Завтрак постепенно подходил к концу: кофейник почти опустел, а в корзиночке сиротливо лежала одна булочка, и лишь ваза с фруктами оставалась нетронутой. Настя нетерпеливо заерзала в кресле: разговор, в котором она не участвовала, стал утомлять ее. К тому же солнце за это время поднялось выше и принялось припекать голову. А еще девушка не знала, куда глаза девать от пламенных взглядов, которые бросал в ее сторону капитан Наварра. Хотелось поскорей укрыться от такого внимания в каюте и остаться наедине со своими мыслями. Радовало одно: до сих пор она так и не встретила ни Наумова, ни Максима. И свидание с ними она надеялась оттянуть до последнего.
Наконец капитана позвали в рубку, и он, откланявшись, покинул стол. Затем, сославшись на головокружение, удалилась и сеньора Альваррес, что дало возможность Насте тоже поспешить к себе в каюту, где она благополучно и пробыла до того самого момента, как корабль бросил якорь у берегов Мексиканского залива.
– Я помогу вам спуститься, сеньорита Летисия, – капитан учтиво подставил Насте свой локоть. – Трап достаточно крутой…
– Благодарю, – Настя, вновь смутившись под его пронзительным взглядом, не спешила воспользоваться предложением, – но, возможно, моей тете помощь нужна больше…
– Сеньоре Альваррес уже вызвался помочь наш юнга, – Наварра широко улыбнулся, – вы же знаете, что ваша тетушка испытывает почти материнские чувства к юному Даниелю… Так что мое предложение остается в силе, сеньорита Летисия…
– Благодарю, – повторила Настя, чувствуя себя глупее некуда, и взяла Карлоса Наварра под руку.
Наумова и Максима девушка увидела сразу, едва ступив на берег. В одинаковых длинных черных плащах и цилиндрических шляпах с узкими полями, они стояли по обе стороны от высокого поджарого мужчины с маленькой заостренной бородкой и такими же аккуратными небольшими усами, покрытыми серебром седины. Завидев Настю и сеньору Альваррес, человек кинулся навстречу.
– Клаудия, сестра, – он первым делом обнял пожилую даму. – Как доплыли?
– Ах, как я рада тебя увидеть снова, Хуан! Боялась, что больше не свидимся на этом свете… – на глазах женщины показались слезы, которые она тут же утерла белым кружевным платком, и повернулась к Насте. – Вот, привезла твою дочь в целости и сохранности, как обещала…
– Летисия, малышка, – не успела Настя опомниться, как оказалась в крепких, почти удушающих объятьях мужчины. – Как я ждал нашей встречи, как скучал по тебе… Теперь наконец-то мы сможем быть вместе… Дай я на тебя посмотрю, – он ослабил хватку и с умилением окинул девушку взглядом. – Какая же ты стала взрослая, моя красавица…
Настя все это время глупо улыбалась и не знала, что говорить. Но Хуан Альваррес заметил капитана, стоящего рядом, и обратил теперь все внимание на него:
– Карлос, дорогой, прими мою самую искреннюю благодарность за то, что дал возможность мне снова воссоединиться с моей семьей…
– Для меня это честь, сеньор Альваррес, – Наварра поклонился в ответ.
– Ну что ж мы тут стоим, – Альваррес всплеснул руками почти по-женски, – поедем скорее в поместье… Вам необходимо отдохнуть с дороги… Чуть позже всех нас ждет праздничный обед… Сеньор Наварра, вы тоже приглашены в мой дом… Отказ не принимаю… Да, и еще, позвольте мне сразу же представить вам двух молодых людей, которые стали мне по-настоящему, по-родственному близки с тех самых пор, как судьба забросила меня в эти чужие земли… Диего, Рауль, подойдите ближе…
Настя опустила глаза в пол, когда двое слишком знакомых ей мужчин оказались на расстоянии вытянутой руки.
– Диего Кармона, – сеньор Альваррес положил руку на плечо Наумова. – Молодой врач, который спас меня после ранения стрелой, пущенной в меня одним из аборигенов.
При этих словах его сестра охнула и, закатив глаза, стала интенсивно обмахиваться веером. Наумов же чуть склонил голову и проговорил сквозь зубы:
– Рад встречи, – при этом он испытующе смотрел на Настю.
– А это Рауль Дельгадо, наш миротворец… Знает несколько местных наречий. Благодаря ему в нашей округе установился хоть и шаткий, но все же мир… – Хуан похлопал по спине теперь уже Максима, и тот незамедлительно тоже склонился перед всеми:
– Имею честь познакомиться.
Настя наконец решилась взглянуть на него, но он, в отличие от Наумова, сразу отвел глаза. Девушку вновь окатило волной унижения: было ясно, что Максим все же раскаивается во вчерашнем поступке и теперь намеривается избегать ее. «Что ж, – подумала она, – буду тоже делать вид, что ничего не было. Если получится».
В асьенду сеньора Альварреса они прибыли через четверть часа. Белоснежное двухэтажное здание в типичном испанском стиле располагалось почти на окраине города, утопая в зелени сада. Просторный внутренний дворик по периметру окружали арочные проходы, стены были увиты зеленым виноградом, а в центре журчал небольшой фонтан в виде взлетающего лебедя; в нескольких местах были разбиты клумбы из роз и мальв.
