— Кто там? — выскакиваю в холл.
В прихожей стоят Пайель и Инка. Счастливые, загоревшие до черноты, влюбленные.
— Подружка! — вопит Инка и бросается ко мне на шею.
Я отшатываюсь, ищу глазами Макара. Он скромно стоит в сторонке, одетый по полной программе в пижаму, тапочки и домашний халат.
— Погоди, погоди, — вытягиваю перед собой руки. — Твоя подружка там.
Показываю на мажора.
—Мне ангелочек все рассказал. Я сначала в шоке была, а теперь смотрю на вас и наглядеться не могу, такие милашки!
Так, крыша у подружки, кажется, окончательно поехала. Кручу пальцем у виска, Макар согласно кивает и выходит вперед.
— Ну, дорогой друг, — обращается он к ангелу, — иди сюда, — Пайель на всякий случай отодвигается, но Макар одним прыжком настигает его. — Ко мне, я сказал!
Мажор вцепляется в лацканы пиджака и изо всей силы бьет ангела головой в нос. Моей головой, заметьте! Я срываюсь, хватаю мужа за талию, отрываю от вопящего не своим голосом ангела. Инка визжит, топает ногами, на ее брюках висит возмущенный Сэми. Армагеддон районного значения, не иначе.
Мы все сваливаемся в кучу на полу, мутузим друг друга, как дети или дикие звери, которые не могут договориться словами. Но напряжение последних недель срывает с нас лоск цивилизации напрочь.
Первой прихожу в себя я.
— Хватит! Заткнулись все! — кричу во все горло. — Сэми, в угол!
Корги, только что с рычанием рвавший брюки Инки, встряхивается, отпускает ее и, наклонив голову, плетется к своей подстилке. Он как раз хорошо знает, что лучше меня не сердить, я бываю страшна в гневе. А теперь, в теле Макара, еще страшнее.
Садится и мажор. Он тоже уже изучил мой грозный характер, научился улавливать ноты раздражения и не лезть на рожон.
— Уля, прости, не сдержался, — трясет головой он. — Руки так и чешутся вмазать по этой физиономии.
— За что на моего ангелочка? — Инка садится рядом с Пайелем, у которого из разбитого носа течет кровь. — За что? Он разве виноват, что вы поменялись телами?
— Виноват! — хором рявкаем мы. — Он бросил нас в неизвестности. Мы полтора месяца не можем вернуться в свои тела.
— Под-у-у-у-маешь, — тянет подружка. — Велика печаль! Наоборот, даже прикольно. Ты теперь, — палец тычет в меня, — ссать можешь как мужик, стоя, а ты, — палец смещается к Макару, — титьки мацать день и ночь! Чем не развлечение?
— Заткнись! — опять вопим мы и переглядываемся: в некоторых ситуациях мы можем быть очень солидарными.
Я сжимаю пальцы в кулаки, едва подавляю безумное желание выдернуть все волосы у Инки.
— А вы уже сексом занимались? — не успокаивается подружка.
Она обнимает Пайеля и убаюкивает, как ребенка. Притихший ангел нянчит свою боль и чуть не плачет. Нытик! Противно смотреть на большого мужика, который вконец расклеился.
— Так, хватит! — приказываю я. — Макар, неси аптечку. Пайель, покажи нос?
— Я сама, — взвизгивает Инка. — Не прикасайтесь к моему ангелочку.
— Вот дура!
Но ситуация разряжается. Мы оказываем помощь ангелу, умываемся и садимся за кухонный стол: пора провести совет.
— Показывай! — Макар протягивает раскрытую ладонь.
Ангел понимает сразу, что от него требуется, и вытаскивает из кармана медальоны. Золотой цвет плещется у самого края, но кончик сияет голубизной.
— И как это понимать? — чувствую, как раздражение поднимается с новой силой, так и хочется кого-нибудь прибить. — Мы выполнили все условия. Помирились, живем вместе, даже поженились, чтобы не вызывать ни у кого сомнений. Почему тогда не возвращаемся в свои тела?
— Надо было переспать, — ехидничает Инка.
— Да, пошла ты!
— Я бы и пошла, не хочу вас видеть после сегодняшнего, но бедный Пайель чувствует ответственность.
— Неужели? А это тело, — Макар дергает ангела за пиджак, — он вернуть моему адвокату не собирается? Неизвестно, где бедный дух Леонида летает.
Если мажор хотел смутить подружку, у него ничего не получилось. Кажется, ангел рассказал Инке все, не скрывая ни малейшей детали.
— И что? Пусть летает. Когда вернется в свое тело, ничего не вспомнит.
— Инна, нельзя быть такой эгоисткой, — налетаю на нее я. — Мы с Макаром с трудом сдерживаем его отца. Он давно хочет уволить Леонида за вечные прогулы. Вы хотя бы понимаете, что сломали ему жизнь?
— Простите, я слишком увлекся, — опускает голову ангел. — Сам теперь не знаю, как выпутаться из этой ситуации.
— Да, что ты понимаешь?
— Знаю только одно: чтобы души вернулись на свои места, нужен серьезны толчок. А у вас все настолько гладко и скучно, что диву даюсь.
— Надо было переспать! — резюмирует опять Инка.
— Инна! — орем мы дружно.
— Ладно, нам здесь не рады. Котик, едем ко мне.
— Стоп! — Макар вскакивает. — Никуда вы не пойдете.
