Бугор в его боксерах информирует меня об этом лучше любых слов, но сегодня я хочу слов. Хочу услышать четкие ответы на свои вопросы.
— Да.
— Сильно?
Влад опускает затуманенный взгляд на мои губы, поглаживая большим пальцем пульсирующую вену у меня под подбородком. Сердце опять частит, выдавая мое состояние, хоть я его и не прячу.
— Глубоко и жестко. — Ведет он пальцами по моей коже ниже, поддевая бретельки платья и спуская их с плеч. — Вывезешь?
— Лучше я попробую жестко с тобой, чем с кем-то еще, — с извращенным упоением намекаю на то, что после него у меня будут другие.
Мне хочется сделать ему больно.
Может, он прав, и я слишком многого от него хочу, раз мне так необходимо сейчас причинить ему боль. Я становлюсь чудовищем?!
Влад делает вдох, от которого крылья его носа вздрагивают.
Не разрывая зрительного контакта, он наклоняет голову и накрывает ртом мой сосок прямо через тонкую ткань сарафана. Смыкает вокруг него зубы и всасывает, выбивая из моего рта гортанный стон.
С шипением притягиваю его голову ближе, дергая за волосы на затылке.
Вскинув лицо, он смотрит на меня с дикостью и яростью, которые, я уверена, принес на мой порог еще вчера вечером. Эта злость давно в нем сидит, но сегодня я не хочу тушить этот пожар. Хочу выплеснуть на Влада свой собственный.
Его рука ныряет мне за спину, и крышка пианино с грохотом опускается.
Подхватив мои бедра, Влад толкает меня вверх, заставляя опуститься задницей на деревянную поверхность моего инструмента, и сминает мои губы своим ртом.
Его поцелуи жестоко жалят, как он и обещал.
Язык сплетается с моим, зубами Градский прикусывает мою нижнюю губу и тянет на себя. Мне приходится склонить голову набок, потому что Влад давит на мой затылок, углубляя поцелуй еще и еще.
Мой рот полон его слюны, и он делает это целенаправленно. Показывает обратную сторону секса с ним. Каким этот секс может быть. Каким может быть сам Влад. Грубым и эгоистичным. Но между моих ног все равно горячо и влажно! Тело покрывается испариной, подрагивает в предвкушении, ведь меня возбуждает его тело, его эрекция и даже его грубость. Она в очередной раз переворачивает мой мир, и я царапаю мужские плечи, выгибаясь в сильных руках. Трусь грудью, ерзаю на крышке пианино и издаю такие пошлые и громкие звуки, от которых на секунду сама прихожу в шок, а потом забываю обо всем, когда рука Влада задирает подол сарафана и сдвигает вбок пропитанные моей влагой стринги.
— Совсем без башни, Моцарт… — хрипит Градский, глядя вниз.
Я опять чересчур мокрая. Настолько, что его пальцы с легкостью проникают внутрь.
— Да! — выкрикиваю и насаживаюсь на его пальцы сама.
Воздух вокруг нас тяжелеет. Влажные звуки разлетаются по комнате и смешиваются с нашим громким дыханием.
Влад рычит мне на ухо, не переставая двигаться во мне.
Запрокинув голову, закатываю глаза, чувствуя покалывание в ступнях и напряженный тяжелый узел удовольствия внизу живота.
— Кончай, — приказывает.
Мое тело будто только этого и ждало. Взрываюсь мелкой дрожью. Влад прижимается губами к моей шее и с шумным вдохом всасывает кожу, не вынимая из меня двух пальцев, вокруг которых я плотно сжимаюсь.
Одной рукой нахожу точку опоры, чтобы не свалиться с пианино, а второй сжимаю каменный член Градского прямо через боксеры. Сильно и грубо.
Он издает хриплый стон и, сдернув меня с инструмента, тащит к матрасу.
Бретельки сарафана падают с плеч.
Откинув подол, мужские руки цепляют пальцами мои трусы и стягивают их по бедрам и ногам вниз, оставляя болтаться на правой щиколотке.
Раскидываю ноги, с дрожью в теле глядя на Влада, который вклинивает между них бедра, усаживаясь на колени и приспуская боксеры.
Облизываю губы, глядя на его напряженный член.
Несмотря на все безумство и пошлость происходящего, он не торопится ворваться в мое тело.
Тяжело дыша, сжимает в кулаке каменную эрекцию и будто ищет внутреннюю концентрацию, потому что… боится сделать мне больно… будто боится быть тем самым эгоистичным говнюком до конца…
К черту это все…
Откинувшись на спину, сжимаю свою грудь и приподнимаю бедра.
— Трахни меня… — знаю, что провоцирую его. — Как тебе хочется…
— Блять… не могу… — рычит он.
Я чувствую поцелуй у себя над пупком, а затем ощущение наполненности забирает все мое внимание.
От резкого толчка я ударяюсь головой о стену.
Чертыхнувшись, Влад дергает на себя мои бедра, стаскивая меня ниже.
Мы вновь целуемся, бешено сплетаясь языками и кусая друг друга. Я царапаю его лопатки, он в диком ритме вбивается в мое тело, отчего я издаю стоны, которые заводят нас обоих еще сильнее.
Влад поднимается на колени и поочередно выкручивает мои соски. Трет их большими пальцами, обводит…
Ловлю его руку и тяну к своему рту, чтобы повторить наш любимый ритуал, но Градский отдергивает ладонь и опускает ее мне на шею.
