Некоторое время медлю. Я бы хотела поговорить с Ильей искренне и начистоту. Поделиться своей болью, своими чувствами. Но я так не умею, поэтому игра продолжается.
Ковыляю к некогда красивому, ныне обшарпанному зданию. Вот бы привести госпиталь в порядок, мог бы получиться архитектурный памятник! Как жаль, что столь уникальная постройка никому не нужна и, вместо того чтобы гордо украшать город, постепенно, год за годом, ветшает и разваливается.
Прошлым вечером на первом этаже госпиталя практически никого не было, меня встретил Чернов — врач, через которого получилось попасть на прием к Ветрову. Он взял меня под руку и проводил до кабинета, при этом четырежды предложив проследовать к нему и послать Ветрова куда подальше. Странный мужик.
Сегодня же в холле яблоку некуда упасть! Так много парней в форме я не видела никогда в жизни. Все молодые, горластые, болтают, хохочут. Может, у них медосмотр или что-то в этом роде?
Иду по длинному коридору, чувствуя, что оказалась в центре внимания. Парни не стесняясь пялятся на мои ноги, присвистывают. Забавно, наверное, работать в военном госпитале. Все мужики тебе рады, и дело не в том, что я какая-то особенно красивая, просто… я здесь практически единственная девушка. Забывшись, я даже хромать ненадолго перестаю, потом спохватываюсь.
К Илье небольшая очередь, я стучусь в дверь, после чего заглядываю в кабинет. Мой врач на месте. Фух! Кивает проходить и возвращается к своим обожаемым карточкам, быстро что-то пишет.
Я захлопываю за собой дверь и прижимаюсь к ней спиной. Делаю вид, будто к нам ломятся, а я из последних сил держу оборону.
— Что происходит? — усмехается он. — За тобой гонятся? А знаешь, я даже не удивлен.
— Думала, меня съедят твои пациенты, — улыбаюсь по возможности мило.
Он смеется! Я глазам своим не верю! Вслух, запрокинув голову.
— Они все без записи. Подождут еще пару минут.
— Та-ак посмотрели, будто я их ограбила! — делаю шажочек в его сторону.
— На той неделе меня не хотели пускать в мой кабинет. Я был без халата, подошел к двери, начали возмущаться, куда лезу. Дословная цитата: «Охамевшая молодежь!» Бывает, — Илья смотрит на меня. — Проходи, садись, — кивает в сторону операционной.
Я охотно плюхаюсь на знакомую кушетку и жду своего доктора. На этот раз он руки моет без дополнительных просьб, приближается и начинает развязывать бинт.
— Вау, как быстро все зажило, — безэмоционально восхищается он.
Я шевелю пальцами и улыбаюсь.
— Как новенькие! Волшебная зеленка? — притворяюсь дурочкой.
На секунду наши глаза встречаются, напряжение возрастает. Искрит так, что кожу покалывает. Мы здесь вдвоем. Больше никого нет.
— Ага, и наговор шаманский, — соглашается Ветров.
— Я думаю, все дело в потрясающем докторе, — улыбаюсь я. — Илья, я бы хотела извиниться. Не присядешь рядом? — двигаюсь на кушетке.
— Нет, — говорит. — Примета плохая.
Тогда я спрыгиваю на пол, и мы оказываемся в полуметре друг от друга. Здесь нет Жени, здесь больше никого нет. Его пациенты за дверью, они уверены, что идет перевязка, и не ломятся.
Он выше меня на полторы головы. Смотрит сверху вниз.
— Думаю, мне тоже есть за что извиниться, — произносит медленно. — Тебе удалось меня разозлить.
— И ты испортил мне педикюр.
— Сделаешь новый.
— Я не хочу новый. Я хочу тебя, — говорю ему шепотом.
Он кладет ладони на мою талию.
— Маленькая взбалмошная девчонка, — чеканит слова. — Упрямая. Вижу, что отступать ты не собираешься. Вот что мне с тобой делать?
Пожимаю плечами, чувствуя, как по щекам разливается румянец. Но глаз не опускаю. Сердце снова колотится где-то под горлом.
— Ты обещал мне, — я обхватываю его руки чуть выше локтей, словно проверяя мышцы на твердость. На грудь положить ладони не решаюсь, хотя хочу.
— У меня девушка появилась. Я вроде как в отношениях, Полина.
Я держусь за него сильнее. Илья совершает глубокий вдох-выдох сквозь сжатые зубы.
— Ты понимаешь, что творишь? Толкаешь меня на левак, — при этом хватка его рук становится крепче.
— До твоей девушки мне нет никакого дела, — быстро облизываю губы, игнорируя уколы ревности. — Я появилась у тебя раньше, между прочим.
Его взгляд опускается на мои губы, которые я опять облизываю. Затем на подбородок, шею. Возвращается к глазам. И снова ползет вниз.
Тяжелый, прожигающий взгляд. Под ним кожа горит, сердце плавится.
— Ты ведь видишь, какая я, — говорю полушепотом, сбивчиво. — Я никогда тебя не предам, я все выдержу. Любое испытание. Хочешь, и правда мне ноготь удали. Только объясни, что нужно делать, чтобы быть с тобой. Чтобы тебе нравиться.
Он молчит.
— Я думала, ты взял деньги отца, и разочаровалась. Поэтому некрасиво себя повела. Приют животных — не считается. Ты не брал, ты… просто оказался рядом, когда был нужен. Я накосячила и готова расплатиться за это.
