Привет, Сара, приятно снова поговорить. Как твои дела? Спасибо за любезное предложение, может быть, мне и правда придется им воспользоваться. Я мог бы приехать взглянуть на коттедж во вторник, если тебе будет удобно. Э. x[1]
Она быстро ответила:
Да, вполне подойдет, вот мой номер телефона, во вторник буду дома.
Вчера с незнакомого номера пришло сообщение:
Привет, Сара, это мой мобильный телефон. Приеду завтра около 11 утра, если тебе подходит. Еще раз спасибо. Э. x
Она не сомневалась — что-то должно пойти не так. Он обязательно ей перезвонит, скажет «Спасибо, но мне нужно что-нибудь поближе», либо решит в конце концов вернуться в Японию или откуда он там приехал, либо скажет, что останется у друзей, пока не найдет постоянное жилье. Ей не стоило питать особых надежд. Вся эта генеральная уборка, конечно, не помешает, но, скорее всего, ничего не произойдет и она просто потратит время впустую…
Однако он все-таки приехал. Сара продолжает таращиться во двор, хотя Эйден уже давно зашел в коттедж и прикрыл за собой дверь. Она достает с полки заварник, подогревает его, приносит чашки и жестянку с печеньем и раскладывает все на подносе. Может быть, выложить печенье на тарелку? Или расхрабриться и достать торт, который она специально испекла? Утром ей показалось, что это будет уже слишком, чересчур очевидно, что она готовилась к его приезду. Сверх меры попахивает отчаянием. Она оставляет печенье в жестянке.
Пока заваривается чай, Сара звонит Софи. Та немедленно отвечает, словно все это время держала телефон в руках и только этого и ждала.
— Ну? Он уже приехал?
— Да, — говорит Сара. — Пошел осматривать коттедж.
— И ты оставила его одного?
— Там не так много места. Думаю, он сможет и сам разобраться, что к чему.
— Могла бы лучше с ним позаигрывать!
— Тогда бы он уже пятками сверкал.
— Я сомневаюсь. Коттедж просто очаровательный, совсем как и ты. Я бы не удивилась, если бы он решил въехать прямо сегодня. У него все вещи с собой?
Сара переводит взгляд на припаркованную перед гаражом машину.
— Не знаю, может быть. Он ничего еще не говорил.
— Ну так что? Он все еще такой же шикарный, каким ты его помнишь?
— Да ну, прекрати. Как будто я за все эти годы ни разу не видела его фотографий…
— И что?
— Остановимся на том, что он действительно не очень изменился.
«И мое сердце в самом деле не перестало колотиться, — хочется добавить ей. — И этих двадцати четырех лет будто бы и не бывало. Я все еще это так чувствую? Нет, еще хуже. Намного хуже».
Софи хихикает как девчонка, словно ей до сих пор двадцать три, а не сорок три.
— Кажется, все идет неплохо. Рада слышать, я жду не дождусь встречи с ним, мечтаю увидеть того самого мужчину, по которому ты сохнешь всю свою жизнь.
— Эй, руки прочь.
— Не волнуйся, дорогуша, мои руки целиком и полностью принадлежат Джорджу, и ты это знаешь.
Бэйзил, который все это время ждал под дверью, снова начинает лаять. Сара поднимает глаза и видит, как Эйден проходит к дому через двор. Он разговаривает по телефону, и на его лице играет улыбка.
— Соф, я тебе позже перезвоню, он возвращается. Бэйзил, заткнись, умоляю! Иди к себе!
Бэйзил скулит и как будто бы выполняет приказ, но, как только открывается дверь и в кухню входит Эйден, подскакивает снова. Сара кладет мобильный на кухонный стол.
— Ну как тебе?
— Прекрасно, — говорит Эйден. — Не могу поверить, что внутри он оказался таким просторным.
— Думаю, все дело в правильном использовании белой краски, — говорит она и переносит поднос с заварником на стол. — Присаживайся.
Она наливает чай, а Эйден тем временем рассматривает ее. В воздухе уже витает какое-то напряжение. Или ей всего лишь кажется и это просто у нее в голове? Он набирается храбрости сообщить, что приехал только взглянуть, а на самом деле предпочел бы жить ближе к Лондону, к своим друзьям. Конечно, у него есть друзья. Даже после стольких лет отсутствия.
— Я хотел извиниться за то, что не смог приехать на похороны.
Она замирает, наполнив чашки до половины. Удивленно смотрит на него.
— Я имел в виду похороны Джима, конечно. Само собой, я пришел бы и на похороны его отца, если бы мог.
— Ох. Ну, ничего страшного. Я и не думала, что ты будешь специально для этого ехать из-за границы.
— Но я все-таки должен был приехать. Джим — мой близкий друг. Это как гром среди ясного неба, шок, ведь он был еще таким молодым.
Сара начинает думать, уж не ожидает ли Эйден, что она огорчится или вообще расплачется. С тех пор как умер Джим, прошло уже три года, и, честно говоря, когда это случилось — через полгода после автокатастрофы, в результате которой он превратился в овощ, — она почувствовала чуть ли не облегчение. Сара медленно и болезненно скорбела у больничной койки.
— Да, шок. Он был… чудесным отцом.
Ничего большего выдавить из себя Сара не в состоянии. И даже когда Джим был жив и здоров, несмотря на все счастье, устроенность и то, что приносят двадцать лет брака, именно Эйден вспоминался ей перед сном, именно о нем она мечтала, когда накатывало определенное настроение.
Он никогда не должен узнать об этом. Никогда.
