— Думаете, это поможет? То есть я не хочу, чтобы его сажали или нечто такое. Он никому не причинил вреда. И теперь со мной остается моя дочь, она проведет здесь выходные, так что я не буду одна.
— Положитесь на меня. Я вам позвоню и расскажу, как все прошло. Но пока, если он снова объявится без приглашения и вам станет страшно, наберите 999 и продиктуйте номер заявки, хорошо? Таким образом оператор сможет увидеть историю дела.
— Ну да. Ладно, спасибо. У вас есть номер его мобильного?
— Да, не волнуйтесь, он записан в вашем первом заявлении. В любом случае будет удивительно, если мистер Брюэр потревожит вас в следующие несколько дней — по всему видно, что нам всем придется провести какое-то время без передвижений.
Констебль Эми Фостер, продиктовав Саре свои контактные данные, отключается. Она заходит в гостиную и кладет трубку. Делает небольшой глоток вина.
— Мама, и что это, черт побери, было?
— Все в порядке, — отвечает Сара. — Не о чем волноваться. В любом случае теперь все позади.
— Ты говорила об Уилле.
— Да. Это не то чтобы проблема, просто он постоянно появляется здесь, когда я одна. Я просила его не делать так, но он продолжает.
— О господи, серьезно? Что с ним не так?
— Не знаю; думаю, у него, похоже, сейчас не лучшее время. Может, ему немного одиноко.
Произнося это, Сара чувствует себя глупо.
— Знаю, но даже в таком случае есть вещи, которые не следует делать. Какую игру он вообще затеял?
— Китти, все в порядке. Тебе не нужно огорчаться из-за этого.
— Но ты звонила в полицию! Это достаточно радикальный шаг. Наверное, ты по-настоящему перепугалась, если обратилась туда.
— Он меня всего лишь застал врасплох, вот и все. При этом еще Бэйзил заболел, Тесс стала хмурой как туча, лает без причины. И вдруг он просто… появился в дверях, я аж подпрыгнула.
— И он вот так взял и вошел?
— Сказал, что стучал, но меня не было, так что он просто вошел.
Китти допивает свое вино. Сара смотрит на дочь, которая устроилась на диване, поджав под себя ноги. Огонь трещит и поскрипывает в камине, начиная наконец давать кое-какое тепло. Сара протягивает к нему ноги в носках, пытаясь отогреть их.
— Нужно попробовать вывести Тесс. Ей надо пописать.
— Ты что, шутишь! Посмотри, что там творится!
В окне сплошная черно-белая абстракция, в стекло бьются снежинки, которые ветер уносит во тьму.
— Я никуда ее не буду вести, просто проверю, нужно ли ей сходить по-маленькому.
Но когда Сара уже оделась и приготовилась, выясняется, что она не может найти ключ от задней двери. Та крепко заперта. Она, кажется, положила ключ в какое-то безопасное место или не положила? Его нет ни в связке, ни в кармане, куда, казалось, она его клала.
В конце концов Сара выпускает Тесс во двор через парадный вход. Та исчезает в темноте и бродит вокруг мастерской.
— Давай побыстрее, — бормочет Сара, несмотря на теплое пальто, трясущаяся от холода в дверном проеме.
Снег замел одну сторону коттеджа, весь двор кажется прекрасным нетронутым белым покрывалом. Отпечатки их ног уже исчезли.
Через две минуты Тесс семенит обратно, пробегает через коридор в кухню и стряхивает снег с попонки, засыпая пол снежинками, которые тут же таят, превращаясь в крошечные лужицы.
— Спасибо, Тесс, только этого мне не хватало. — Именно потому Сара всегда проводит собаку в подсобку.
Китти ушла наверх принять ванну перед ужином. Сара слышит шум воды. Она, воспользовавшись представившейся возможностью, набирает Джорджа, но тот не отвечает. Телефон продолжает звонить целую вечность. Может, Джордж куда-то уехал встретиться с Софи и все обсудить и оказался оторванным от дома. Сара надеется, дела обстоят именно так; может, они прячутся в какой-нибудь уютной гостинице в Йорке.
Как только она кладет трубку, раздается звонок.
— Слушаю?
— Миссис Карпентер? Это снова констебль Фостер; мы уже говорили сегодня вечером.
— Ах да, конечно.
— Просто хотела дать вам знать, что переговорила с мистером Брюэром.
— Ох, хорошо. И как он?
— Его это, кажется, удивило, но думаю, он понял, что то, как вел себя сегодня утром, недопустимо, и мне удалось заставить его согласиться с тем, что больше так делать нельзя. Он хотел связаться с вами, чтобы объясниться, но я сказала, что ему следует оставить вас в покое и что если вы захотите поговорить с ним, то позвоните ему сами, а уж никак не наоборот.
— Звучит замечательно, спасибо. Я не хочу… Ну, знаете, он всего лишь мальчишка и столько всего пережил. Мне его по-настоящему жаль.
— И тем не менее, миссис Карпентер, он уже взрослый мужчина, и, как мне показалось, вполне в состоянии решать собственные проблемы. Не позволяйте ему пользоваться вашей добротой, коль решите с ним снова связаться.
— Нет конечно. Спасибо.
— Но если он все-таки заявится или начнет звонить и вам станет от этого некомфортно, непременно снова свяжитесь с нами. Я бы хотела надеяться на то, что на этом история завершена, однако всякое бывает. Мы готовы прийти на помощь при первой необходимости в любое время, хорошо?
