Кроме гостиной, есть оранжерея и зимний сад. Еще внизу находится туалет с душем и подсобное помещение с отдельной дверью на улицу.
— В коттедже стоит стиральная машина, — замечает Сара. — Но если тебе понадобится высушить какие-нибудь вещи, всегда можешь принести их сюда.
— Спасибо, — отвечаешь ты, пытаясь представить, как станешь приносить сюда корзину с бельем, когда ее не будет. Или когда она будет здесь.
— Дверь обычно не запирается, — говорит она.
Ты смотришь на нее вопросительным взглядом.
— Я никогда не беспокоилась на это счет. Не думаю, что здесь вообще кто-нибудь закрывает двери на замок.
Она показывает дорогу вверх по узкой лестнице на второй этаж. Ты отвлекаешься от ее задницы в узких джинсах на первом плане и переводишь взгляд на развешанные по стенам рисунки. Это ее иллюстрации к «Поросенку из сахарной ваты», ее первой и самой успешной книги. Она получала премии и за последующую серию. Иллюстрации кажутся намного ярче самих книг, и ты говоришь ей об этом.
— Ты так считаешь? — отзывается она с лестничной площадки. — Мне кажется, я давно перестала обращать на них внимание.
Ты присоединяешься к ней на втором этаже. Дом построили на склоне, и он явно старый с покатыми полами и низкими потолками. Она показывает тебе две из пяти спален, одна из которых, по всей вероятности, принадлежит ее уехавшей дочери Китти, которая сейчас должна учиться в университете. А что там с сыном, Луисом? Кажется, теперь здесь нет его комнаты. Он уехал на учебу, но затем, припоминаешь ты, будто бы забросил занятия после первого курса. В том же году, когда умер Джим. Ты задаешься вопросом, что с ним случилось потом.
— Как поживают дети? — спрашиваешь ты.
— У них все в порядке, — говорит она. — Китти хорошо учится. Она должна скоро приехать; ты познакомишься с ней.
— И где она учится?
— В Манчестере. Она занимается жилищным строительством.
— А что с Луисом?
— Вот ванная, — говорит Сара, отступая в сторону. По ее широкой улыбке становится понятно: она особенно гордится этой комнатой, что очень мило. Ванна с закругленными углами стоит на ножках перед окном двумя ступеньками ниже. Ты обращаешь внимание также на душ и дубовые балки. И на то, что на окне нет никаких занавесок.
— Довольно откровенно, ты не считаешь? — произносишь ты, не успевая заранее обмозговать свои слова.
Она смеется.
— Да здесь на мили никого нет, — говорит она. — А если бы и были, не думаю, что я кому-то нужна.
Ты хочешь поспорить, но замечаешь, как на ее щеках разливается румянец, и понимаешь, что она и сама смутилась, поэтому ограничиваешься вежливой улыбкой в ответ. К тому же она сворачивает экскурсию.
— Есть еще три спальни, — обыденным тоном говорит она. Одна из них, хозяйская, теперь принадлежит только ей, думаешь ты, но хвастаться этой комнатой она не собирается.
— А где ты работаешь? — спрашиваешь ты.
— У меня есть студия за гаражом. У Джима там раньше была мастерская, однако теперь я установила два окна в потолке и обосновалась в ней сама. Я тебе в другой раз покажу.
Она спускается обратно на первый этаж. Замешкавшись на мгновение, за которое ты успеваешь заметить полуприкрытую дверь в другом конце коридора, ты тоже спускаешься.
— Когда ты думаешь переезжать? — интересуется она.
— Да сразу, — говоришь ты. — Если тебя это не смутит.
— Ну что ты, конечно нет, — говорит она. — Считай, что место уже твое.
Ты возвращаешься к машине. Помощи она не предлагает, и ты рад и счастлив снова оказаться наедине с самим собой. Отгоняешь «форд» к коттеджу, где перед входной дверью оборудовано отдельное место для парковки. Багажник под завязку набит вещами: два чемодана, портплед[2] и переноска для костюмов. Ты опять открываешь дверь коттеджа и заходишь, теперь уже как хозяин. Выгружаешь вещи из машины, оставляешь их в прихожей, закрываешь за собой дверь и какое-то время стоишь, прислушиваясь к тишине.
Ну наконец-то можно вздохнуть свободно.
Никто не знает, где ты. Никто, кроме Сары. Здесь ты в безопасности, все благодаря ей.
Ее щедрость потрясает. Может, даже подозрительно потрясает. С другой стороны, у нее есть отдельный коттедж, и ты можешь понять, почему ей не хочется, чтобы в нем жили чужие люди. Тебя удивляет только то, с какой легкостью она отдает его тебе, в конце концов, ты и сам считай что чужой человек. И место для жилья прекрасное, именно то, что нужно: большая гостиная открытой планировки с зоной кухни в конце; широкая дверь веранды открывает обзор на долину и поля — одни поля с овцами да каменными кладками на две-три мили вперед. Мебель современная и практичная, как было, вероятно, специально задумано. Все белое и чистое, светлое дерево и натуральные ткани. Спальня с двуспальной кроватью на железной раме оказывается просторнее, чем можно было ожидать. Сара даже постелила свежий комплект белья со светло-серым пододеяльником и наволочками. На краю кровати по-дизайнерски под углом лежит небольшая стопка полотенец. Они кажутся совершенно новыми. Ванная комната маленькая, и места для ванны нет, только душ. Но тебе без разницы. На окне стоит горшок с цветком, и ширина подоконника дает представление о толщине наружных стен. Цветок такого ярко-зеленого оттенка, что вполне может быть пластмассовым, но при ближайшем рассмотрении оказывается живым; земля слегка влажная. Придется запомнить, что нужно будет поливать; тебе бы не хотелось его прикончить.
