– Я не собиралась никого сажать к тебе на шею, – упавшим голосом проговорила Надя. – Ты показал меня родственнику, получил от него то, что хотел. Теперь можешь разводиться. Причина у тебя уважительная, я всё подтвержу Джону, если будет нужно.
Я чувствовал, что могу взорваться и наговорить много лишнего. Возможно, такого, о чем потом сам пожалею. Пауза, мне необходима пауза. На какое-то время оказаться подальше от Нади и подумать, что теперь делать.
– Мне надо идти, – выпалил я. – Поговорим, когда вернусь.
Я не помню, как выскочил из дома, как сел в машину, как выезжал со двора. Не помню даже, закрыл ли ворота. К черту ворота! Территория охраняется, во дворе Чим, да и Надя, если что, их закроет. Я ехал по городу, соображая, куда податься, чтобы можно было тихо посидеть и ни с кем не пришлось разговаривать. Хотелось выпить, но нельзя. За рулём нельзя. И гонять мне сейчас по городу тоже не стоит.
Я остановился на парковке у первого попавшегося магазина. Заглушил мотор, прикрыл глаза. Внутри всё кипело. Надя казалась трепетной тургеневской барышней, а оказалась… В общем, не так всё оказалось. Она стояла на учёте по беременности, когда со мной расписывалась! Черт! Врала мне с самого начала.
Я выдохнул. Ладно, будем справедливы, я тоже перед свадьбой сказал Наде не всю правду. В любви мы друг другу не признавались, я просто договорился с подходящей девушкой о браке. Она рассказала о себе не всё. Но как можно было скрыть беременность? Шутки это ей, что ли?
В машине я просидел долго, вспоминая историю с Надей с самого начала. Она права, с разводом проблем не будет, Джон всё поймёт, да ещё и посочувствует, если сказать ему об «измене» Нади. Только вот нужен ли мне этот развод? И что мне вообще нужно?
Мне ещё ни с кем не было так легко, как с Надеждой. Легко и хорошо во всем — в работе, в отдыхе, в постели, в конце концов. Я вообще не думал, что отношения могут быть такими простыми и радостными. Если бы Надя все это время просто играла роль, ей надо было бы дать «Оскара». И взгляды эти виноватые… Хотела рассказать, но было трудно. Теперь хотя бы ясно, почему она перед свадьбой говорила, что ещё не поздно все отменить.
В машине не сиделось, я зашёл в магазин и купил в автомате дрянной дешёвый кофе в пластиковом стаканчике – пародию на двойной эспрессо. Потом я слонялся по улицам и думал. Вечный вопрос – что делать? И ещё один: кто виноват?
Почему Надя так поступила, я, в принципе, могу понять. Она была одна, без поддержки – не считать же поддержкой двух стариков! Жила на квартире, забеременела от какого-то парня, он сделал ноги – в принципе, банальная ситуация. Только на девчонку в тот момент мир обрушился: аборт делать нельзя, светлая мечта стать врачом накрывается медным тазом, в перспективе – пришлось бы сидеть в родной деревне с младенцем на шее у бабушки и дедушки, которым самим бы кто помог. И тут вдруг появляется обеспеченный придурок с брачным предложением. Удивительно, что она ещё пыталась отказываться. Сам напросился, Надя не старалась меня соблазнить и не тащила в загс на аркане.
Ну а делать-то теперь что?
Любому, кто описал бы мне подобную ситуацию, я бы посоветовал немедленно разводиться и отправлять оборотистую девицу на её малую Родину. Только у меня самого от этого простого решения начинает щемить сердце. Я уже знаю, каким становится дом, когда там Надя, как с ней работается, как она умеет вдохновить одним своим присутствием. И представляю, насколько мне будет всего этого не хватать.
Ну, допустим, я с ней не разведусь. Плюсов в этом много, но есть один жирный минус, который может всё перечеркнуть. Этот ребёнок, которого собирается рожать Надя. Куда ей вообще рожать? Она сама ещё девчонка совсем, недавно школу закончила!
Мне претила мысль давать свою фамилию ребёнку неизвестно от кого и, тем более, этого ребёнка воспитывать. Надя-Надя, что же ты наделала? Я хочу с тобой жить, хочу строить хорошие отношения, крепкую семью. Но я совсем не готов к появлению в моем доме чужого младенца. Честно говоря, я и к своим детям пока не готов.
К машине я вернулся в сомнениях. Надо поговорить с Надей, выслушать её, вытянуть из неё историю с этой беременностью. Скорее всего, девочке сейчас гораздо тяжелее, чем мне. А дальше уже вместе что-то решать. Хотя Надя главное для себя уже решила – она будет рожать. Так что теперь решение за мной. Хочу ли я жить с ней и смогу ли относиться к чужому ребёнку как к своему? Спешить мне некуда, принимать решение прямо сейчас от меня никто не требует.
Я вернулся домой через несколько часов, дождавшись, пока улетучатся остатки раздражения и ярости. Из машины выходил, представляя, как сейчас обниму Надю, как мы спокойно поговорим и все обсудим.
Во дворе нервно крутился и поскуливал Чим.
– Что, Надежде сочувствуешь? – невесело хмыкнул я. – А своего хозяина пожалеть не хочешь?
Чим лизнул мою руку и с печальным видом улегся у крыльца.
