игали цели и всякие проявления родительской любви: Марци не позволял себя любить.
Когда мы гладили его по головке, хотели приласкать или похвалить (разумеется, из чисто тактических соображений), приговаривая, какой он хороший мальчик и тому подобное, Марци начинал сучить ногами, не мог усидеть на коленях даже нескольких секунд и самым коварным образом требовал себе награды в виде лимонада или блинчиков. И тут же, сломя голову, несся в детскую, чтобы схватить игрушечную флейту и задудеть на ней что было силы или чем-нибудь застучать.
Когда у меня появлялась срочная работа или когда мне вдруг казалось, будто я сумел схватить за хвост синюю птицу удачи, Марци, как нарочно, волчком крутился возле моего письменного стола, влезал ко мне на колени, просил его поцеловать, нажимал своими маленькими грязными пальчиками на клавиши пишущей машинки, гасил настольную лампу, бренчал на пианино, включал на всю мощность радиоприемник, и я никак не мог освободиться от него.
Не берусь рассказывать обо всех наших попытках повлиять на Марци. Аги совсем пала духом и отчаялась. Она то и дело думала о том, что же получится из этого ребенка, успокоится ли когда-нибудь его взбунтовавшаяся кровь, найдет ли он свое место в жизни, вырастет ли из него настоящий человек. Я, сам мало в то веря, убеждал ее, что с возрастом недостатки Марци исчезнут, и обещал жене поговорить с Марци как мужчина с мужчиной.
И вот однажды я позвал его в ванную комнату. После деликатных просьб не прыгать, не вертеться как юла, положить на место носовой платок и расческу, не кривить рот я начал с ним такую беседу:
— Послушай, Марци… Ты не грудной младенец, ты уже вышел из того возраста, когда штанишки застегивают сзади. Тебе уже шестой год. В садике ты ходишь в старшую группу, и с тобой уже можно говорить серьезно. Ты — наш сын, мы — твои родители, папа и мама… Оставь в покое стакан, сейчас не время чистить зубы!.. Мы с мамой очень тебя любим, даже когда ты плохо себя ведешь. Другого сына у нас нет. Однако я должен откровенно тебе сказать, что жить вместе с тобой не очень приятно. Ты эгоистичен, бестактен. Ты все время говоришь только о себе. Постоянно что-то просишь, требуешь… Положи на место спички!..
Марци скривил рот. На лице его отразилось возмущение. Он уставился взглядом в выложенный плиткой пол. Такое с ним бывало всегда, когда он собирался зареветь.
Я поспешил помешать ему сделать это, так как в противном случае мне пришлось бы успокаивать его до самого вечера.
— Не куксись! Никто тебя не обижает. Я ведь не ругаю тебя, а просто говорю. Словом, мы с мамой все равно любим тебя, но скоро ты пойдешь в школу, где будешь находиться среди незнакомых людей, а не с родителями. И тебе нужно подумать о том, что с тобой будет, если ты не изменишься. В конце концов, ты ведь не один живешь на свете!.. Не играй с губкой и слушай меня!.. Представь, какая у всех нас будет жизнь, если ты станешь послушным, добрым, скромным, милым мальчиком! Мы тогда будем отпускать тебя гулять, кататься на санках, в кино, в кукольный театр! Пойми, мы с мамой тоже еще не старики. И как нам тогда будет хорошо! Поверь, что у нас не будет большей радости, чем… А сейчас… У нас нет ни минуты покоя! Нам стыдно встречаться со знакомыми! Ты ведь даже не здороваешься с ними, а только стоишь как истукан и смотришь им в лицо. Ну, что это такое?.. Не говори сейчас мне ничего. Иди спокойно в свою комнату и хорошенько подумай над тем, что я тебе сказал…
Казалось, Марци был потрясен. Он не заплакал, но и ничего не ответил. Побродив возле ванной, он с задумчивым видом пошел по коридору.
— Смотри-ка, — подмигнул я Аги, — сейчас что-то будет.
И действительно, на несколько минут в детской воцарилась тишина, а потом разразилась настоящая буря. Из-за двери слышались страшный шум, стук и крики. Казалось, сам громовержец Зевс разгневался на грешную землю.
А дело было так. Ютка делала уроки. Марци, придя к ней, потребовал, чтобы она прочитала ему все семьдесят семь венгерских народных сказок. Ютка отказывалась, говоря, что сейчас ей некогда, но Марци вырвал у нее тетрадку и заорал:
— Прочитай мне сказку! Не одна же ты на свете!
Так-то подействовали на него мои уговоры…
И вновь начались бесконечные споры. Я утверждал, что нужно набраться терпения, что ничего страшного с ребенком не происходит, что виной всему женская непоследовательность…
Аги горько смеялась, так как, по ее мнению, Марци вообще не поддавался воспитанию. К тому же, говорила она, Марци полностью унаследовал мой характер: он везде готов перевернуть все вверх дном, он так же, как и я, шумлив, жаден, неудержим в своих поступках, и уж если меня не удалось перевоспитать за тридцать четыре года, то…
Марци же тем временем подбрасывал все новый и новый материал для нашего спора. Не проходило дня, чтобы он чего-нибудь не выкинул.
Однажды он привел домой поиграть маленькую девочку из садика, коротко бросив, что мама девочки разрешила ей пойти с ним. Недоброе мы заподозрили только в девять вечера, так как родители девочки почему-то все не шли за ней.
После долгих поисков и многочисленных телефонных звонков удалось наконец-то связаться с матерью девочки. Женщина плакала в трубку и жаловалась, что она уже обзвонила почти весь город в поисках дочери, которую (это удалось выяснить в ходе «очной ставки») Марци увел обманом.