Твои часы показывают половину первого, хотя ты еще совсем не голоден. Вчера ночью почти не спал и слишком вымотался, чтобы есть. Сейчас было бы самое время поспать, думаешь ты, глядя на железную раму кровати, которая так и манит комфортом, но если ты поддашься, то сегодня ночью не заснешь. Нужно продержаться на ногах до вечера. А перед этим переделать уйму дел.
Около часа уходит на то, чтобы разобрать чемоданы. Костюмы, рубашки развешаны по плечикам и отправлены в шкаф. Туалетные принадлежности — в ванную. Тебя снова манит кровать.
Именно поэтому ты выходишь на улицу, оставляя дверь незапертой. Лучше сразу привыкать к порядкам, говоришь ты про себя. Когда проходишь через двор к хозяйскому дому, одна из собак начинает лаять. Прекрасная сигнализация, само собой. Стучишь во входную дверь.
— Стучать совсем не обязательно, — говорит она, открывая. — Можешь заходить прямо так.
— Нет, серьезно, — говоришь ты. — Просто так заходить я не могу.
Она весело улыбается:
— Ну, остальные только так и делают.
— Я хочу съездить набрать продуктов, — сообщаешь ей ты. — Подскажешь, где здесь ближайший супермаркет?
— В городе есть «Ко-оп». Прямо на площади — ты его сразу увидишь. Ну а если собираешься делать какие-то серьезные закупки, придется ехать в Тирск.
— «Ко-оп» вполне подойдет. Тебе что-нибудь нужно?
— Нет, — отвечает она. — Если тебе что-то понадобится для коттеджа или захочешь что-нибудь оттуда убрать — только скажи. Я обычно держу кровать застеленной, но ежели предпочитаешь постелить собственные простыни… ну, не знаю.
— Нет, это именно то, что надо, — говоришь ты.
Повисает пауза, потому что ты засматриваешься на нее и забываешь, о чем думал. В свою защиту можно отметить, что на мозг невыносимо давит усталость от долгой езды и всего, что случилось перед этим. Какое-то время ты продолжаешь таращиться, вспоминая что-то из далекой прошлой жизни.
— Завтра вечером моя подруга Софи устраивает нечто вроде посиделок, — говорит Сара. — Будем рады, если ты присоединишься. Это совсем рядом, в «Ройял Оук», в городе.
— О, — говоришь ты, загнанный в тупик. — Звучит неплохо. Спасибо.
— Ну, это только если у тебя не найдется других дел. Смотри по ощущениям.
— Спасибо, — повторяешь ты. — Очень мило с твоей стороны.
Она улыбается, и ты вновь отправляешься к машине. «Значит, нечто вроде посиделок», — думаешь про себя. Ее приглашение прозвучало очень ненавязчиво, и любой другой мог бы подумать, что она сделала это из обычной любезности, раз ты уже здесь. Но ты не «любой другой». Ты хорошо умеешь «читать» людей. Ты знаешь, что, как бы небрежно Сара ни говорила, ей действительно очень хочется, чтобы ты пошел туда. В машине тепло, и ты открываешь окна, когда включаешь поворотник, выруливая на дорогу. Ты начинаешь думать о том, что надеть и что нужно принести с собой. Кто такая Софи и что из себя представляют друзья Сары, как они будут на тебя реагировать. И во что может все это вылиться.
В заднем кармане начинает вибрировать мобильник. Ты смотришь на номер и улыбаешься еще до того, как ответить. Три звонка, так быстро? Кажется, работы тут у тебя будет достаточно.
Эйден предлагает вести машину, чтобы Сара могла выпить.
Вполне невинное предложение, но к тому времени, как они проходят через двор к его автомобилю, садятся и пристегивают ремни безопасности, щеки Сары покрывает румянец и эмоции в ней взвинчиваются с такой силой, что она боится, как бы не расплакаться. Он ничего такого не имел в виду, твердит она себе, злясь на собственную реакцию. Она даже не уверена, что он знает все подробности случившегося с Джимом; он был за границей, когда все произошло. Прислал цветы, по-настоящему трогательное письмо с воспоминаниями о Джиме — но все, что ему известно, все, что он действительно знает, так это то, что произошла авария и Джим умер через шесть месяцев, не приходя в сознание. Он не в курсе о причине случившегося.
— Ты что-то притихла, — говорит он. — Все в порядке?
Она не может себя заставить перевести взгляд на него. Машина на середине спуска с холма, и передние фары освещают кусты по обе стороны дороги.
— Да нет, ерунда, — говорит она, а потом уже веселее добавляет — Софи тебе понравится, ее все любят. Джорд тоже вполне ничего; поначалу он может показаться самовлюбленным козлом, но он нормальный, если получше узнать его. Член парламента. Правда, не местного. Когда спустишься, нужно будет свернуть налево.