– Что это?
– Крошечные морские организмы излучают свет и в воде похожи на миллионы маленьких звезд.
Она прислонилась к нему спиной, и вместе они увидели, как набежала очередная волна и… засверкала.
– Ах, боже мой! – Она в восторге невольно подалась вперед.
– Здорово? – Он рассмеялся и притянул ее к себе.
Ей было так уютно в его объятиях, и она подумала: «Счастье. Да, это и есть счастье. Большое, настоящее счастье».
– Здорово было бы искупаться, да? – сказал Харрисон. – Как мы когда-то с Гейджем. Однажды ночью мама привела нас на пляж, чтобы показать эту красоту.
– Твоя мама? Наверное, она была очень хорошая.
– Да.
– Что ж, я готова: давай искупаемся.
– Не боишься?
Она рассмеялась и повернулась к нему лицом. Он снова поцеловал ее, и в этом поцелуе было столько страсти, что она испугалась.
– Не бойся, это всего лишь я.
– Ладно, – прошептала она.
– Может, я и кажусь очень крутым, – пояснил Харрисон, – но на самом деле у меня маловато опыта с девушками. Я целовался с несколькими официантками после работы, но просто так… ради забавы. Ничего серьезного.
Она не могла отвести от него глаз.
– Ты хочешь сказать, что… что ты никогда не спал с девушкой?
– Вроде того. – Он усмехнулся. – Я знаю, что выгляжу так, словно только этим и занимаюсь. Но честно, мне даже никогда не хотелось. Никогда… потому что это было не с тобой.
Она поцеловала его в грудь, там, где была открыта рубашка, приложила ухо и стала слушать, как бьется сердце. Потом подняла на него свои большие голубые глаза и прошептала:
– У меня тоже ни с кем, никогда… Дабз надеялся, что сегодня я наконец-то осчастливлю его, а я сказала, что мне это неинтересно. Поэтому он обиделся и не обращал на меня внимания на танцах.
Харрисон поцеловал ее в макушку.
– Маменькин сынок.
– Не знаю, почему я так долго этого не замечала? Может, когда повзрослеет, изменится и станет кому-нибудь хорошей парой, но сейчас он зациклен лишь на себе.
– Не он один, большинство ребят такие. Я думаю, это потому, что им пока не посчастливилось встретить правильную девушку. Когда встретят, все изменится.
– Ты изменил для меня все – ночью. – Она взяла его руку и сжала. – Я знаю, что ты работал в ресторане в Чарлстоне, но представления не имела, что ты в Каролине.
– Я торчал там целых полгода. – Он коротко рассмеялся. – Дабз знал – он приезжал с родителями.
– Ты шутишь?
– Нет.
Она вздохнула.
– Значит, он специально привел нас в этот ресторан: с нами было еще несколько пар… Я разодетая для свидания с парнем, которого не люблю, видела, как ты убираешь грязные тарелки со столов, – это было настоящее мучение.
– Для меня тоже. Я наконец-то все понял: Дабз тебя не стоит.
Они снова целовались, и на этот раз его рука легла ей на грудь, и, что любопытно, все было совсем не так, как с Дабзом, – колени вдруг задрожали.
– Ну, так как? Купаться будем? – тихо пробормотал Харрисон, целуя ее за ухом. – Если да, то не советую тебе…
– Конечно, будем. Почему нет? – Она рассмеялась, потому что было щекотно. – Тебе придется снять эту форму? Да?
– Конечно. – Его ладони поглаживали ее живот. – Не могу же я принести ее назад, после того как побываю в соленой воде.
– Это одно из объяснений, почему мы вынуждены раздеться догола, – с улыбкой сказала Тру.
– Почему догола? Можешь оставить трусики и лифчик, а я свои боксеры.
– Нет плавок? – чуть отступив, поинтересовалась она игриво, не испытывая никаких комплексов по этой части.
– Нет. – Резко шагнув, он схватил ее. – Вот такой я парень, в боксерских трусах.
– Не знаю, как ты, но я не хочу объяснять маме, почему у меня мокрый лифчик и трусики. Подумаешь, голышом, что здесь такого? Сейчас темно, все равно ничего не видно. Только нечестно, если я буду в чем мать родила, а ты… в своих боксерах.
– Не парься, я готов. – Он начал развязывать галстук, затем взялся за рубашку.
Вот и прекрасно… Она не могла вот так стоять и смотреть на него, поэтому поторопилась стянуть платье.
– Я никогда не плавала голышом.
– Вот увидишь: ощущение ни с чем не сравнимое.
Он стащил брюки, за ними последовали трусы, и в свете луны мелькнула его плоть и темная поросль в паху, но лишь на мгновение. Почти сразу он нырнул в воду, с криками и улюлюканьем. Тру засмеялась и побежала за ним, как маленькая легкая птичка. «Прекрасно! Прекрасно!» – вдруг пришла на ум любимая песня Хони.
Она чувствовала себя совершенно свободной.
Когда она остановилась, поравнявшись с ним, потребовалось несколько секунд, чтобы отдышаться. Они взялись за руки, затем, не говоря ни слова, сначала пошли, а потом побежали по пляжу. Вода была не такой холодной, чтобы Тру пожалела о своем решении, но все же достаточно для того чтобы ее сердце застучало быстрее, а кожа покрылась мурашками.
– Посмотри! – воскликнул Харрисон, шагая по мелководью.
Тру чуть не задохнулась:
– Боже, какая красота! Мне кажется, что я вовсе не на земле, а на другой планете, в каком-то новом неизведанном мире. – Все вокруг них сверкало и переливалось, как бесконечная россыпь бриллиантов.