Однако, как настоящий донжуан, Марци оказался неисправим: каждую неделю он приводил домой все новых и новых девочек, представляя их нам как своих будущих невест. Наконец он вроде бы остановился на девочке по имени Агика, обосновав свое увлечение не в последнюю очередь тем, что у родителей Агики есть собственный автомобиль, в котором девочка время от времени катает своих друзей. В большинстве случаев выгода и чувства у Марци сливались воедино. И хотя мы, взрослые, это осуждали, Марци этим еще и похвалялся.
Однажды утром Марци проснулся в слезах, объяснив, что ему приснился страшный сон, будто все мы (Аги, я, бабушка, Ютка и даже собака Шаму, живущая в саду) умерли. Мы с Аги были поражены его рассказом и решили, что он все же ласковый ребенок. Мы утешили его, попросили не плакать, так как все живы и здоровы.
— Не плачь, маленький, вот мы все здесь!
— Нет, я буду плакать! Если вы все умрете, кто мне на завтрак будет давать хлеб со смальцем и чесноком?
А после дня рождения Ютки, которая пригласила к себе на праздник пять школьных подруг, Марци тоном, не терпящим возражений, заявил, что и он пригласил на субботу всех своих товарищей из садика, всю группу в тридцать четыре человека…
Однако более серьезный инцидент произошел с Кати, соседской девочкой, которая была всего на год старше Марци. Она была ему верным товарищем, скромной и предупредительной в совместных играх, летом в саду, а зимой в комнате.
Однажды я приехал домой на велосипеде. Втаскивая машину в дом, я бросил ключ от садовой калитки детям, попросив запереть ее за мной. Сначала закрыть калитку попытался сам Марци, а когда у него не получилось, я попросил об этом Кати. Девочке удалось повернуть ключ, но это так возмутило Марци, что, когда Кати захотела войти в дом, он грубо оттолкнул ее от двери и заявил:
— Уходи из чужого дома!
Когда он немного остыл, я сказал ему, что он до тех пор не будет играть с Кати и даже не выйдет в сад, пока не попросит у нее прощения.
Марци сделал вид, будто согласился с моим решением, но презрительно поджал губы: мол, мне все равно. Однако ему очень скоро надоело сидеть в комнате. Увидев во дворе играющих ребятишек, он засуетился, а когда я напомнил ему о Кати, то попросил меня пойти вместе с ним.
Я согласился помочь ему, и мы с Марци направились к песочнице, где играла обиженная девочка. Однако сколько я ни подталкивал к ней Марци, он молчал, уставившись в землю с видом праведника. Наконец он мне шепнул на ухо, чтобы я начал первым. С педагогической целью я согласился и на это.
— Катика, — сказал я, повернувшись к улыбавшейся девочке, которая и без того уже простила маленького шалопая, — Марци был груб и невежлив с тобой. Мы оба очень сожалеем об этом, больше подобное не повторится…
Мой сын тем временем как ни в чем не бывало уже сновал вокруг замка, выстроенного из песка.
— Эй, дружище, — остановил я его, — ты забыл попросить прощения!
— Ты уже попросил, — бросил он мне и маленькой ручонкой стал прорывать туннель в песке.
Меня не на шутку встревожило его упрямство, и я уже начал разделять мнение Аги: ребенка нужно показать врачу. Пусть доктор определит, нет ли у Марци отклонений в психике, вырастет ли из него порядочный человек…
Я согласился сводить Марци к врачу, и не к кому-нибудь, а к профессору Петени! Все-таки он — известный детский врач и давно знает всю нашу семью: отца, маму да и меня с годовалого возраста.
Мои родители причисляли Гезу Петени к самому узкому кругу своих друзей. Отец во многих книгах писал о нем. (Надеюсь, доктор не обидится на меня за то, что и я упоминаю его имя.)
Дядюшка Геза, как о нем рассказывалось в романе «Путешествие вокруг моей головы», говорил мало, а если и говорил, то тихо и осторожно; он часто проглатывал гласные звуки, как бы экономя время: так, вместо слова «младенец» он говорил «млденец». Доктор отличался необыкновенным оптимизмом, о чем у нас в семье не раз рассказывали. Утешая родителей, он любил повторять: «Здоровый млденец!»
Примерно таким же «здоровым млденцем» был и я, когда мои родители, цепенея от страха, в первый раз показали меня дядюшке Гезе, спросив, приходилось ли ему раньше видеть подобного урода. За последние годы мне очень редко удавалось поговорить с доктором, да и то при случайной встрече. Доктор всегда был корректен, скуп на слова и обращался ко мне на «вы».
Когда я позвонил ему по телефону и объяснил, что мы хотели бы показать ему Марци, он, по обыкновению коротко, ответил, что ждет нас завтра в одиннадцать в клинике.
Подобная прогулка была для нашего сыночка значительным событием. Нам же она прибавила массу забот: нужно было сообщить в садик, что завтра Марци туда не придет; подготовить самого Марци (выкупать, обстричь ногти и тому подобное) и напомнить ему еще раз, что с дядей доктором надо поздороваться и, разумеется, хорошо вести себя. Кроме того, нам пришлось ответить на множество вопросов, которыми нас сразу же засыпал Марци: можно ли ему завтра взять с собой парусник или, по крайней мере, рычащего медведя; сколько лет дяде доктору; где он живет; будет ли он делать ему укол; есть ли у доктора бабушка; что он ест на ужин; когда ложится спать; умеет ли ездить на велосипеде; зайдем ли мы после доктора в кондитерскую; на чем будем возвращаться домой…