ии! Я даже пуговицей в лорда Барраса не могу запустить! Так нечестно!
Тайбери с иронией усмехнулся.
— Думаешь, от пары огнедышащих пуговиц от его дома останутся рожки да ножки?
— Но попробовать-то стоит!
Тайбери покачал головой, глядя на меня.
— Чем больше я за тобой слежу, тем сильнее замечаю, что ты реально веришь в то, что сказала моему деду, — негромко сказал он. — Что Виолетта Алькассаро тебе не ровня и ты сама — аристократка из аристократок.
— Я высоко себя ценю, повелитель, — нейтрально отозвалась я. — Ведь я твоя шейра.
— Не только. — Взгляд Тайбери становился всё задумчивее. — Ты правда веришь в свою магию. Веришь в свои силы. Веришь в себя.
Его глаза вдруг блеснули резким стальным блеском.
— И мне это порой очень не нравится. Знаешь почему?
Я заморгала.
— Потому что ты хочешь видеть меня униженной рабыней в ошейнике у твоих ног? — уточнила я. — Повелитель, это не очень на тебя похоже.
— Верно, — спокойно сказал Тайбери. — Но я начинаю думать, что твои слова о том, чтобы принять деятельное участие в моих делах, — это не блеф. Что ты правда думаешь, что можешь помочь. Что твоя магия делает тебя неуязвимой.
Он наклонился ко мне через стол.
— Так вот, — тихо и чётко произнёс он, — это не так. Ты уязвима. По сравнению с боевым магом вроде Юлиуса, неважно, принял он какую-то дрянь или нет, ты совершенно беспомощна. И я не позволю тебе ни геройствовать, ни вообще покидать этот дом одной, пока всё не наладится. Разве что на шаг позади меня и на поводке.
Я поперхнулась. Что-о? Он лучшего времени найти не мог, что ли?! Мне сбегать вот-вот надо! На целую ночь! И если за два часа я не успею…
— Повелитель!
— Считай, что я сажаю тебя в клетку, — отрезал Тайбери. — Я думал, ты уже успела заметить, что я несколько ограничил твои передвижения. И надеялся, что тебе хватит мозгов осознать, что это ради твоего же блага!
Я взлетела с места. Юбка хлестнула по бёдрам, но я не обратила внимания.
— Даже не подумаю сидеть на месте! — выпалила я. — У меня… у меня есть права! Есть своя воля, в конце концов! И я тебе не домашняя игрушка, мой рабовладельческий повелитель! Хочешь иметь в спальне рабыню на поводке — заведи себе…
Я осеклась.
— Шейру? — очень спокойно спросил Тайбери. — Ты это хотела сказать?
Я захлопнула рот, стоя у стола и глядя на него. Должно быть, я выглядела очень глупо.
Тайбери вздохнул. Мгновение, и он, привстав, быстрым движением обхватил меня за талию. И притянул себе на колени.
— Обычный приступ упрямства, — произнёс он насмешливо. — Ты в своём репертуаре. Когда мне было пять, я вёл себя так же. Ты голодная?
— Да, — мрачно буркнула я. Не врать же.
— «Да, повелитель», — уточнил Тайбери. — Повтори.
— Не буду.
Тайбери насмешливо взглянул на меня, подняв бровь. Я не выдержала и фыркнула.
— Повторяй, — произнёс он неумолимо. — Поверь, я не отстану. Или хочешь сидеть тут всю ночь в моих руках? Учти, фантазия у меня…
…Богатая. Да, я помню, повелитель.
Я вздохнула.
— Да, повелитель. Я ужасно плохая, упрямая и голодная шейра. Доволен?
Ладонь Тайбери скользнула по моей талии вниз. Я насторожилась, но он невозмутимо высвободил руку, не пытаясь приставать ко мне дальше.
— Мидии в сливочном соусе великолепны, — сообщил он, помешивая похлёбку, стоящую перед ним. Кусочки аппетитных белых грибов выскакивали на поверхность и вновь погружались вниз. — С гренками.
Гренки, горячие и пахнущие маслом и лимоном. Я могла протянуть руку и…
Я упрямо сложила ладони на коленях.
— Хорошо, — невозмутимо произнёс Тайбери. — Знаешь, что отец делал со мной в таком случае?
— Уходил, оставив тебе еду? — с надеждой осведомилась я. — А потом, увидев пустые тарелки, не задавал лишних вопросов?
— Лишние вопросы он задавал всегда, — хмыкнул Тайбери. — Иначе его не избрали бы ректором. Нет, он делал вот так…
Хрустящая гренка приблизилась к моему рту.
— Конечно, упрямый и голодный мальчишка игнорировал горячую и вкусную еду, — невозмутимо сказал Тайбери. — Но недолго.
И я его понимала. Есть хотелось неимоверно.
— Это сделка, повелитель? — уточнила я. — Еда в обмен на независимость?
— Просто еда. А вот когда поешь… — в тоне Тайбери мне послышалось обещание, — мы поговорим.
Я зажмурилась. И решительно откусила целую четверть гренки.
Хрустящий жареный хлеб таял во рту. Когда Тайбери поднёс к моим губам ложку с похлёбкой, от которой одуряюще пахло мидиями, я уже не колебалась.
Снотворное жгло голую кожу под лифом. Увы, применить его я никак не могла.
Зато я могла поесть. И насладиться тёплыми и сильными коленками… и руками, вовремя подносящими ложку. С ложечки меня ещё никто не кормил, и мне это самым постыдным образом нравилось.
Ужин истаял подозрительно быстро. Впрочем, стоило заметить, что Тайбери и сам расправлялся с похлёбкой вместе со мной, не забывая и про гренки.
