От переживаний у меня закружилась голова, и я, пошатнувшись, чуть не упал. Ладно, это потом. А то знахарь уже смотрит на меня с удивлением. С трудом отрешившись от явленных мне чудес, я постарался привести свои чувства в порядок и вспомнить, о чём речь. Кажется, меня оскорбили, или, если посмотреть со стороны… ввалился тип с чемоданом, в пыльной дорожной одежде, неумытый, и требует уважения. Положим, я ещё ничего потребовать не успел, но всё-таки… Видимо, моя реакция на его слова была неожиданной, так как знахарь быстро подошёл ко мне и привычно вцепился в левую руку, нащупывая пульс.
– Что с тобой? – требовательно спросил он.
– Ничего, всё в порядке, – забормотал я. – Просто на нас по дороге напали лоперцы, и я впервые видел бой. И… простите, что я прямо так с дилижанса и сразу к вам. Я действительно должен был сначала устроиться, помыться, переодеться…
– Вот и хорошо, что ещё не устроился, – проворчал знахарь. – Матрида! – крикнул он снова. – Ты ещё комнаты сдаешь?
– Да, – ответила женщина.
– Не приютишь ли молодого человека на пару месяцев?
– Ну если ты просишь… – неуверенно протянула Матрида.
– Прошу, прошу. Да сама посмотри: красавчик, цельный барон, и аж из самой столицы! – К знахарю снова вернулся ехидно-ернический тон. – Такие гладкие на дороге не валяются. Договорились? Вот и хорошо. Сходи сейчас устрой его. – И снова повернувшись ко мне, строго сказал: – Тебя я жду завтра. Здесь. В девять часов утра. Не опаздывать.
– Простите, а как мне к вам обращаться?
– Да. Совсем забыл. Я – Герболио ано Варди. Можно звать меня «господин Герболио» или «господин знахарь». Как больше нравится.
Он повернулся ко мне спиной и пошёл к лестнице. Я подхватил свои вещи и отправился вслед за Матридой. Жила она на противоположной стороне улицы, наискосок от дома знахаря. Совсем рядом.
Светлая чистая комната с широкой удобной кроватью мне понравилась, и я без колебаний согласился на условия хозяйки. Они были просты. Корона в месяц, и содержать в порядке комнату. Уборка и смена белья за хозяйкой. Мне показали все необходимые помещения вплоть до кухни и кладовки. Хозяйка, хоть и не верила, что я сам буду что-то готовить, но, если такое желание у меня вдруг появится, я могу смело использовать всю необходимую утварь.
– Самой-то мне частенько некогда бывает. Я же и больных дома принимать господину знахарю помогаю, и в больнице нашей дежурю. Иной день отвару с куском варёного мяса и хлебом съем – вот и вся пища. Или в трактире неподалёку. Готовят там не очень, но не отравишься, – поведала тётушка Матрида, когда всё показала. – А на Герболио ты не серчай. Уж такой он есть. Кабы гордыню ты свою выказал да петушиться с ним начал, он бы вежливо извинился и предложил обратно ехать, откуда прибыл. Ни за что учить не стал бы. Сколько уж таких бывало. И кричали на него, и жаловались, и даже с кулаками иной раз лезли. Но и он непрост – постоять за себя может. В рейды вон с егерями частенько ходит. Если не занравился кто, нипочём терпеть не будет. Ну а уж если занравился, то сам спать не будет, а чему нужным считает, всему научит. А ты ему, видать, сразу занравился.
– Это почему же? – вспомнил я тон нашего разговора со знахарем.
– Так не за каждого он просит на постой-то принять. Далеко не за каждого.
Хозяйка заторопилась обратно на работу, а я решил погулять по городу, посмотреть, что тут к чему, и на рынок заглянуть. Захотелось вдруг приготовить себе что-нибудь вкусненькое и тётушку Матриду угостить.
Прогулка подтвердила моё первое впечатление о Сербано. Тихий, чистый, зелёный и уютный городок. На рынке хуторяне продавали свой товар: свежую зелень, овощи, ранние фрукты, мясо, рыбу, травы и многое-многое другое – всё отменного качества. Закупив нужные продукты, я договорился об их доставке в дом тётушки Матриды. Объяснять, где это, не пришлось – все и так знали лучше меня.
Вспомнив, что у меня во рту с утра маковой росинки не было, я спустил с цепи эту жуткую тварь – голод. Поскольку до ужина, который ещё приготовить надо, ждать было довольно долго, решил заглянуть в таверну при рынке с целью немного перекусить.
В небольшом уютном зале стояло пять столиков. За каждым из четырёх могло разместиться шесть человек, за пятым, в углу, только четыре. Народу было немного. За одним столиком обедали парень с девушкой, за другим – четверо хуторян, а за третьим разместились сразу семь человек, по виду охотники. Они, похоже, что-то праздновали, поскольку были уже прилично «нализамшись» и вели себя довольно шумно: кричали тосты, стучали кружками, хохотали и громко рассказывали что-то друг другу, не слушая собеседника. Я было направился к угловому столику, но передо мной вдруг выросла громоздкая бородатая фигура, на полголовы выше меня ростом.
– О-о-о! – радостно взревел незнакомец. – Кто к нам пожаловал! Кто почтил нас своим присутствием! Колобок-колобок, я тебя съем! – И заржал, как лошадь на выданье.
