– Я уже готов. – Он вытащил из кармана и надел круглые очки а-ля Джон Леннон. Ну вот, теперь я Теренс Джонс, чувак, похожий на Харрисона Гембла. Это и есть мой маскарадный костюм для выхода в свет. Риск, но иногда он обязателен, и тогда большие шляпы и темные очки незаменимы. Теренс – гей. Не забудь: когда пойдешь со мной в какой-нибудь укромный уголок колледжа, я буду героически держать оборону.
– А, переживем! – отмахнулась Тру, но в душе огорчилась, вспомнив, как вела себя с ним в пляжном домике: сгорала от желания, как отчаявшаяся поклонница.
Харрисон рассмеялся.
– Что ж, надеюсь, Теренс Джонс поработает на тебя. – Она старалась придать своему тону беззаботность, чтобы он не догадался, что внутри у нее бурлит целый котел чувств. – Мы должны поговорить с Уизи…
– Я уже сделал это. Пока ты переодевалась наверху, я убедил ее повременить с вопросом об апартаментах и не приставать к тебе, так как у тебя сейчас трудное время. Я также сказал, что если она хочет уйти из дому и снимать квартиру, то должна сначала доказать свою состоятельность. И знаешь, она согласилась.
– Правда? – Тру не сумела справиться с Уизи, но поскольку сама попросила Харрисона сопровождать их для моральной поддержки, то преисполнилась чувством благодарности, когда он урегулировал этот вопрос. Но все-таки его победа чуть-чуть раздражала ее. – Между прочим, у тебя волосы уложены лучше, чем у меня.
– Не согласен. У тебя чудесная прическа, особенно эти кончики, которые так мило завиваются вверх.
Нет, Тру отказывалась воспринимать его лесть, но это глупое чувство вернулось – она хотела, чтобы он замечал в ней малейшие детали и целовал ее просто так, не задумываясь.
В чем же ее проблема?
– Но я должен сделать комплимент местному парикмахеру Генри Картеру, – продолжил Харрисон. – Он никогда не слышал столь часто употребляемый в последние годы термин «продукт». И уже одно это заставляет меня сделать вывод, что я провел хороший день среди местных. Никто из них не думает, что я большая шишка. И мне это нравится. Старая миссис Финч, у которой достаточно средств, чтобы открыть госпиталь в свою честь, доверила мне свою пустую корзину, пока собирала помидоры. Что ж, очень полезное времяпрепровождение. Теперь я наконец-то узнал об опасностях неправильного пищеварения, о чем понятия не имел прежде. Тебе нужно покупать продукты с большим содержанием клетчатки. Я внимательно осмотрел твой буфет: таких совсем мало.
– Клетчатка не моя проблема, – вздохнула Тру. – Дабз так и не позвонил. А нам нужно поговорить.
И она рассказала Харрисону о Лили и двух подругах с острова Сибрук.
– Надо же… – протянул он. – Они должны были принести с собой попкорн и что-нибудь сладкое, если пришли только для того, чтобы развлечься.
– Возможно… но они напомнили мне об идее, которая уже витала в моей голове: нам с Дабзом просто-напросто надо сбежать.
Харрисон нахмурился.
– Ты действительно этого хочешь?
– Честно говоря, не знаю. – Тру пожала плечами. – Пышная свадьба скорее для Пенн и Дабза, чем для меня.
– Но разве ты не хочешь пригласить своих друзей? Надеюсь, и меня в том числе?
Она на секунду закрыла глаза.
– Нет, ты не приглашен. Только без обид!
Харрисон приподнял брови.
– Почему? Я в городе и не собираюсь чинить какие-либо неприятности.
– Харрисон, – Тру положила руку ему на плечо, – мне очень жаль, но Дабз не питает к тебе особой симпатии, как ты знаешь.
– Но еще есть ты? Если хочешь, чтобы я пришел, – я приду. Или ты позволяешь ему устанавливать свои правила?
– Пойдут разговоры…
– Неужели?
– Да.
– С чего бы это? У нас не было длительных отношений, и потом, прошло уже столько времени…
Тру посмотрела ему прямо в глаза.
Там, за очками Джона Леннона, светилась ирония, но было и еще что-то… то самое, что всегда возникало между ними: отголоски той ночи на Палм-Бич. Она помнила настойчивый призыв его тела, перед которым не могла устоять.
Сердце защемило от старой боли, и Тру отвернулась к окну, не желая видеть даже профиль Харрисона, не желая вновь испытывать стыд за свое предательство.
Но тогда все было впервые и она была так молода, а он просил так много, слишком много, словно хотел, чтобы Тру забыла о реальном мире, чтобы отказалась от всех правил и руководствовалась только своим собственным сердцем.
Как если бы, будучи художником, она писала на чердаке свои невообразимые картины, чтобы потом показать их всему миру.
Прижавшись лбом к холодному стеклу, Тру смотрела, как мимо пробегают миля за милей…
Глава 21
– Приветствую вас! Теренс Джонс, – представился Харрисон, пожимая руку ректору технического колледжа Трайдент.
«Не проморгайте, – словно хотел он сказать, – у вас в руках уникальная девушка. И мы надеемся, что она получит все самое лучшее, пока будет находиться в вашем заведении».
На вид женщине лет пятьдесят с небольшим, решил Харрисон. Белокурые локоны обрамляли высокий лоб над резкими проницательными глазами, а темно-вишневая помада подчеркивала очертания уверенного рта.