Она передает ему чашку через стол, тщательно избегая прикосновения.
— Спасибо, — говорит Эйден.
Бэйзил устроился под столом, примостив свой мощный зад на ноге Сары, значит, его голова должна покоиться на ноге Эйдена. Тесс наблюдает за сценой с собственной подстилки в углу, ее взгляд выражает усталость.
— Итак, — начинает Сара, но тут же умолкает, не имея ни малейшего понятия, что сказать дальше. Почему она чувствует себя так неловко?
— Итак, — отвечает он и смеется. — Расскажи мне побольше о коттедже. Что там с арендной платой, счетами и всем прочим?
— Ой, о деньгах я совсем не думала. Счетчик там отдельный, так что, полагаю, ты мог бы оплачивать счет за электричество. И оставайся столько, сколько захочешь.
Он смотрит на нее с другого конца стола, и она чувствует на себе его взгляд, взгляд этих зеленых глаз. Каким-то образом ей удалось забыть эту важную деталь, хотя она столько раз мысленно представляла его себе.
— Очень щедрое предложение, но я не готов его принять, — говорит он.
Эта фраза отдает каким-то странным формализмом, и его глаза становятся почти холодными.
— Вот как, — произносит она.
— Ты могла бы зарабатывать на ней пять сотен в неделю, если бы сдавала отпускникам. А в долгосрочной аренде, вероятно, сотен восемь.
— Может быть, — говорит она. — Но я бы не хотела, чтобы тут жил какой-нибудь незнакомый человек, и мысль о долговременных обязательствах меня тоже не прельщает. Вот если бы в коттедже поселился ты, было бы идеально. — Чтобы дать себе время подумать, она меняет тему разговора — Так какие же у тебя планы? Работу уже нашел? Я даже не знаю, почему ты вообще решил вернуться.
Эйден ерзает на стуле и слегка отодвигается. Бэйзил, вскочив, на всякий случай устремляется к своей миске с едой — вдруг с тех пор, как он был там в последний раз, туда упало что-нибудь еще.
— Я подумал, сейчас самое время. На первых порах хочу заняться фрилансом, пока не подыщу что-нибудь постоянное.
— Я сую нос не в свои дела, извини.
— Да нет, что ты. Это разумный вопрос. А каково оно, жить здесь? У вас хороший интернет?
— У меня скоростной канал. Вайфай работает даже в коттедже, но сигнал там послабее. Тебе может понадобиться собственный роутер.
— Я мог бы работать из дома, — произносит он.
Сердце Сары снова начинает биться быстрее. Он сказал «из дома». Он думает об этом месте как о доме.
— Конечно, без проблем.
— А как живется в деревне?
— Просто замечательно, здесь прекрасные люди, очень дружелюбные. Есть несколько магазинов, кофеен и чайных, почта, китайский ресторан, забегаловка с фастфудом, однако я стараюсь держаться от нее подальше. Есть неплохие пабы. В одном из них довольно хорошая кухня, но столик нужно заказывать заранее. Недавно построили новый сельский клуб, много чего происходит… мероприятия… ну, ты знаешь.
Он слушает, попивая чай. Наконец отставляет чашку в сторону.
— Коль тебе не нравится идея о долгосрочной аренде, мы можем обойтись без договора. Но я буду платить тебе восемьсот помесячно, с залогом на один месяц. Если захочешь, чтобы я уехал, можешь предупредить, скажем, за неделю. Что ты об этом думаешь?
— Ну, мы все-таки друзья, — начинает возражать она.
— Это не значит, что мы не можем подойти к отдельно взятому вопросу с профессиональной точки зрения. И, боюсь, я буду вынужден настоять на своем.
Он произносит это с такой серьезностью, что она чувствует, как нехотя расплывается в улыбке:
— Неужели настоишь?
— Да.
И тогда она сдается:
— Ну что ж, хорошо.
Он протягивает ей руку для пожатия, сделка завершена. Ее сердце бьется так громко, думает она, что он, наверное, тоже это слышит. Восемь сотен в месяц.
Он с улыбкой допивает чай. Затем поднимает на нее взгляд из-под бровей.
— Ты уверена, что это удачная идея?
— А почему бы и нет?
Он молчит в ответ. В ней зарождается ужасное чувство: это потому, что он прекрасно понимает, как она сходит по нему с ума.
— Обещаю, я не буду громить коттедж или устраивать шумные вечеринки без твоего участия, — говорит он.
— А я обещаю, что не буду заставлять тебя чистить выгребную яму, — отвечает она. У него теплая рука и твердое рукопожатие.
Вот так все и начинается.
Когда с чаем покончено, она предлагает показать тебе остальные комнаты в доме. Ты соглашаешься. Тебе нужно все увидеть, чтобы наглядно понять, где она живет, спит, работает. Как она проводит свои дни. Что еще важнее, тебе надо как-то поддержать разговор. Ты не ожидал, что будет так неловко.
Сара показывает дорогу из просторной кухни в гостиную, раза в два меньше по площади, здесь стоит большой угловой диван, и сквозь белое покрывало заметно, что он довольно потертый. Когда один из псов запрыгивает в угол с вмятиной, точно соответствующей его параметрам, ты понимаешь — покрывало расстелили в твою честь. Она кричит на пса, чтобы тот слез, и он подчиняется с выражением недоумения на морде. В углу у нее стоит маленький телевизор, и одну из стен полностью занимает шкаф с книгами. Тебе нравится такое соотношение, как и все, о чем оно свидетельствует.