Я отодвинулся от него и на всякий случай построил пассивный доспех. Убивать его я не собирался, поэтому не стал строить активный в надежде, что безуспешность атак достаточно охладит его пыл. Если он вообще нападёт. Да и банально ручками своими белыми по ланитам его тугим я нащёлкать вполне способен. Охотник не воин – для него должно хватить моих умений в самообороне. Однако делать ничего не пришлось. За меня это сделал другой охотник – постарше. Он врезал мощный подзатыльник любителю колобков и извинился передо мной:
– Простите его, господин. Мал и неразумен он ещё.
– Ты чего, батя? – медведем взревел «неразумный дитенок».
– Дубина ты ещё, а не охотник! – стал вразумлять его отец. – Энблему на мантии с двух шагов не разглядел, а как зверя брать будешь? Али ждать, как сам подойдет, мол, здравствуй, Фермиол, бери меня тепленьким?
За столом все хором захохотали, а некоторые даже кружками по столешнице застучали от восторга.
– Ну вижу я энблему, и чего?
– А того, дубина! Что лекарь это. К нашему Герболио аж из столицы на практику приехал вместе с девахой-лекаркой. А ты его так привечаешь! – И отец от души врезал ещё один подзатыльник косматому сынку.
– Ну будя уже!
– Как мозги на место встанут, так и будя. Сядь и затаись.
Сын сел, а отец, смущенно поглядывая на меня, спросил:
– Не хотите ли к нам в кумпанию за стол наш? Мы вот поохотились удачно, да от нечисти ушли подобру-поздорову. Так теперь празднуем, значит.
Отказываться было неудобно, да и не хотелось обижать хорошего человека. Охотники, быстро договорившись с хозяином таверны, соединили два стола. Таким образом, мы расселись вполне удобно и просторно. Я заказал обед для себя, что-то мясное, маленький бочонок вина и бочонок пива побольше для всех. Охотники сначала бурно возражали, дескать, они пригласили – им и платить, но я настоял. Вроде как хочу отметить свой приезд в их славный городок, который мне очень понравился, и начало практики. Против этого никто возражать не стал, и мы налили по первой.
Я подивился, как быстро в городке узнали о нашем приезде, на что мне ответили в том духе, дескать, наши кареты ещё скрипели по тракту, а город уж знал – кто, откуда и к кому. Пока праздновали, я лет на пять наслушался охотничьих рассказов, исполняемых непременно с самым серьёзным выражением лица и иной раз с такой артистической достоверностью, что, даже зная досконально – ерунда полнейшая, всё равно слушаешь, раскрыв рот, и веришь каждому слову.
Услышал я и про нечисть, от которой они едва ушли. Мне даже в качестве доказательства предъявили шрам, дескать, от когтей тварюги. Единственное, что смутило, – уж очень эта нечисть по описанию была похожа на монстров из моего сна на постоялом дворе. Я насмешливо спросил, а как же тогда эти комарики с шипом поедают жертву, если у них и рта нет? На что отец Фермиола очень серьёзно ответил:
– Мне неведомо, чем она это делает, но видел, как такая страсть оленя поедала. Олень лежит, не трепыхается, в глазах такая боль, что и посейчас мне снится, а тварь на нём и как бы проваливается в оленя-то. Вот так-то.
– Что же тогда эти твари все окрест не сожрали? – спросил я.
На это мне сообщили, что твари далеко от ущелья Змей не удаляются. Что-то есть там, без чего им не жить. Они вылазку сделают, поохотятся – и сразу обратно. Да и не часто, как выяснилось, вылезают. Продуманная байка, отметил я. Не придерешься.
Время подошло к вечеру, я тепло распрощался с охотниками, пожелал им удачи и, выпив отвальную, отправился домой готовить ужин.
Мясо со специями, тушенное в овощах, мне вполне удалось. Я угостил вернувшуюся с работы тётушку Матриду, и та пришла в полнейший восторг, заявив, что вкуснее даже повар мэра готовить не умеет, а пробовать его стряпню ей доводилось. Я сообщил, что по возможности буду готовить на двоих, если тётушка Матрида не возражает. Та так обрадовалась, что даже предложила снизить цену за жильё. Но цена и так была невелика, и я отказался.
– Не бойся исцелять – бойся что-либо изменять, – глядя мне в глаза, нравоучительно сказал всё тот же сунец из пещеры. Одет он был так же, как и в лабиринте: на ногах мягкие туфли, на плечах длинный серый халат, на голове круглая серая шапочка. – Ты испугался проявления нового знания в тебе. Напрасно. Ты должен быть готов. Запомни: это не привычные для тебя магические книги. Это знание встраивается в систему твоих знаний, не требуя участия сознания. Ты умеешь доверять своему бессознательному, поэтому смог увидеть лабиринт и получить кристалл. Не бойся себя, и у тебя всё получится.
Утром я проснулся бодрым и хорошо отдохнувшим. Слова загадочного собрата из империи Сун я запомнил буквально до интонации. Опять этот сон. Или не сон? Можно сколько угодно гадать, но совет запал мне в душу, и я решил следовать ему.
Около девяти утра я, как и наказал знахарь, стоял в его приемной. Там уже была Кламира. Радостно поздоровалась со мной, спросила, где я был, и, не дожидаясь ответа, рассказала, что устроилась на лучшем постоялом дворе города в комнате, соседней со Свентиной. Та по-прежнему мрачная и неразговорчивая, но уже вроде оттаяла и даже позавтракала без напоминаний, а ушли они представляться командиру отряда ещё раньше её, Кламиры то есть, а ещё для меня там тоже занята комната, но я почему-то не пришёл, и это всех беспокоит.