— Точно, — я упираю руки в бока. — Хотите опять исчезнуть?
— Ладно, ладно, так и быть, остаемся, — Инка деловито осматривает квартиру, открывает каждую дверь. — Места много, мы займем эту комнату.
— Нет, там живу я, — бросаюсь к двери и захлопываю дверь.
— Тогда эту.
— А эта комната моя, — защищает жилище мажор.
— Твоя? — Инка подмигивает. — Была твоя, станет нашей, правда, ангелочек?
Пайель обреченно кивает.
— Ты спятила.
— Нисколько. Создаю вам стрессовую ситуацию, глядишь, еще спасибо скажете.
— Да пошла ты!
— Туда, куда посылаешь, не хочу. Так, вы разве не торопитесь?
Мы с Макаром смотрим на часы и начинаем метаться. Одеваемся, сталкиваемся, подает друг другу то расческу, то галстук, то ремень, парочка гостей наблюдает за нами, словно видит цирковое представление.
Мы выскакиваем из квартиры, уже не думая ни о чем! Главное, вовремя попасть торговый центр. Но наши неприятности еще только начинаются.
Глава 31. Да пошел ты… со своим контрактом!
В зале показа царит атмосфера праздника. В ожидании именитых гостей много суматохи, организаторы заканчивают последние приготовления. Сегодня последние модели и сам Павел Сергеевич, как виновник торжества, выйдут под пение экзотических птичек, потому что показ благотворительный, а собранные средства пойдут на содержание детских домов.
Мы с Макаром крутимся, как волчки, едва успевая контролировать прессу, стилистов, визажистов, швей и других помощников отца. Особенно бесят капризные модели, некоторые из которых выдвинули заоблачные требования в райдере. Особенно отличилась Алиса. Эта идиотка, я по-другому ее мысленно и не называю, захотела отдельную гримерку и личного стилиста на посылках.
— Дайте ей все! — приказывает Павел Сергеевич. — Показ проведем, потом ее уволим.
— Уже и батю достала, кукла, — ворчит недовольный Макар, которого поведение Алисы выводит из себя.
Весь последний месяц она, видя красивую женщину рядом с бывшим, плюется ядом, а страдает за меня мажор. Моделька совсем срывается с цепи: швыряется в него посудой, выплескивает на колени горячий кофе, наступает на ноги в лифте и шипит при встрече, как змея.
— Терпи, — каждый день внушаю я мужу. — Скоро все закончится.
— Я не выдержу, — рычит Макар в ответ. — Точно не выдержу. Придушить могу ненароком эту стерву.
— Сам же ее подпустил к себе, теперь не жалуйся.
— Да разве я знал!
Макар скрипит зубами, но терпит, дни считает, когда исполнится три месяца нашего испытания, и мы наконец вернемся в свои тела. Приходится ему напоминать слова ангела, что тремя месяцами мы можем не обойтись. А сегодня Пайель и вовсе заявил, что нам огня не хватает в отношениях. Прибила бы его на месте! И где его мудрые советы раньше были?
Ищу взглядом Макара. Он сидит у туалетного столика, ему наносят макияж. Сегодня он тоже выходит на подиум, как одна из моделей. Это задумка Павла Сергеевича. Кажется, он смирился с внезапной женитьбой сына и решил сделать приятное невестке. Я искренне ценю его жест, вот только сказать ничего не могу, не признаваться же новому родственнику, что нахожусь в совершенно другом теле, а отдуваться за меня будет его собственный сын.
Слава богу, что мои родители на все лето застряли в деревне у бабушки, иначе даже не знаю, как бы мы с Макаром выкручивались.
— Уля, время! — мажор показывает на часы. — Все готово?
Он волнуется. Очень. Если к женским нарядам уже привык, то ходить на высоких каблуках не может. Мы весь месяц тренировались, но при каждом удобном случае Макар менял шпильки на мокасины или балетки.
Оглядываю огромную гримерную, где стоят туалетные столики с зеркалами, от волнения сжимается сердце. Впервые я отвечаю за такое грандиозное мероприятие, даже под ложечкой сосет от страха.
Перед столиками сидят модели, стилисты поправляют на девушках прически, визажисты наносят последние штрихи макияжа, швеи крепят мелкие детали костюма. Все заняты делом, все в напряжении.
— Сейчас проверю, — отвечаю ему, поворачиваюсь к залу.
Я внимательным взглядом окидываю огромное помещение, в дверной проем заглядывает ведущий показа, шустрый молодой человек с живыми глазами, в которых мелькают искорки восторга. Заметив меня, кричит:
— Пора начинать, Макар Павлович, гости уже собрались.
Его появление словно дает сигнал, на миг все замолкают и ждут команды.
— Девушки, готовы? — громко спрашиваю моделей.
— Да, — отвечает мне неровный строй голосов.
— Я не надену на себя эти тряпки! — со стуком распахивается дверь персональной гримерки, которую сделали для Алисы. — Как это понимать?
Она трясет короткой юбкой, поверх ткани на которой нашиты рядами перышки.
— Алиса, не дури! — подхожу к ней. — В чем дело?
— Я тебе кто, курица? — шипит та, пронзая ненавистным взглядом. — Пусть это птичье гнездо Светка надевает!
— Если ты не заткнешься, потеряешь контракт, — предупреждаю Алису.
Сама напрягаюсь: в ее руках эксклюзивный наряд, сшитый специально для этого показа. Если моделька повредит его от злости, отвечать придется мне.