– И мы первые из землян, которых туда занесло! – подхватил Харрисон.
Они опустились в прибой и наслаждались чудесным ощущением своей близости.
Он притянул ее к себе, прижал к груди, а другой рукой обхватил за ягодицы. Она, в свою очередь, обняла его ногами за талию, так что его обнаженная плоть уперлась ей в бедра.
– Я люблю тебя, – проговорил он задыхаясь.
– Я тоже люблю тебя… – И она знала, что это правда.
Они целовались, а волны тем временем омывали их, ударяя сбоку и проникая между их телами, стоило им чуть отстраниться друг от друга. Он поднял ее на руки, наклонился и стал целовать ее грудь, а она запустила руки ему в волосы. Преодолевая прибой, он понес ее на берег.
– Здесь… Остановись здесь.
Харрисон положил ее на песок, податливую, как тряпичная кукла, опустился рядом, и они, не произнося ни слова, продолжили свое любовное объяснение. Их тела соединились в одно целое, их объятия были тесны…
– Эта ночь, – пробормотала она, прервав поцелуй, – только для нас двоих.
– У меня ничего с собой нет, – прошептал он растерянно. – Я не думал, даже не надеялся… – Его рука проникла к ней между ног, и она задрожала, ощутив прикосновение его пальцев.
Какие слова нужны для этого? Она принадлежала ему, а он – ей…
Она быстро мысленно просмотрела свой календарь. Мистер Гроувер – учитель биологии, – был явно разочарован, увидев, что она уходит с выпускного с Харрисоном, а не с «золотым мальчиком» Дабзом, но расстроился бы еще больше, если бы узнал, что невольно помог им в эти минуты. Именно он подсказал Тру, как можно обойтись без последствий, когда объяснял, что такое овуляция.
– Все хорошо, – заверила она Харрисона, – сегодня можно.
И они снова целовались, их руки были везде, исследуя и даря наслаждение, и она упивалась его мощью. Это был Посейдон, вышедший на берег.
– Я так хочу, чтобы когда-нибудь, – бормотал он, поглаживая ее живот, – ты родила мне сына.
– Правда?
– Конечно.
Подумать только! И это говорит он, ни на кого не похожий мальчишка, который, казалось, любит только свою гитару!
Когда, зарывшись головой меж ее бедер, он поцеловал ее там, она стала ветром. И морем. Землей и песком. А он – ее луной. И когда он склонился над ней и их тела соединились, она стала морской звездой, пылающей от его света.
Глава 19
После того как Тру и Харрисон вернулись из Чарлстона, он вызвался помочь ей со сбором помидоров. А когда с этим было покончено, устроился на крыльце с гитарой в руках. Сидя в окружении собак, которые блаженно разлеглись у его ног, глядя на него влюбленными глазами, Харрисон задумчиво перебирал струны. Гейдж и Уизи смотрели телевизор в главной гостиной – в который раз показывали «Звездный путь». Их отношения поднялись на новый уровень с того момента, как вместе с Кармелой они затеяли битву с помидорами, воспользовавшись отсутствием Тру и Харрисона.
Кармела зашла по пути на вечеринку Тру, которая устраивалась в честь будущих молодоженов, и привезла им в качестве подарка персиковый пирог, за что Харрисон от всей души поблагодарил ее. Гейдж не проронил ни слова.
– Ты просто был сам не свой, когда я победила тебя в помидорном сражении, – дразнила его Кармела.
– С чего ты взяла? Ничего подобного! – краснея, оправдывался Гейдж.
– Неужели? – Кармела рассмеялась. – Три моих помидорчика угодили тебе прямо в грудь. Хорошо, что ты снял рубашку, а то ни за что бы не отстирать.
– Да, точно, – согласился Гейдж. – Ты знаешь, как в старину называли помидор? Любовное яблоко. Я использовал это в кроссворде. Помидор еще и снаряд против слишком борзых ораторов.
Харрисон готов был дать ему пинка: понятия не имеет о флирте, – хотя сложен неплохо, что, судя по взгляду, Кармела оценила.
– И знаешь, Гейдж, из разговоров с тобой я узнала так много интересного, – продолжала она с улыбкой. – Ты не хочешь пойти с нами на вечеринку?
– Нет.
Кармела поставила пирог на кухонный стол.
– Не хочешь – как хочешь. Тогда угощайся.
– С удовольствием! – Харрисон взглянул на брата. Он что, слепой? Только слепой мог не заметить, что нравится этой девушке.
– Спасибо, – наконец выдавил Гейдж.
– Пожалуйста, – с улыбкой сказала Кармела и, сверкнув своими кошачьими глазами, ушла вместе с Тру.
Харрисон поморщился. Какого черта они ушли? Тру все время твердила, что он и Гейдж тоже должны пойти на эту вечеринку. Гейдж сразу дал понять, что не пойдет, тогда она стала уговаривать Харрисона. Черт побери, она была вежлива, как никогда, но он столь же вежливо отклонил ее предложение. Она превосходная хозяйка, но он чувствовал, что после инцидента в доме на пляже ей перед ним неловко.
Он чертовски хорошо знал, о чем она думала в спальне на втором этаже: о горячем жестком сексе. С ним. А он думал о том же самом… с ней. Но это невозможно: как джентльмен, он не мог воспользоваться своим положением по понятным причинам. Совсем скоро она выйдет замуж за другого мужчину, а у него не было