цагалгана (новогоднего праздника) и т. п. Обедал в ресторане. Под вечер заходил Н., служивший в Буручкоме.
[…] Произвел на меня впечатление «непоседы». Сожалеет, что не успел уехать в Тибет с экспедицией Рериха, который выехал, по его словам, до границы (чьей?) на 5 автомобилях. Теперь он ждет какую-то тибетскую экспедицию из Москвы. Говорит, что непременно поедет с ней.
26 апреля. Погода еще хуже, чем вчера. Утром заезжал Жамцарано. Я ему напомнил, что пора приступить к работе. Говорит, что дня через два освободится и будет заниматься здесь. К тому же, говорит, вернется из поездки в СССР Гэлэг-Сэнгэ, очень интересующийся словарем терминологическим. Сегодня был у т. Берлина[199]. Заехал сначала в дом русского консульства. Оказалось, там помещается конвойная команда. Указали другой дом. Зашел. От дверей гонит часовой, говорит, что нельзя заходить, нужно подать записку. Иду на улицу, чтобы достать командировочное удостоверение, но не успел я затворить за собою дверь, как подбегает другой военный, по-видимому, из командного состава, и просит зайти очень вежливо. Зашел. Он спрашивает, кого нужно. Говорю, т. Берлина. Он указывает на домик на другой стороне улицы и просит зайти не через парадные, а другие двери.
Иду туда. Отворяет двери сам т. Берлин. Знакомимся. Говорит о своей прежней и нынешней работе. Интересуется Тибетом. Говорит, что в Иркутске нужно учредить факультет восточных языков, так как Иркутск расположен ближе к Востоку, на сравнительно высоком (над уровнем моря) месте, чем Ленинград и Москва, и привлечет учащихся, как местных сибирских, так и бурят-монгольских и т. д. Еще кое-что рассказал об условиях работы в Монголии […]
Оттуда на том же извозчике (нанял на два конца за 1 руб. 50 коп.) поехал обратно. Зашел в консульское отделение зарегистрировать паспорт. Заходил в потребиловку. Купил провизии. Обедал в ресторане. Купил на рубаху. Пришел в 1 час домой. Проспал до 3 час.
Вчера достал три последние тетради толкового словаря и продолжал свою прежнюю работу по просмотру этого словаря, сидя в ожидании, когда примутся за терминологический словарь.
Под вечер зашли Алексеев и Хазагаев. Последний говорит, что в потребиловке передали ему письмо от Б., которое я потерял 21 числа, о чем ему тотчас же сказал.
Застроена и застраивается большая халга – площадь при въезде в Ургу. На первом месте недалеко от города построен Народный дом. Здание своеобразной архитектуры, смесь тибетского и монгольского стилей. Главная часть напоминает юрту. Фронтон – тибетский дом, но не настоящего тибетского стиля, а только приближенного.
27 апреля. Заходил в Минпрос. Оказалось, что т. Батуханов в народном университете. Там в III классе попал на урок диктанта. Диктуют три раза короткую фразу. Проверка, должно быть, знаний учащихся. Присутствуют три учителя и министр просвещения.
Далее заходил в ЦК партии. Организация такая же, как у нас. В одном здании ЦК, в другом – ЦК ревсомола, в третьем – бюро профсоюза. Тут 4 союза: служащих, рабочих, торговцев и транспортников. Два стола окружены клиентами: рабочими и торговцами. И среди них не заметил ни одного человека-некитайца. На улице у ворот здания четверо из исправдома чистят сор: кладут на тележку. За ними следят два милиционера. Форма их одинакова с формой наших милиционеров.
Весь вечер у меня просидел Дарма Жигмитов. Рассказал про операции Монценкоопа […], как он справляется при своей малограмотности с «ответственной» должностью заведующего материальной частью. Говорит не без некоторого хвастовства, что под его ведением находится имущество на 1/2 миллиона минимум. Интересуется персонально некоторыми личностями на родине и т. д. Он – человек, начавший [работу] почти неграмотным, но с торговой жилкой, а теперь уже научившийся монгольской и русской грамоте. Упоминает о своей бывшей русской жене. Говорит, что снова был женат на бурятке неделю, и т. п. мелочь, никому не нужную. Таким образом, он просидел у меня весь вечер, чем отнял время от занятий над словарем.
