– Я только с виду спокоен. Да, я волнуюсь. Хотя, не будь у нее Фрэнка, волновался бы гораздо сильнее. Мими понимает, что у мальчика никого нет, кроме нее.
– А что насчет опекуна? Как вы думаете, Мими назначила Фрэнку опекуна?
– Меня тоже интересовал этот вопрос, и я попросил наших юристов проверить.
– И что?
– Да, почти сразу после рождения сына. Просто она почему-то не обсудила это с человеком, которого выбрала. И теперь он в растерянности. По закону он не обязан становиться опекуном, поскольку Мими не заручилась его согласием.
– Кто это? Отец Фрэнка? – спросила я. – Вы знаете, кто его отец?
– Нет, – сказал мистер Варгас. – Однозначно не отец.
– Ксандер? – спросила я. – Не скрывайте от меня, мистер Варгас.
– Не Ксандер, – сказал он. – И я не скрываю. Просто в голове не укладывается.
Он ткнул себя пальцем в грудь.
– Айзек Варгас. Мими назначила опекуном меня.
Мне снилось, что я трясу перед ухом картонную коробку, пытаясь узнать, что в ней. И вдруг я услышала голос Фрэнка:
– Проснись, Элис.
В последний раз, когда я услышала эти слова при сходных обстоятельствах, сгорел Дом мечты, поэтому я вскочила как ошпаренная. Не успев толком проснуться, я запуталась в простынях и упала на пол своего нового будуара, то есть комнаты Фрэнка. Мальчик стоял надо мной в костюме Шерлока Холмса – накидке и шапке охотника за оленями, тряся подарком мистера Варгаса. Он оттянул мне веко и направил фонарик прямо в глаз.
– Прекрати, Фрэнк, что ты делаешь?
– Проверяю, не поврежден ли мозг. На случай, если ты ударилась головой при падении.
– Я не ударилась, – сказала я и села, протирая глаза. – Что горит?
– Как тебя зовут, Элис? – спросил Фрэнк.
– Хватит, Фрэнк! Святая Мария!
– Так я и думал, дело плохо. Я действительно Фрэнк. А тебя зовут Элис.
Он вновь ослепил меня фонариком.
– Зрачки реагируют на свет, однако возможная травма головы повлияла на память. Парамедики говорили, что неспособность вспомнить свое имя свидетельствует о серьезном повреждении мозга. Кроме того, ничего не горит, а обонятельные галлюцинации могут указывать на дефекты тканей мозга. Джордж Гершвин скончался от опухоли мозга одиннадцатого июля тысяча девятьсот тридцать седьмого года. В последние месяцы жизни его постоянно преследовал запах горелой резины. Надо вызвать «Скорую».
– Не стоит, Фрэнк. Меня зовут Элис Уитли, ясно? И в прошлый раз, когда ты разбудил меня среди ночи, кое-что действительно горело. Этим объясняется мой вопрос. Что тебе нужно?
– Нужно искать Ксандера.
– Зачем?
– Как зачем? Он потерялся.
– Я бы на твоем месте не тратила силы на поиски Ксандера, а подумала о собственной матери, – сказала я, выпутываясь из простыней.
Если Ксандер потерялся, это к лучшему. Он виноват в пожаре не меньше, чем Фрэнк, даже больше. Хуже того, каждое упоминание о Ксандере заставляло меня думать, что в случившемся есть и моя вина. Надо было утопить эти фейерверки в ведре с водой, вырвать фитили, отвезти куда-нибудь ближе к Лас-Вегасу и похоронить в пустыне.
– Элис, твоя мать умерла. Сколько бы я о ней ни думал, ее не вернуть.
– Я имела в виду твою маму, Фрэнк.
– А что о ней беспокоиться? Она не потерялась. Мистер Варгас же знает, где она.
Мистер Варгас знает, где Мими? Вот так новость! К тому моменту я окончательно проснулась и поняла, что не стоит нагнетать обстановку, если я не хочу, чтобы Фрэнк застыл на полу.
– Я ложусь спать, Фрэнк, – заявила я. – И тебе советую.
Я подняла простыню и одеяло, застелила постель и улеглась. Фрэнк скромно сел на край кровати.
– Тебя уложить или сам справишься? – спросила я.
– Не волнуйся. Я не устал. Посижу здесь, пока ты отдохнешь и сможешь поговорить.
– О чем ты хочешь поговорить? – вздохнув, спросила я.
– Как искать Ксандера.
– С чего ты решил, что нам надо его искать?
– Я же сказал, он потерялся.
– Ксандер не потерялся, Фрэнк. Возможно, он сейчас сорит деньгами где-нибудь в окрестностях Солт-Лейк-Сити.
Я вспомнила несчастных три доллара в портмоне Ксандера. Он даже их не взял с собой. Очевидно, Фрэнк тоже об этом подумал, потому что сказал:
– Ксандер не может сорить деньгами. Все его деньги в портмоне, которое лежит у тебя в сумке. И проездной тоже. Если бы он собирался уезжать из города, то не покупал бы проездной на месяц. Он не сумасшедший.
Поняв, что несносный мальчишка опять рылся в моей сумке, я чуть не взвыла от досады, но взяла себя в руки и сказала:
– А это не может подождать до утра?
– Может, только тогда я не смогу воспользоваться этим чудесным фонариком.
Он сжал фонарик обеими руками и хорошенько потряс его – точно бармен в «Алгонкине», смешивающий мартини для Роберта Бенчли и его желчных друзей. Затем он сунул мне фонарик, вытащил из кармана крылатки трубку для мыльных пузырей и извлек из пустого флакона маленький скрученный кусочек бумаги. Он разгладил бумажку на тумбочке, схватил мою руку и направил луч фонарика на бумажку.