Я вошёл в дом. Тихо. Слишком тихо. Вкусно пахнет печеными яблоками. Надя собиралась печь сегодня какой-то пирог. Значит, яблочный. Я вдруг осознал, что мне приятно, когда она печёт для меня пирог. Именно она, а не домработница. Именно печёт, а не покупает в ближайшем магазине.
– Надюш! – позвал я.
Тишина. Ни ответа, ни даже шороха. Может, спит? Или забилась куда-нибудь подальше и плачет?
– Надя!
В кухне её не было. Румяный пирог, украшенный завитушками из теста, стоял на столе. Ну и хорошо, поговорим за чаем. Я включил электрочайник и пошёл искать Надю. В кабинете нет, в спальне нет. Может, куда-то ушла?
Я открыл шкаф, чтобы повесить туда рубашку, и замер, глядя на пустые вешалки. Туда, где ещё несколько часов назад висела Надина одежда. На прикроватной тумбочке обнаружился лист бумаги, исписанный торопливым почерком.
«Кирилл, прости. Я ухожу. Жаль, что так получилось, и спасибо тебе за всё. Я люблю тебя, и мне очень хотелось побыть с тобой счастливой хотя бы несколько недель. Я всё понимаю и представляю, что ты обо мне думаешь. Я не хотела тебя обманывать, правда, я пыталась тебе рассказать, но так и не смогла. Я знала, что потом будет больно, но эти недели буду вспоминать как самые счастливые. Надя»
Я сел на кровать, чувствуя себя бесконечно усталым. И по-идиотски счастливым. Придурок, чему радоваться? Девушка беременна от другого, теперь вообще куда-то сбежала. А у меня в душе соловьи поют, оттого что она меня любит.
Я набрал её номер телефона.
«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия…»
Ладно, позвоню позже. Может, Надя спустилась в подземный переход, а там телефон не ловит. Хотя, скорее всего, она в междугородном автобусе на пути к бабушке и дедушке. Если что, съезжу за ней в деревню и сегодня же привезу назад.
Я пил чай с пирогом, положив телефон рядом на стол. Сообщения о том, что Надя в сети, не было. Не пришло оно и к вечеру. Несколько раз я все же пробовал дозвониться, но постоянно убеждался, что абонент так и не появился в сети. На всякий случай, я съездил на квартиру, где раньше жила Надя. Дверь открыла древняя старушка-божий одуванчик в платочке и ситцевом халате. Из квартиры тут же понеслась вонь. Не знаю, сколько там кошек, но точно могу сказать, что туалет для них – везде. И на бабулькином халате в том числе.
– Так Наденька тут уже не живёт, – сказала хозяйка.
– А она не появлялась, не звонила? Она сейчас может опять искать квартиру.
Хотя о чем я? Беременная в таких условиях жить вряд ли сможет. Там же дышать невозможно.
– Нет, – бабка заулыбалась. – Если её увидите, вы передайте, у меня комната свободна. Могу с неё даже меньше брать.
Разумеется, новые жильцы не нашлись. Нужно быть в очень сложном положении, чтобы согласиться поселиться в такой квартирке. Когда я приехал с Надей забирать её вещи, она попросила подождать в машине. Не представляю, что творится в комнате, которую здесь сдают, мне хватило одного запаха. А Надюша жила в этом кошмаре около года и копила деньги на обучение.
– Такая девочка хорошая, – с умильным видом заговорила хозяйка квартиры. – Так она тут всем нравилась. Прямо жалко было, что съезжает. Сказала, замуж выходит. А за кого выходит? – она развела руками. – Парень к ней иногда заходил, но тот несерьёзный, такой ещё долго не женится.
Я машинально кивнул. Всё как я и думал. Хорошая девочка связалась непонятно с кем. Почему-то такие парни находят себе именно хороших девочек.
– Почему не женится? – поинтересовался я.
– Лёва? Да он же вертопрах, – фыркнула бабка. – Ветер в голове и в заднице гуляет. Его родители в соседнем дворе живут, тут его все знают. Такой если и женится, то только на богатой невесте. Я ещё удивилась, что Надюша к нему переехать собралась. Надо же, поверила, что Лёвка хочет на ней жениться. Вы ей скажите, пусть с этим вертопрахом всё заканчивает, не будет там толку. Хорошая девочка, головка светлая, ум ясный, рука лёгкая, дай бог ей здоровья и мужа хорошего. Она тут в нескольких дворах людям уколы делала, кому надо было. А вы ей родственник?
Я кисло улыбнулся. Такие доброжелательные бабушки хуже злейших врагов. Выболтала все, что могла, и только потом спросила, кто я такой.
– Я ей муж, – проговорил я.
Лицо бабули вытянулось.
– Ой, вы не подумайте ничего такого, – затараторила она, как будто боялась, что я убегу, не дослушав. – Ну, заходил Лёвка пару раз, мало ли зачем. Я ж не знаю, может, он об уколах для матери хотел договориться, а я надумала неизвестно что.
Известно, что она надумала. Вот и будущий папаша нарисовался. Лёва с ветром в голове и заднице, который может жениться только на богатой невесте. Но при этом не гнушается ходить в этот кошачий питомник к девушке, которая делает бесплатные уколы его матери. Знает, как она живёт, но помочь не жаждет. Надя, ты же умная девчонка! Как ты могла так вляпаться? Неужели не понимала, с кем встречаешься? Мне всё было ясно с самого начала