Последние слова произношу зря, он хмыкает и отпускает меня.
— Да я не о деньгах! Натурой, — неловко улыбаюсь, выдав первое, что приходит на ум. «Натурой!» — это ж надо! Он точно меня выгонит. — Извини за поведение в клубе и за вчерашнюю выходку. Что, кстати, ты сказал медсестре?
— Что ты ипохондрик. Такие иногда приходят за плацебо.
— Она думает, что я сумасшедшая. — Вспоминаю жалостливый взгляд.
— Нет, она тебе сочувствует. Тяжело жить, когда на чем-то зацикливаешься. Например, на здоровье.
Или на своем враче.
— Понятно.
— Ты больше не будешь вести себя как маленькая избалованная дурында?
— Никогда! Клянусь.
— Натурой, значит? — его голос звучит хрипло.
— Да, — киваю, вспыхивая. От волнения коленки едва ли не трясутся!
Он берет меня за подбородок, держит крепко, смотрит в глаза. Я подчиняюсь каждому его жесту.
— Ты понятия не имеешь, что я за человек. И вот так легко предлагаешь себя?
— Я тебе доверяю.
— Это я уже слышал. Ладно, пошли. — Он отпускает мое лицо, берет за руку и ведет к выходу.
— Что? А…
— Не здесь же, — говорит, бросая взгляд на операционную.
Глава 26
Мы выходим в коридор. Недовольные в очереди подскакивают с мест, но потом разочарованно возвращаются на лавку. Мы с Ильей идем к лестнице, спускаемся по ступенькам на первый этаж. Он спешит. У меня некоторый сумбур в голове, он ведет меня в подсобку трахаться?
Проводит сквозь толпу срочников, или кто все эти парни, — не понимаю. За время моего отсутствия, кажется, их стало еще больше. Они снова пялятся на меня, Илья крепко держит мою руку. Знаю, что не отпустит. Идет твердой уверенной походкой, перед ним все расступаются.
Наконец открывает одну дверь, заглядывает в кабинет, потом вторую.
— Супер! Заходи, — пропускает меня первой.
Я оказываюсь в полупустом кабинете, отмечаю кушетку, стол, пару стульев… Боже, в коридоре столько народу! Они могут что-то услышать, как так можно-то? Я на подобное точно не подписывалась.
— Илья, что ты делаешь?
— Садись, будешь платить натурой. За язык тебя никто не тянул.
Я медленно опускаюсь на стул, невольно бросаю взгляд на его живот и ниже.
В этот момент дверь в кабинет распахивается, и я едва не кричу от неожиданности! К нам заходит полная медсестра лет пятидесяти. Увидев нас, замирает, не понимая, что происходит.
— Илья Викторович, ты что здесь делаешь? — хмурится она.
— Девушка хочет кровь сдать. Сильно. Возьмешь, Анна Владимировна?
Медсестра смотрит на меня, и я киваю, не переставая при этом таращить глаза.
— Отчего же не взять, раз хочет. Анкету заполнила? — обращается уже ко мне.
— Пока нет, — качаю головой.
— Развлекайтесь, — говорит Илья. Подмигивает мне и выходит из кабинета, оставляя нас с Анной Владимировной вдвоем.
— А все эти парни за дверью… они кто? — спрашиваю я.
— Сегодня у нас в госпитале развернули станцию сдачи крови, — у медсестры добрый уютный голос. — Военная кафедра СФУ добровольно-принудительно сдает кровь. Хорошее дело. Обычно они осенью приходят, в этом году какой-то дурдом устроили. Ты… готова? Глаза круглые, испуганные.
— Первый раз просто. Я в порядке, где нужно подписать?
— Погоди подписывать. Ела вчера-сегодня молочку, сыры, орехи, фастфуд, жареное, жирное? — спрашивает она мимоходом.
— Эм-м. Нет. А что же я ела? Яблоко сегодня и пару ложек хлопьев всухомятку. Чтобы хруст был погромче.
— Только одно яблоко? На голодный желудок, что ли, приперлась? С ума сошла? Я не пущу тебя к сдаче.
— Нет, я хочу! Обещаю, что поем после. Возьмите меня, это очень важно! — Если она откажет, я разревусь!
Через десять минут после процедуры я курю на улице. Рука с сигаретой немного дрожит. Сижу на завалинке подальше от фургончика, в котором только что провела не лучшие тридцать минут своей жизни. Спиной к крыльцу, чтобы не видеть входящих и выходящих студентов. Голова кружится, меня бесит все на свете.
Место рядом кто-то занимает. Фигура мужская, большая. Бросаю взгляд на обувь и узнаю черные конверсы. Ветров, значит. Молча протягиваю открытую пачку и зажигалку, Илья так же молча берет сигарету и прикуривает. Взамен предлагает мне кружку.
— Что это?
— Чай. Пей.
Я делаю большой глоток, теплая жидкость прокатывается по пищеводу, это приятно. Обхватываю теплую кружку двумя ладонями.
— Вкусный. С чем он?
— С сахаром.
Курить вместе стало нашей традицией. Он говорил, что до нашего первого «свидания» много лет не портил легкие. Я плохо на него влияю. А он на меня как?
Медленно поворачиваюсь к нему.
— Как себя чувствуешь? — спрашивает.
— Удивительная легкость.
— Я тобой горжусь, Полина. — Он протягивает мне руку. — Друзья?
— Уверен, что хочешь со мной дружить? — пожимаю его ладонь. — Дружба подразумевает близкое частое общение.