Пыльная окровавленная рубашка упала на землю.
– Ты можешь не беспокоиться о моих чувствах. Им не место в наших отношениях. Псы не чувствуют. Их единственное призвание – верность.
Брюки бесшумно скользнули вслед за рубашкой. Хриплый голос дрожал.
– Разреши мне обратиться прямо сейчас, чтобы навеки стать твоим псом. Прости, что я причинил тебе столько боли. Если бы не я – всё бы сложилось иначе.
– Постой. – Я дотронулась до плеча, но Ричард покачал головой и аккуратно отвел мою ладонь в сторону.
– Не останавливай, не надо. Риша… – Он зажмурился как маленький мальчик. – Я тебя люблю… с самого первого дня. И я прошу лишь об одном: позволь мне находиться рядом. Ты станешь женой самого короля, первого человека Кристани. Что могу тебе предложить я? Ничего, кроме преданности. Позволь мне навсегда остаться твоим волком.
Измученное выражение на лице, напряженное тело, тяжелый вздох. Печальная улыбка.
– Кстати, вот третье правило наших законов. Не любить никого другого. И я его нарушил задолго до бракосочетания. Задолго до встречи с Ривалией. Задолго до отъезда из столицы. Я – слабак. Я обещал стереть тебя из памяти. Но теперь… я просто не смогу находиться далеко, зная, что тебе угрожает опасность. Прости, Риша… Ты спрашивала, как переводится это слово? С истинного языка оборотней: «Жизнь моя». Ты – всё, что мне нужно.
Он замолчал, откинул с лица светлую прядь и закусил губу. А потом закрыл глаза, на которых выступили слезы. Смена ипостаси оказалась невероятно простой – не было ни крови, ни стонов, ни изломанных костей. Ничего из того, чем кормило меня телевидение. Вот передо мной стоит обнаженный мужчина – всё вертится и кружится, человеческие черты смываются волчьими, искривляются очертания – и появляется волк. Родной волк с глазами цвета беззвездной ночи.
Нет ничего интимнее, чем обращение оборотня. Ричард открыл передо мной не только свою душу, но и тело. Раскрылся весь, понимая, что я могу растоптать его веру своим безразличием.
Я размыкала рот как рыбешка, вся тряслась и не могла успокоиться. Пора становиться сильной. Из-за моей слабости, из-за его нерешительности мы оба страдали полгода. Я обняла зверя за шею и прошептала так тихо, чтобы никто, даже сами боги, не могли меня услышать:
– Я запрещаю тебе быть моим псом. – Зверь отдернулся будто от пощечины. – Потому что ты нужен мне другим. Ты кое-чего не учел, Ричард. Я тоже тебя люблю.
Глаза в глаза. Учащенное сердцебиение. Я гладила мягкую шерсть волка, которая когда-то защищала меня ночами от холода, и рассказала ему обо всем. О его глазах, о ехидстве, о бескрайней мудрости, о тепле рук, о запахах лета и травы, об острых скулах и тонкой линии губ.
О том, как благодаря ведьме я попала домой, но вернулась обратно, когда поняла, что накрепко увязла в изумрудно-серых глазах.
О том, как шла в столицу, боясь потерять того, кто стал для меня всем за несколько коротких дней.
О поцелуе с привкусом крови, слаще которого в моей жизни не было ничего.
О том, что я была готова рассыпаться на части, узнав, что он женится.
О моих снах и о бессонных ночах рядом с ним.
О шрамах на его теле, которые я запомнила своими пальцами.
– Я запрещаю тебе быть моим псом, – повторила так громко, чтобы слышали даже горы. – Будь моим мужчиной.
Обратное превращение. Человек напротив и его губы, такие горячие, такие необходимые. Его пальцы, нерешительно ведущие по моей спине вниз. Его сбитое дыхание.
Как всё просто. Когда-то мне казалось, будто я попала в настоящую передрягу. Будто спасла убийцу.
Но идеально начертанные планы рушатся, жизни ломается от букв, переплетенных в слова. До пропасти остается один шаг, но и он длится вечно. И то, что навсегда потеряно, оказывается в твоих руках.
Главное – верить.
***
– Простите, – донеслось смущенным писком.
Я завизжала от неожиданности, Ричард задвинул меня себе за спину. Перед нами стоял придворный маг, который краснел и мялся как мальчик. Я, невольно хихикнув, подала Ричарду штаны. А то посчитают нас извращенцами, что добрались до священных гор, только бы предаться плотским утехам.
– Уважаемая Анна, я рад, что вы прибыли в место назначения, но вас просят срочно воротиться во дворец.
– Зачем? – спросил Ричард, поспешно застегивая рубашку.
– К вам прибыли гости, госпожа.
Сердце разбилось вдребезги.
Портал заблестел, приглашая шагнуть внутрь. Мы ступили в него вместе, думая о воротах во дворец. Рука об руку.
***
В замок я шла одна – Ричарда не пустили как лицо, не имеющее допуска к тайнам короны. Он пожал плечами и сказал, что подождет меня снаружи.
– Всё будет хорошо, – щелкнул по носу. – Помни, я волнуюсь за тебя, Риша.
– Угу, – глубокомысленно ответила я, чутьем предвкушая подставу.
