Потому просто сижу на окне, с каждым днем все четче понимая, что – во всяком случае для меня – никакого Мира вокруг нет. И возможно, что никогда и не было.
Телефон пиликает, оповещая об окончании брейка. Я сползаю с окна, механически поправляю одежду и иду работать. Это все, что, в сущности, мне осталось. Все, что есть моя жизнь: работа, и только она.
– Семнадцать, черное.
Долли[11] на номер, зачистить поле, выплатить мелкие выигрыши, посчитать крупный, озвучить, собрать стеки[12] выплаты, подвинуть…
– Стоп, – удивленно-недоверчиво говорит Бивис с места инспектора.
Я замираю, пересчитываю – цифра другая. Ошибся. Это уже вообще ни в какие ворота. Бивис смотрит встревоженно, оно и понятно: до сих пор я никогда не ошибался в счете. Даже гордился этим.
Называю другую цифру, в ответ получаю: «Чек»[13], комплектую новую выплату.
И в этот момент понимаю, что дальше так продолжаться не может. Мне нужны ответы, какими бы они ни оказались.
Полчаса уходят влет, я вроде бы чуть-чуть забываюсь, но вот уже тихий голос Ольги в самое ухо:
– Брейк.
Чего? Я же только оттуда. Недоуменно оглядываюсь, она пожимает плечами: не знаю, дескать, в чем дело.
– У вас новый дилер.
Выхожу из-за стола и попадаю прямиком в цепкие лапки Макса, нашего админа.
Он кивает в сторону лестницы, бросает:
– Пошли поговорим, – и идет впереди.
Мне ничего не остается, кроме как отправиться следом.
«На ловца бежит зверь» – так вроде бы говорят. Хотя кто из нас с Максом кто, еще предстоит выяснить там, наверху.
Я шлепаю следом за ним по скользкой винтовой лестнице, механически считая ступени. Голова как воздушный шар, вместо мыслей наполнена одним только воздухом, и я думаю: «О чем нам с ним говорить?»
Девятнадцать…
Двадцать…
Двадцать один.
«Блек-джек», – тупо хихикаю, шагнув на площадку второго этажа. Сразу же себя обрываю: только не чокнись окончательно, парень, что еще осталось у тебя, кроме мозгов? Если и их растеряешь, считай, тебя больше нет.
Это чуть-чуть помогает, я встряхиваюсь, собираюсь и дальше иду уже гораздо спокойнее.
В кабинете у Макса прохладно и тихо, работает кондиционер. Он запирает дверь, садится за стол, кидает мне пачку сигарет – кури, если хочешь.
Я не очень хочу, но сигареты беру, выковыриваю из той же пачки зажигалку, долго прикуриваю. Тяну время, собираюсь с мыслями. Как задать первый вопрос, чтобы сразу показать всю серьезность моего положения, но при этом не выставить себя полным идиотом?
На стенах висят какие-то грамоты в рамках, благодарности и рисунки.
«Сердечное спасибо за предоставленный шанс…»
«Огромная благодарность за участие в делах нашей семьи…»
И все в таком духе. Странно, я бывал здесь, у Макса, несколько раз, но никогда прежде не замечал этих картинок.
Ловлю в стекле одной из них собственное отражение – мутный, размытый, едва узнаваемый силуэт с сигаретой в зубах.
«Жалкое зрелище», – думаю я, кривясь. Отражение кривится тоже. Передразнивая, выпускает клуб дыма, полностью скрыв лицо, и в это время Макс говорит:
– Откуда узнал?
– Что? – вздрагиваю я, возвращаясь из зазеркалья.
– Кто сказал тебе?
Он облокачивается о стол, упираясь в меня жестким взглядом, будто гипнотизирует.
– О чем? – под этим пристальным взглядом я теряюсь и начинаю юлить. И вдруг понимаю, что мне страшно. Я ведь не знаю, ни черта не знаю, что здесь происходит. И что со мной сделают за мои вновь обретенные мысли, даже представить себе не могу. В мире полно страшных вещей, но ничто не пугает больше неизвестности, висящей над тобой, как гребаный дамоклов меч.
– Да расслабься ты, – с досадой говорит Макс и тоже прикуривает. – Никто тебе ничего не сделает. Просто надо понять, ждать ли новых сюрпризов от остального персонала или есть еще время.
– Значит, я такой не один? – невольно вырывается наболевший вопрос.
– Какой «такой»?
Я молчу, подбирая слова. И правда, какой? Неживой? Немертвый? Несуществующий в принципе? Какой?
– Беспамятный, – говорю тихо, впечатывая окурок в стеклянную пепельницу.
– Не один, – просто отвечает Макс и скрывается под столом.
Я сижу, чувствуя, что напряжен до предела. И что, появись из-под стола вместо Макса неведомый монстр, даже не удивлюсь и приму его появление как должное. Но нет, возвращается все тот же Макс, с бутылкой виски и двумя стаканами, будто бы там, под столом, у него целый бар.
– Тебе надо немного расслабиться, – говорит, разливая напиток.
– А работа? – спрашиваю, а сам с жадностью прожженного алкоголика разглядываю бутылку. Думая, что мне нужно не просто расслабиться, а ужраться в хлам. Может, тогда и полегчает. Или хотя бы придет понимание, пусть даже из тех, что обычно появляются вместе с последней стадией опьянения.
«Ага, – говорю себе мысленно, – значит, напиваться нам с тобой, приятель, таки приходилось. И то хлеб».