– Как думаешь, сейчас не слишком рано звонить этой «Саре»?
Утром за завтраком я отправила Фрэнка во двор сорвать розу для нагрудного кармана мистера Варгаса. Пока мальчик отсутствовал, я спросила у своего патрона, знает ли он, где Мими.
– Конечно, нет, – сказал мистер Варгас, отложив вилку с ножом и вытирая руки салфеткой. – А почему ты спросила?
– Фрэнк думает, что вы знаете.
– С чего он взял?
Я не успела посвятить мистера Варгаса в подробности нашей ночной беседы, потому что Фрэнк налетел на него как ураган, тыча под нос розу. Я положила руку на спинку стула, чтобы Фрэнк в порыве эмоций не перевернул мистера Варгаса.
– Восхитительно, – сказал мистер Варгас. – Благодарю, Фрэнк, я уже насладился ее ароматом.
Фрэнк запихнул цветок в нагрудный карман гостя и с тщательностью нейрохирурга расправил лепестки.
– Итак, Фрэнк, – что ты больше всего любишь в школе? – спросил мистер Варгас.
– Не ходить туда, – ответствовал Фрэнк. – У меня перерыв. Как у мамы.
– Прекрасно тебя понимаю, – сказал мистер Варгас. – Школа, понимаешь ли, не для всех.
– Ага, – непринужденно согласился Фрэнк и выдал свою коронную речь об Уинстоне Черчилле, Энселе Адамсе, Ноэле Кауарде и остальных светилах-недоучках, а в заключение предложил показать мистеру Варгасу полный список, который Мими хранила в выдвижном ящике прикроватной тумбочки.
– С удовольствием посмотрю, когда она вернется, – сказал мистер Варгас. – Джентльмен никогда не станет рыться в вещах леди без разрешения.
– А, так вы и есть тот джентльмен, которого всегда ставит мне в пример Элис, – догадался Фрэнк.
– Да, Фрэнк, – сказала я. – Мистер Варгас и есть тот джентльмен.
Я не видела смысла подключать мистера Варгаса к поискам Ксандера: мы с Фрэнком решили заняться этим от нечего делать, чтобы убить время до возвращения Мими. Поэтому я обрадовалась, когда после завтрака гость уединился в комнате с моим блокнотом.
Я сказала Фрэнку, что звонить Саре можно не раньше десяти утра, и он сосредоточился на главном – занялся поисками наряда, необходимого для важного расследования. За неимением классических длинного тренча и федоры Фрэнку пришлось выбирать из того, что есть, – задача нешуточная. Костюм в стиле Э. Ф. Хаттона или Кларенса Дарроу? Пальто строгого кроя с цилиндром? Или без цилиндра? Парадный белый галстук и смокинг?
При других обстоятельствах я бы вышла из себя, а сейчас терпела, понимая, что примерки отвлекают мальчика от мыслей о пропавшей маме.
– «Худой человек», если не ошибаюсь? – предположила я, когда увидела Фрэнка в свободной домашней куртке поверх пижамы, с тонкими усиками из набора, подаренного мной на Рождество. Решающим аргументом стал пластмассовый бокал для мартини у него в руках.
– Худой человек – скелет в одноименном фильме, так что, если бы я хотел изобразить этого героя, то взял бы пиво и швабру, – снисходительно пояснил Фрэнк. – Это, – он обвел свободной рукой контуры куртки, – дань Нику Чарльзу, детективу, которого сыграл Уильям Пауэлл, брат Элинор Пауэлл.
– Насколько я знаю, они не родственники, – заметила я.
– Возможно, только мне нравится думать, что они брат и сестра.
Когда пришло время звонить Саре, кем бы она ни была, я принесла портативный телефон в спальню Фрэнка. Мы сели на кровать. Фрэнк диктовал цифры, а я набирала. Нажав последнюю цифру, я поднесла трубку к уху. Фрэнк обнял меня за плечо и прислонился левым ухом к моему правому.
Я повесила трубку.
– Что ты делаешь, Фрэнк?
– Слушаю.
– Правда? Ты действительно считаешь, что у меня в голове пустота?
– Ты права. У твоего мозга относительно высокая плотность. Наверное, надо слушать с другого телефона.
– Ладно.
Я отдала трубку Фрэнку и пошла на кухню за другим телефоном, предусмотрительно спрятав листочек с цифрами в карман. Когда я вернулась, чудо-сыщик говорил в трубку:
– Меня зовут Фрэнк Бэннинг. Я расследую исчезновение Ксандера Девлина. Где вы были в ночь с одиннадцатого на двенадцатое февраля, а также на следующее утро? Да… ага…
Я села рядом с ним, взяла листик с цифрами и набрала номер с кухонного телефона. Когда я поднесла трубку к уху, женский голос сказал:
– Фрэнк, пожалуйста, скажи тому, кто пытается позвонить мне с вашего телефона, что ты уже это делаешь.
Я выхватила у него трубку и нажала отбой на обеих.
– Ты что, запомнил номер?
– Глупый вопрос, Элис. Так мы и до таблицы умножения докатимся. Неужели ты не знаешь, что нажать кнопку повторного набора значительно легче, чем вновь набирать все эти цифры? Вот попробуй!
Мы быстро выяснили, что Сара и есть та самая девушка с татуировкой, она же молодая женщина с мальчиком, доставившая нам подарок от Ксандера.
– А Ксандер сказал вам, что в коробке, когда попросил ее передать? – спросил Фрэнк.
– Подарок на твой день рождения. Это все, что мне известно. А что там было?