– Не беспокойтесь, мистер Джонс, ваша дочь…
– Крестная дочь, – солгал Харрисон не моргнув глазом.
– Ваша крестная дочь… – дама продолжала сжимать его руку, – полюбит наш колледж.
– У нее большие планы: два года здесь, затем университет Южной Каролины. Мы надеемся, что, обучаясь в вашем колледже, она обретет крылья, которые ей так необходимы.
Ректор кивнула.
– Уверяю вас, она познакомится со всеми последними достижениями в интересующей ее области знаний, и здешняя программа даст ей уверенность для дальнейшего обучения в университете. Там любят наших студентов. И вы скажите вашей крестнице, что если у нее возникнут какие-то проблемы, пусть обращается прямо ко мне.
– Спасибо. – Харрисон почувствовал невероятное облегчение.
– Я имею в виду… – Она быстро оглянулась и перешла на шепот: – Кто-нибудь говорил вам, что…
– Да, мэм. – Он почти подмигнул, хотя на самом деле был озадачен, насколько эмоционально воспринимает будущее Уизи, ее планы… – Что я похож на одного известного певца? Я никогда не встречался с ним, но предположительно мы дальние родственники. По линии Джонсов.
– Ничего страшного. – Она наконец отпустила его руку и подвинулась ближе. – Не беспокойтесь, мистер Гембл, я не выдам ваш секрет.
Черт!
Но, поразмыслив, Харрисон решил, что нет ничего дурного в том, что ректор колледжа оказалась столь проницательной, и шепнул:
– Спасибо.
Шагая за Уизи и Тру и повторяя историю Теренса Джонса каждому, кто спрашивал, он чувствовал себя в своей тарелке. Слава богу, здесь были и такие, кто его не знал, – это уже облегчение.
– Теренс? – вежливо поинтересовалась Тру.
Она напоминала ему нежный нарцисс в своем бледно-желтом платье с пышной юбкой до середины икры и выглядела чертовски сексуально.
– Да-а? – протянул он, излишне растягивая гласные на южный манер, чего обычно не делал. Может быть, виной тому старание изобразить Теренса?
– Миссис Бангер, глава кулинарного отделения, будет рада поговорить с тобой. – Тру нежно ему улыбнулась, но глаза ее говорили, что она расстроена, а значит, просит его о помощи – или, напротив, просит не вмешиваться.
Эта головоломка мучила его несколько лет, поэтому он доверился инстинкту.
Миссис Бангер, невысокого роста, кругленькая, в цветастом платье, встретила его радушной улыбкой.
– Вы, молодой человек, вылитый Харрисон Гембл.
Он улыбнулся ей.
– Меня совершенно не волнует, кто вы, мистер Джонс, на самом деле, – продолжила дама. – Мы составляем кулинарный календарь на каждый месяц. Вы согласны быть мистером Январем? Это большая честь. Мы хотим, чтобы вы позировали для некоторых наших студенческих десертов. Кстати, наши питомцы готовят и «Мун-пай» и «Твинки».
Харрисон был смущен.
– «Мун-пай» и «Твинки»?
– Вы знаете, есть такая популярная песня: «Перекусим, детка…», ее поет Харрисон Гембл, и там упоминаются и «Мун-пай», и «Твинки»…
Харрисон почесал висок и пожал плечами.
– Это как-то связано? Я фанат оперы и музыки барокко, поэтому не в курсе, но уверяю вас: позировать буду рад. Я полагаю, вы имеете в виду… без одежды?
Лицо миссис Бангер покраснело.
– Нет-нет, что вы! – Она сделала паузу. – Хотя, возможно, нам следует уточнить…
– Вы просто дайте мне знать, что решите, миссис Бангер. Я буду готов в любом случае. Моя крестная дочь, Уизи Мейбенк, будет держать меня в курсе.
– Превосходно, – улыбнулась миссис Бангер.
Тру потянула его за рукав, и после того как они отошли на достаточное расстояние, шепнула ему на ухо:
– А что, если тебя здесь не будет?
– Я прилечу, – прошептал он в ответ. – Я всегда мечтал быть мистером Январем.
Тру надула губы.
– Ты хоть иногда можешь быть серьезным?
– А ты хоть иногда можешь не быть?
– Это будущее Уизи. – Она сдвинула брови и смерила его строгим взором.
– И я только что навел мосты с ее преподавателями.
– С миссис Бангер – да. Но что будет с Уизи, когда выяснится, что ты Харрисон Гембл?
Он пожал плечами.
– Как это может ей повредить?
Тру заморгала.
– Они перестанут воспринимать ее просто как Уизи. Она станет известна как крестная дочь Харрисона Гембла. Ты знаменитость. На всех, кто, так или иначе, связан с тобой, падает твоя тень.
Харрисон секунду смотрел на нее.
– Как интересно. Значит, я несу ответственность?
Она помолчала.
– Нет, не совсем так, но…
– То есть я темная туча?
– Нет, но что-то вроде этого.
– Ты когда-нибудь слышала о протекции?
– Конечно.
– Я думаю, может, ты беспокоишься больше о себе, чем об Уизи? Может быть, это Дабз и его матушка предпочитают держать тебя в тени? Но проще приписать это мне? Тому ужасному эффекту, который я оказываю на каждого, у кого есть шанс блеснуть? Но не лучше ли посмотреть на себя самого? Ни за что не поверю, чтобы люди не захотели узнать Уизи, такую, какая она есть. Она не позволит, чтобы такое случилось.