— Спасибо, — снова с теплотой повторяет Сара.
Она поднимается на второй этаж, чтобы убедиться, что у Китти есть все необходимое. Уже наверху бросает взгляд в конец коридора на гостевую комнату. Дверь плотно закрыта. Она знает, Уилла там нет, потому что полиция только что говорила с ним, но проверить все равно не мешает.
Быстро, чтобы не стру´сить, Сара открывает дверь. Постель убрана, одеяло аккуратно сложено в ногах. Обогреватель снова выключили — это она сделала? — и в помещении холодно, откуда-то веет сквозняком. Комната находится в северной части дома, и ветер со снегом бьются в окно с такой силой, что оконные рамы начинают опасно дрожать.
Сара плотно закрывает дверь. Уилла здесь нет. Проходит в собственную спальню, затем в спальню Китти. Дверь открыта, и комната уже выглядит обжитой, на полу лежит куча грязной одежды, которую дочь вытряхнула из рюкзака. Горит свет, ноутбук Китти включен и лежит у нее на кровати, подсоединенный к переносной колонке, из которой гремит какая-то музыка с тяжелыми басами.
— Китти?
— Я тут!
Дверь ванной открывается. Китти стоит в халате; ванна наполнена водой с пеной, пахнет любимым средством Сары для рук и тела.
Сара подчеркнуто принюхивается.
— Ты же не возражаешь, мам? Только я реально вся пропахла…
Сара смеется, когда Китти окончательно выходит из ванной и крепко обнимает ее.
— Я позвонила Уиллу, — говорит она, уткнувшись Саре в плечо.
— Что? — она отступает на шаг назад, чтобы посмотреть на Китти, которая демонстративно поднимает подбородок.
— Я всего лишь позвонила и немного отчитала его, — говорит она.
— Ох, Китти, лучше бы ты этого не делала…
— Он в полном порядке. Просто не совсем понял, что появляться вот так и входить без спросу в чужой дом было не совсем прилично. Он в самом деле очень извинялся. И даже немного распустил нюни, думаю, ему как раз звонила женщина из полиции, с которой ты разговаривала.
Сара глубоко вздыхает.
— Понимаешь, ситуация начала немного выходить из-под контроля. Лучше бы я не звонила в полицию; я погорячилась. Теперь он меня возненавидит к чертям, и тебя, наверное, тоже.
— Я же сказала, с ним все в порядке. Может, мы с ним сходим выпить кофе, если метель утихнет.
— Если не утихнет, вероятно, ты не сможешь вернуться в университет, — говорит Сара.
— Я взяла с собой кучу домашки и всегда могу заглядывать на сайт универа, чтобы держать руку на пульсе в случае пропуска. Честно говоря, там, кажется, тоже снег валит на полную; наверное, универ совсем закроют.
— Ну, тогда хорошо, — говорит Сара. — Иди принимай свою ванну, а потом будем есть.
Дверь ванной закрывается.
Сара идет вниз. Тесс спит на своей подстилке. Время от времени она тихонько поскуливает.
Когда до меня дошло, что он не собирается говорить, я прямо вошел в азарт, потому что понял, что все случится и я словлю от этого кайф, ведь так всегда и выходит; тут начинается самое интересное. И только когда все подходит к концу, ты задаешься вопросом «Что я натворил?»
На самом деле, вышло лучше не придумаешь, так хорошо, как еще не бывало, потому что он не простой незнакомец, который заинтересовал меня, не встречный-поперечный. Этот меня разозлил, и он причинял боль людям, которые мне небезразличны, а это перевело все на более личный уровень.
Именно потому он сам и виноват.
О, какое-то мгновение все шло великолепно. Все тянулось и тянулось, и я уже было подумал, что он никогда не сдастся. Он крепче, чем кажется, но, когда я берусь за дело, то становлюсь сильнее и сильнее, потому что сам себя подзадориваю, кровь кипит, и я знаю, что ему со мной ни за что не справиться.
На этот раз крови оказалось больше; она была повсюду, и чем дальше, тем больше ее становилось. Я думаю, уж если дошло до этого, значит, нужно просто продолжать, верно? Какой смысл останавливаться?
По-хорошему ты ее все равно не ототрешь, все это знают, так что не стоит и пытаться.
Кругом кровища. У меня вся кожа заляпана. Ее запах.
Когда все закончилось, я сидел в крови и не хотел ее смывать, но понимал, что все-таки придется. Это всегда самая отстойная часть, словно спускаешься с небес на землю; делать этого не хочется, однако нужно, и чем больше медлишь, тем труднее отмывать.
Я разделся и нашел пару носков, надел их, чтобы добраться до ванной, а там уже смыл всю кровь.
Смысла чистить спальню не было; у меня бы на это ушли недели. Я откопал какую-то чистую одежду и хлопнул дверью.
Возвращаться я не собираюсь. Только не теперь.
После такого не возвращаются. Я знаю, потому что это уже происходило.
Сара просыпается в залитой светом комнате, воздух наполнен бриллиантовым белым светом. Она моргает и щурится. Шторы распахнуты. Она садится на край кровати, прислушиваясь к тишине дома. Ни звука. Даже ветер стих до низкого посвистывания.