В королевском кабинете меня встречало трое: сам правитель и два человека, знакомых мне до боли. Те, о ком я плакала ночами. Те, кому писала письма – и не отправила ни одного. Мама, невысокая, светловолосая, в домашнем платье, и папа, ссутуленный и постаревший мужчина, кажется, даже сильнее постаревший, чем раньше. Он теребил галстук и не смотрел на меня, а вот мама, напротив, прожигала взглядом.
Я невесело поздоровалась и села в свободное кресло.
– Ну, здравствуй, дочь, – холодно сказала мама, побарабанив по столу ногтями.
– А что вы тут… делаете?
И ведь я знала ответ.
– Король Харот был так любезен, что оповестил родителей невесты о свадьбе. Пришлось нам воспользоваться услугами добродушного гонца, который доставил письмо, и ринуться к тебе.
– Анна, ты не говорила, что твоя матушка – первая советница королевской семьи, – добавил Харот с обидой.
Конечно, не говорила, и не сказала бы. Я вызубрила наизусть всю родословную мамы и понимала, сколь высокая она штучка, вторая после короля, одна из совета старейшин, что был разогнан (а точнее – казнен) королевой Орелией и до сих пор не собран вновь. А ещё я знала, что титул советника передается по кровному родству. А я, стало быть, первая и единственная наследница, и уж если вновь созывать совет – то со мной в числе прочих.
– Милочка, ты ведь всё знаешь обо мне?
Я совсем забыла мамин строгий голос. Ее светлые волосы были собраны в высокий хвост, а карие глаза сурово смотрели. Мама не спрашивала – утверждала.
Папе было крайне неуютно в чужом мире, но он стойко держался, разве что сутулился всё сильнее.
– Да…
– И ты молчала, что являешься первейшим звеном для восстановления совета старейшин?! – Харот был в гневе.
– Видимо, не зря молчала, – хмыкнула я.
– Не ожидал от тебя такого безрассудства!
– Аня, ты убиваешь нас с папой!
– Какая глупость!
– Нельзя вечно прятаться!
Буквы. Слова. Фразы. Обязательные восклицательные интонации в голосе. Сколько эмоций. Меня одну не интересует судьба моей почти королевской персоны? Я наконец-то обрела покой. Если нужно, я уйду хоть в леса, хоть в горы – только бы вдвоем с Ричардом.
– А что насчет нашей женитьбы? – опустошенно уточнил король, зарываясь пальцами в свои волосы.
– Увы, вынуждена ответить отказом. – Я развела руками.
Глаза мамы округлились столь сильно, будто она услыхала что-то невероятное.
– Ты ополоумела?.. – очень аккуратно уточнила она.
– Нет, влюбилась.
– В Ричарда? – Харот понимающе улыбнулся.
– Да.
– Какой ещё Ричард?! – Мама отвернулась от меня к королю, но тот лишь пожал плечами, мол, не имею и малейшего понятия.
Выпутываться пришлось самой. Я поведала (очень коротко и без подробностей), что конкретно нас связывает.
– Если не ошибаюсь, – перебил Харот, поднявшись, – он собирался жениться?
– Так вышло.
Я сухо рассказала о нашем путешествии. Родители смотрели на меня со странной смесью жалости и непонимания. Единственное, что по-настоящему их удивляло – почему я, дура такая, выбрала не короля.
В конце повествования мама вздохнула, подытоживая:
– Дорогая, два дня на привыкание к новой роли, а со следующей недели оповестим всех о восстановлении совета. Я уже договорилась с королем, более того, его высочество благородно предложило нам личные покои во дворце. Итак, вскоре ты примешь титул советника. А там, глядишь, дурные фантазии о любви к оборотню тебя покинут.
– Два вопроса. – Я выставила вперед указательный палец. – Первый: меня кто-нибудь спрашивает? Второй: так ли жаждет король получить в качестве советника человека, который совершенно не разбирается во всём этом?
– Тебя обучат. – Харот положил ладонь мне на плечо.
– И ответ на первый вопрос: твое мнение не имеет никакого значения, если дело касается короны, – добавила мама, облизав губы.
– Извини, дочка, – папа чуть смущенно улыбнулся. – Так будет лучше для всех.
– Была рада вас видеть, – фыркнула я и, вскочив, вылетела из кабинета.
Дверь захлопнулась с такой силой, что, казалось, могла вывалиться из проема. Я не испытывала стыда. Мне ни к чему титул и почести. Меня раздражают ужимки придворных, законы, подсунутые двуличными министрами.
Мне хочется свободы. Чистого неба и запаха дождя. Холодных ночей и жарких летних дней. Спокойствия, от которого пахнет лесом.
Ричард прохаживался по внутреннему двору как ни в чем не бывало, подставляя разбитое лицо солнечным лучам. Смешной. Я постаралась незаметно подкрасться к самому любимому на свете оборотню. Не получилось. Он, обернувшись, схватил меня в кольцо рук.
– Что с тобой? – спросил серьезно.
– Видимо, мне уготована участь советницы при короле.
Он или поймет, или… нет. Я могла бы сбежать прямо сейчас, не взяв с собой и монетки, но во мне заговорила материнская кровь: корона превыше всего. Ведь можно быть любимой и счастливой даже во дворце? Что если мое призвание в этом? А если нет – уйду в любой момент.
Ричард молча выслушал и ничем не выдал своих эмоций.
– Ну и о чем же ты переживаешь, глупая? – спросил после.