– Да какая уж тут работа, – вздыхает Макс. – Ты в таком состоянии, что скоро покер от блек-джека отличать перестанешь.
Резонно.
Беру стакан в руки, смотрю на темную жидкость внутри. И пью одним длинным глотком.
– О как! – хмыкает Макс. – Прямо не чокаясь.
Я киваю, зажмурившись и не дыша. Чувствуя, как где-то внутри начинает потихоньку раскручиваться невидимая пружина.
– Понятия не имею, живой я или мертвый, – хриплю, кое-как справившись с дыханием. – Так что на всякий случай…
– Да живой ты, живой, – он улыбается краешком рта и опустошает свой стакан.
В отличие от меня, даже не поморщившись.
В голове становится шумливо и расслабленно, и для закрепления эффекта я снова закуриваю.
– Ладно, – говорю, пуская дым к потолку, – рассказывай.
– Сначала ты, – Макса не так просто сбить. – Откуда узнал?
– Игрок сказал. Ну как «сказал», намекнул. А потом я уж сам…
– Что за игрок? – выпытывает, ловя через дым мой взгляд. – Покажешь?
– Не-а, – мне хорошо, все мышцы расслабились, и губы вдруг расползаются в ухмылку. – После того случая я его больше не видел. Хотя хотелось, да… Задать пару вопросов этому гаду.
– О’кей. Ладно, – Макс откидывается на спинку стула и предлагает: – Задавай мне.
Пытаюсь собраться с мыслями, но в этом деле алкоголь – паршивый помощник. Потому просто говорю, что первое приходит в голову:
– Где я? Чем я тут занимаюсь? И кто я вообще такой?
– Рука Мироздания.
– Чего?! – от неожиданности давлюсь дымом и кашляю, одновременно хохоча, до тех пор, пока не натыкаюсь на взгляд Макса. До ужаса серьезный взгляд.
– Ты что?.. Ты не шутишь, что ли?
– Нет, – машет головой и пожимает плечами. – Именно так называется здесь твоя должность.
Пару секунд сижу переваривая. Потом говорю неуверенно:
– Чёт как-то пафосно.
– Зато верно передает суть.
Он снова пожимает плечами и вздыхает.
– Ну хорошо, слушай… В общих чертах: с тобой все в порядке. Ты жив и здоров, а то, что не помнишь, куда идешь после смены, так таковы условия договора. Ты сам их читал и подписывал.
– Зачем?!
– Затем, что последний шанс дается всем абсолютно. Дилер же должен быть полностью беспристрастен, и, если вдруг в казино забредет кто-то из его знакомых или родных, у дилера не должно быть искушения попытаться ему подыграть. Вот, в общем, и всё.
– Как это? – возмущаюсь я, почти протрезвев. – Что значит «всё»? Да мы только начали!
Макс смотрит вопросительно, но молчит, и я понимаю, что теперь продолжать явно мне.
– Хорошо, – говорю, чтобы заполнить паузу. – А игроки, значит, все помнят?
– В основном, нет. Но у некоторых случаются… ммм… проблески. Поэтому важно вовремя их… отделить. И поэтому я так настойчиво расспрашивал тебя о твоем просветителе.
– И что с ними потом происходит?
– Да ничего, господи, – Макс досадливо морщится. – Мы вносим их в черный список, и казино закрывает им вход. Ты ищешь подвох там, где его нет, и спрашиваешь в итоге совсем не о том.
– А о чем мне спрашивать? – взвиваюсь я. – У меня в голове полный раздрай. Я не понимаю, кто я и что я здесь делаю. Где и чем я живу, откуда приходят все эти люди и зачем они вообще сюда ходят, если все равно потом не помнят о выигрышах. Да и вообще: что они, собственно, пытаются выиграть?!
– Ну наконец-то! – Макс широко и с гордостью улыбается, как бестолковому, ни к чему не способному, но все равно любимому ученику, решившему примитивную задачку по арифметике. – Наконец ты приближаешься к главному.
Я и чувствую себя тем учеником. Тупым, ни на что не годным двоечником, назвавшим правильный ответ исключительно благодаря удаче. Или?..
– Ну-ну, – торопит Макс. И нетерпеливо подсказывает: – Вспомни, как выглядят наши жетоны.
Я вспоминаю. Ничего особенного, жетоны как жетоны: красные, синие, белые и зеленые. И тут вдруг меня осеняет:
– Э-э-э… На них же нет номинала!
– Точно, – говорит Макс. – Слушай, Рука Мироздания – не просто название должности. Ты и есть она. Или он?.. Да не важно. А важно то, что люди играют здесь не с тобой, а с ним. У каждого собственные проблемы, которые они пытаются вот так вот решить. Обыграть судьбу, понимаешь?
– А это возможно?
– Им хочется верить, что да. Потому и приходят сюда раз за разом. Играют на удачу, здоровье, благополучие близких, даже на жизнь.
– Довольно высокие ставки, – замечаю я.
– Так и есть. Но, по сути, они так же азартны, как и все игроки. Только проигрыш часто гораздо серьезнее. Но и выигрыш ведь тоже. Мироздание играет по-честному.
Я умолкаю, пытаясь переварить информацию. Потом делаю новую попытку:
– И как… Как мы все сюда попадаем? Неужто просто заходим в обычную дверь? Я почему-то помню… казино снаружи… Такое маленькое здание из белого кирпича и с синей неоновой вывеской. Это и есть оно? Когда я пришел? Сколько я здесь работаю?