Комната, приготовленная для Насти, оказалась очень светлой и по-девичьи милой: большое окно с балконом, светло-голубые стены с мелким золотым рисунком, мягкий синий ковер на полу, мебель из бука и снова большое зеркало в ажурной золотой раме.
– Вы не поверите, сеньорита Летисия, – в дверь прошмыгнула взволнованная Кончита, – вам сейчас готовят настоящую горячую ванную, но самое главное не это… Ваш отец, сеньор Альваррес, специально для вас приобрел цветочное мыло у турецких купцов!..
В первую секунду Настю посетило недоумение по поводу восторгов Кончиты, но потом она вспомнила о когда-то просмотренном публицистическом фильме, посвященном гигиене средних веков, где говорилось, что люди в Европе в те времена мылись крайне редко. Однако в завоеванном Новом Свете ситуация с мытьем была полностью противоположной. Это напрямую было связано с бурно развивающейся на континенте торговлей и в частности с купцами с «чистоплотного» Востока, которые привозили на продажу среди прочих других товаров и средства гигиены. Именно благодаря им привычка принимать ванную постепенно получило распространение и в колониях Испании и Англии, вначале среди богатых, а после и менее состоятельных людей.
Настя слегка улыбнулась Кончите и поинтересовалась, когда она сможет воспользоваться этим чудесным благоухающим средством.
– Осталось совсем немного, сеньорита, – заверила ее служанка. – Я пока помогу вам раздеться…
Избавившись от пытки в виде корсета, Настя наконец-то смогла свободно и глубоко вздохнуть, а горячая ванна подняла ее на верхушку блаженства. Она настолько разомлела в теплой воде, что чуть не заснула, но Кончита снова принялась ненавязчиво ее торопить, напоминая про праздничный обед, по времени скорее походивший на ужин. И Насте пришлось опять облачаться в жуткий давящий наряд теперь, правда, приглушенного винного цвета.
К приходу Насти в огромной ярко освещенной столовой уже собрались все гости. Кроме Наумова, Максима и Карлоса Наварра, а также, безусловно, хозяина асьенды и его сестры, здесь присутствовали и новые лица. Насте были представлены сеньор и сеньора Гомес, оба худые и длинные, словно палки, с натянутой улыбкой на тонких губах, а также их дочь Алисия, куда более миловидная и приятная особа в отличие от родителей. Раскланявшись с Гомесами, сеньор Альваррес незаметно шепнул Насте на ухо, что надеется на ее дружбу с Алисией, после чего громко пригласил всех к столу.
Насте занервничала, когда поняла, что ей предназначено место рядом с самим Максимом, а прямо напротив, глаза в глаза, расположился Наумов. И если взгляды исподлобья последнего не так уж досаждали ей, то близость Максима сводила с ума. От нервного напряжения сжимался желудок и подташнивало, и вскоре стало понятно, что из всего изобилия предложенных к обеду блюд она не в силах съесть ни кусочка. В результате Настя смогла лишь сделать несколько глотков красного вина после произнесенного сеньором Альварресом приветственного тоста.
Поглядывая украдкой на Максима, она заметила, что тот тоже почти не прикасается к еде, изредка ковыряя вилкой зажаренную грудку цыпленка. С другой стороны от Максима сидела Алисия Гомес, и Настя видела, как та бесконечно томно вздыхает и игриво обмахивается веером, пытаясь привлечь к себе его внимание. Нет, ревниво решила Настя, с этой особой дружить она не собирается.
– Хуан, все же я обеспокоена твоим ранением, – проговорила Клаудия Альваррес где-то в середине обеда. – Когда и почему это произошло? Неужели здесь так опасно?
– Меня ранили давно, полгода назад, – чуть улыбнулся ее брат. – Но все быстро зажило, что и следа почти не осталось. Тогда среди местных индейцев возник небольшой бунт, но мы его благополучно подавили. Не стоит волноваться Клаудия, теперь в соседних резервациях индейцев спокойно…
– А как же те два аборигена, которые были пойманы на прошлой неделе? – вдруг раздался кроткий голос Алисии. – Один из них, кажется, умер?
На несколько мгновений в столовой повисла тяжелая пауза, после которой сеньор Альваррес нехотя ответил:
– Они были пойманы за продажей пейоты…
– Пейота? – вскинула вверх брови сеньора Альваррес. – Что это?
– Индейский одурманивающий напиток, – сдержанно ответил хозяин асьенды. – Они получают его из сока кактусов… Используют его потом для своих шаманских ритуалов. Рауль, – он посмотрел на Макса, – объясни лучше ты… Ты ведь больше знаешь об этих обычаях…
Максим слегка откашлялся, прежде чем начать говорить:
– Да, этот напиток они считают божественным, то есть порождением одного из их богов Юкили, воплощением которого и является кактус пейота. После применения его сока появляется эйфория, возникают зрительные и слуховые галлюцинации. Индейцы используют пейоту даже для исцеления. Жуют этот кактус или прикладывают к больному месту. Да, еще сок пейоты обостряет зрение за счет расширения зрачков, так что благодаря ему они могут лучше видеть в темноте…
– Вы сами пробовали этот кактус, сеньор Дельгадо? – вдруг произнесла Настя, стараясь, чтобы легкая издевка в интонации была понятна лишь адресату. Ей вдруг нестерпимо захотелось привлечь к себе внимание Максима, заставить посмотреть на себя, увидеть на его непроницаемом лице хоть какую-нибудь эмоцию.