Смотрит в мои глаза, сдавливая пальцы и всего на секунду перекрывая мне кислород, но этого достаточно, чтобы первобытный инстинктивный страх на секунду смешался у меня с возбуждением. И я шокированно понимаю, что этот страх внезапно смывается новым оргазмом…
— М-м-м… пиздец! — ругается Градский, пока я с застывшим на губах криком выгибаюсь и содрогаюсь под ним.
Когда реальность возвращается, я чувствую испарину и пот повсюду на своем теле. Тело Влада, такое же мокрое и скользкое, вдавливает меня в матрас. Я чувствую горячую липкую влагу между ног и на своем животе, когда он скатывается с меня и переворачивается на спину, раскинув руки и глядя в потолок, всё ещё будучи в спущенных боксерах.
Отвернувшись, сажусь на матрасе.
— Арина… — Пальцы Градского касаются моей голой спины.
Тряхнув головой, молча отстраняюсь.
Несмотря на два сумасшедших оргазма, я чувствую себя еще хуже, чем до этого безумного секса. Опустошенной и слабой. Глупой.
Кое-как натянув на плечи сарафан и вернув на место белье, выкарабкиваюсь с матраса и плетусь на кухню, бросив:
— Сделаю себе кофе.
Глава 34
— Ты мне что-то хотела рассказать… — Считаю квадраты тротуарной плитки у себя под ногами, с усилием переставляя их.
Встать с постели сегодня было трудно, у меня завелось желание вообще из нее не выбираться. Никогда не думала, что общение даже с самыми близкими людьми станет для меня в тягость. Что буду игнорировать звонки от родителей, боясь того, что они начнут задавать вопросы или решат окружить меня заботой, а я в ней не нуждаюсь. Мне нужно другое. Мне нужно это время наедине с собой…
— Я с тобой уже километр разговариваю, — ворчит Крис. — Ты не заметила?
В моей руке рожок с подтаявшим мороженым, и я швыряю его в урну, понимая, что оно, как и любая другая еда, мне не лезет. Я ничего не хочу. Вообще. Со вчерашнего дня внутри опустошенность, которая сжирает привычные эмоции, взамен наполняя мое тело инертностью. С ней я делаю все, за что бы ни взялась. Я просто замерла в ожидании чего-то и никак не могу отмереть.
Тик-так.
— Заметила… — отзываюсь.
— Ну да, заметила, — вздыхает Кристина.
Мы медленно бредем вдоль пруда, так, чтобы Бене не пришлось напрягаться. Он кряхтит, медленно переваливаясь на своих коротких лапах в двух метрах впереди. Иногда реагируя на других собак, иногда оборачиваясь, чтобы проверить не бросили ли мы его.
— Я хочу сказать, что предупреждала, но не буду, — нравоучительно порет она меня. — Потому что я твоя подруга, а не пила.
— Угу…
Сухой ветер гонит по воде рябь и обдает жаром мои голые колени.
— Духота… — сетует Крис. — Достало…
— Да…
— Арина… — не выдерживает она. — Все так плохо?
— Все хорошо. Пока все живы, и все такое, — иронизирую я, понимая, что взять эту установку на вооружение гораздо сложнее, чем кажется.
Почему сердце нельзя просто отключить? Почему?!
Вчерашний секс сорвал чеку с нас обоих. С меня и Влада. Только вместо удовлетворенности после этого секса осталась та самая пустота, в которой я барахтаюсь второй день. Будто, спустив на Градского всю свою злость, я стала пустой. Он ушел почти сразу. Такой же мрачный. Дерганый. Такой же, каким я застала его на своей кухне с утра. Он пытался завести нейтральный разговор, но я не смогла поддержать эту ненастоящую беседу. Не хотела. Не в этот раз.
— Может, нам уехать? Отвлечешься, — слышу голос Кристины будто издалека. — Давай полетим в Турцию! Я накопила и могу взять отпуск хоть сейчас. Тебе… надо переключиться на что-нибудь еще…
— Когда? Сейчас? — пугаюсь, что эти чисто гипотетические планы Кристины могут осуществиться и украсть у меня хотя бы пару дней из тех, что так щедро отвел для нас Градский.
Она ловит мой перепуганный взгляд своим и сокрушенно качает головой:
— Нет. Когда будешь готова… Отпуск можно и сдвинуть.
В ее словах я слышу намек на то, что это «когда» означает «когда все закончится», и это высасывает из меня еще немного энергии прямо здесь, на месте. Разрыв с Владом все ближе, хотя я наивно, как маленькая дурочка, которой он меня называет, надеюсь, что до него дойдет. Что он вдруг не захочет от меня отказываться. Вдруг… он тоже полюбит и будет моим целиком и полностью. Сделает все то, чего, как ему самому кажется, не умеет.
— Ты хотела уволиться… — напоминаю, стараясь свернуть разговор с опасного пути.
Кристина трет нос и обхватывает губами трубочку от холодного кофе, который цедит с самого начала нашей прогулки.
— Пока нет вариантов.
— А Андрей? Что насчет фирмы, ты там была?
— Насчет Андрея… — Кристина набирает в легкие побольше воздуха, словно собирается прыгнуть с огромной вышки в бассейн, а я натягиваю поводок Бени, прося его оставаться рядом.
Мы тормозим перед зеброй, собираясь перейти дорогу, и, пока светофор горит красным, мои глаза рассеянно скользят по витринам магазинов и ресторанов на другой стороне.