мне выбор, и я уже ненавижу эту его привычку.
– Это ничего не значит, – отрезаю, повторяя ровно то, что сказала ему два месяца назад.
Кажется, из его горла вырывается тихий протестующий рык.
Подавшись вперед, он лишает меня выбора, накрывая мои губы своими. Это значит, что я победила, а он сдался.
Земля уходит из-под моих ног.
Я отвечаю.
Мы соединяем и разъединяем губы, будто знакомим их заново. Сначала зло, потом тягуче и вдумчиво, а потом все выходит из-под контроля.
В полупустом баре мы целуемся с голодом. Горячий гладкий язык раздвигает мои губы, ведя меня за собой. Это так потрясающе, что я боюсь упасть на пол, если Влад выпустит меня из рук.
Пальцами зарываюсь в его волосы, издавая тихий стон.
Дрожь его тела действует на меня как афродизиак. Я тоже дрожу. Он не соврал, твою мать. Он возбужден…
Потянув меня за волосы, Градский разрывает поцелуй и пожирает мое лицо полупьяными от похоти глазами.
– Пошли отсюда, – говорит, резко вставая со своего стула.
Глава 31
Он выходит на улицу первым и тут же раскрывает зонт.
Дождь стал похож на стену из косых капель, которые отскакивают от стен и маленького козырька на входе. Падают мне на лицо, на волосы…
Я успеваю натянуть плащ на одно плечо, выскочив следом, когда вижу, что Влад достает из кармана телефон.
– Что ты делаешь? – врезавшись в Градского, ныряю под зонт и хватаюсь за его запястье.
Он хрипло и отрывисто сообщает:
– Вызываю нам такси. Поедем ко мне.
– Город стоит! – вскрикиваю, настойчиво дергая за отвороты его куртки. – Мы будем вечность добираться до твоей квартиры!
Мои губы горят, сердце сходит с ума.