— Чаю? — светски заметил он, предлагая мне салфетку.
— И как ты собираешься заваривать чай, повелитель? — не удержалась от сарказма я. — Со мной на коленях?
— Удивишься, на что способны боевые маги, но… — Тайбери щёлкнул пальцами, и знакомая золотая лента остановилась перед нами, неся в себе жёлтый изогнутый чайник и две кружки с золотыми ободками. — Пожалуй, стоит тебе сказать спасибо за расколоченные тарелки: я наконец обзавёлся новой посудой.
— По своим собственным эскизам, я вижу, — заметила я негромко. — Ты художник, повелитель.
Тайбери поморщился.
— Я буду очень мёртвым художником, если не разберусь с Баррасом очень быстро. И меня мало утешит, что мои эскизы будут продаваться посмертно за бешеные деньги.
Он взглянул на меня.
— Именно об этом я тебе и говорю, — негромко сказал он. — Ты моё уязвимое место. И ты не двинешься из этого дома никуда без моего приказа и согласия, так что даже не думай смотреть на меня жалобными глазами.
— Я ещё даже не начинала! — возмутилась я. — Повелитель!
— Вот и не начинай.
Тайбери с иронической улыбкой начал разливать чай. Лёгкая насмешка в серых глазах и соблазнительный изгиб губ. Он был так похож на своего деда… и отца, наверное.
— Ты скучаешь по отцу, повелитель, — тихо сказала я. — И вспоминаешь его часто. Иначе не стал бы кормить меня с ложечки, как он тебя — когда-то.
Тайбери протянул мне чашку.
— Это так удивительно?
— Я редко вспоминаю о своих родителях, повелитель, — помедлив, призналась я. — Они не очень-то меня хотели. Отец желал мальчика, а девочку он просто… отправил за город.
— Да уж, это скучное желание получить наследника вечно мешается под ногами, — рассеянно протянул Тайбери. — Тянешься к несбыточному и не видишь того, что у тебя под носом.
— И забываешь, что можешь быть счастливым, — тихо сказала я.
Мы одновременно посмотрели друг на друга. Долгим и понимающим взглядом.
Вот сейчас было самое время подобраться к кристаллу Тайбери. Или, внимательно глядя, как он пьёт чай, подобрать момент, когда ему можно будет подсыпать снотворное. Или попробовать поманипулировать им, чтобы он отпустил меня и я добралась до условленного места вовремя? Устроить истерическую сцену ревности, как советовала Хелен?
Или поцеловать его?
У меня в голове начал вырисовываться план. Слишком смутный и слишком дерзкий… но он мне нравился. Сердце застучало быстрее.
— Понятия не имею, что с тобой делать, повелитель, — прошептала я. — Просто не знаю.
— Зато я знаю.
Чашка звякнула о блюдце. А в следующее мгновение губы Тайбери были на моих.
Мысли, планы, ловушки — всё поплыло в моей голове в одну секунду. Мы снова целовались так, будто вот-вот готовы были стать одним целым. Наложница и её повелитель, бывшая студентка Академии и её соперник, наследник и наследница враждующих домов — сейчас это не имело значения. Даже ехидной парочки, препирающейся за столом, больше не было.
Остались лишь мы двое. Моё тело и его руки, платье, мешающее дышать, и поцелуи Тайбери, становящиеся всё настойчивее.
Полтора часа. Нет, меньше. Чуть больше часа…
У меня оставалось совсем немного времени. И план в моей голове, пусть и готовый расплавиться под поцелуями Тайбери, наконец обрёл ясную форму.
— Ты невыносим, ты знаешь? — прошептала я. — И… когда ты делаешь эти свои штуки, тебе совершенно невозможно отказать.
Пальцы Тайбери прошлись по моему бедру. Откровенно и соблазнительно.
— Какие штуки? — прошептал он. — Такие?
— Прекрати!
— Никогда.
Его губы вновь на моих. Мои пальцы в его волосах. Я не помнила, как мы оказались на лестнице. Мои колени обхватывали бёдра Тайбери, и мы чудом не впечатались в перила, продолжая целоваться.
— Лишь бы люстра на нас не грохнулась, — выдохнула я между поцелуями.
— Это очень особенная люстра, — хмыкнул Тайбери в ответ. — Трофейная. Даже у меня не поднялась рука её выкинуть. Туда вплетены несколько разбитых кристаллов, и ещё мой прадед укрепил её так, что она не свалится даже при землетрясении.
Его руки сжали мои бёдра сильнее, лаская кожу под тонким платьем.
— И именно землетрясение, — прошептал он, — я и собираюсь тебе устроить.
…А уж что я собираюсь тебе устроить, повелитель!
Меня укололо чувство вины. Но я лишь с намёком улыбнулась ему в ответ, выгибая спину, как заправская соблазнительница.
— Твоя спальня или моя? — пробормотал Тайбери мне в губы, притиснув меня к стене.
Сердце пропустило удар. Вот он — момент, которого я ждала!
— Узкая шейрина кровать, — прошептала я ему в ответ. — Думаешь, мы там уместимся, мой экономный повелитель?
Тайбери негромко рассмеялся в ответ.
— Впрочем, — негромко произнёс он, — у нас есть ещё одна спальня.
Мы оба знали, что это за спальня. Та самая, с чёрными шёлковыми простынями, скамьями, обитыми кожей, сверкающим золотом и экзотическими снарядами. Спальня, которую Тайбери показал мне в первый день. Я широко улыбнулась. Тайбери, Тайбери, я знала, что ты о ней вспомнишь!