28 апреля. С утра ходил в Минпрос за обещанными вчера книгами. Получил последние издания и принес. Обещано выдать бесплатно издания других ведомств, но время не определено.
Из беседы узнал, что теперь идет определенная линия фактической национализации аппарата. Тов. Батуханов очень хорошо отзывается об электрическом двигателе типографии в 12 лош. сил. Работа по изданию учебника задерживается печатанием постановлений съездов, правительственного вестника, бюллетеней нарревпартии, военной газеты и т. п.
Видел в Минпросе полушария, изготовленные в Лейпциге, и карту Монголии, приготовленную, по-видимому, на месте. При делении на аймаки, очевидно, держались территории прежних аймаков, чем и объясняю те углы, которые вклинились в чужие аймаки. Например, в Цэцэрлик-Мандальском аймаке и т. п.
Германская карта очень подходит для монгольских учащихся, читающих исключительно по-монгольски.
Батуханов говорит, что все покупается за наличные, где дешевле и лучше. Иного критерия у правительства Монголии нет и не должно быть. Заказал две рубашки. Портнихой оказалась жена шофера Монценкоопа, который сегодня приехал из Санбэйсэ (ныне г. Чойбалсан), пробыв в дороге 6 суток. Говорит, что дорога пролегает по немного отталой и потому скверной земле. Автомобили вязнут. Приходится вытаскивать самим. Один автомобиль пришлось бросить в степи, так как поломался до неисправимости.
29 апреля. С утра почти ясная тихая погода сравнительно с предыдущими днями, когда пыль поднималась столбом. Со вчерашнего дня у меня сменился прислужник. Он ушел, не сказав ни слова. Следующий ушел по своему желанию. Теперь у меня третий из Урги – ламишка.
Ровно в 7 час. прилетел аэроплан с севера, должно быть, из Верхнеудинска, но рано. Ведь ему нужно было вылететь в 3 час. 30 мин., не считая остановки в Алтан-Булаке. После обеда меня посетил зав. курсами, или школой, переводчиков т. Кондаков. Он окончил бывшую школу переводчиков в 1910 г. […]. Говорит хорошо по-монгольски. Спрашивал, какие пособия существуют по изучению монгольского языка. Указал на только что появившийся учебник т. Клюкина[200], не скрыв и недостатки его. Он жалуется на полное отсутствие книг в Урге. Говорит, что библиотека Ургинской консульской школы, так долго составлявшаяся, расхищена во время беспорядков в Урге и варварски употреблена на топливо пребывавшими в Урге разными войсками: то гоминскими[201], то унгерновскими[202] и т. п.
Заходил с ним Н. Он скучает в школе. Хотели бы он и его 3 товарища изучать тибетский язык. Впрочем, т. Кондаков говорил, что по штату полагается 1 преподаватель тибетского языка в школе. Он предлагал мне заняться временно тибетским языком в школе. Я отказался, потому что уже 20 с лишним лет без практики успел забыть и то немногое, что было усвоено мною практически. Теоретически мне тоже трудно приняться за преподавание, тем более временное. Требуется основательная подготовка к урокам, а пособий никаких. Поэтому отказался.
30 апреля. Тихое ясное утро. Вчера вечером над городом делали по несколько кругов 2 аэроплана. Говорят, готовятся к 1 мая. Вчера напоминал Жамцарано о комиссии по просмотру терминологического словаря. Он говорит, что ждет Гэлэг-Сэнгэ, который интересуется этим делом. Сегодня купил у разносчика газеты «Известия Улан-Батора». Номер, посвященный 1-му Мая. К празднованию 1 мая приступили сегодня в 6 час. 30 мин. в Ленинском клубе. Туда пускают только по пригласительным билетам или партийцев. Я не попал, но раньше меня прошли т. Хазагаев и Алексеев, должно быть, по пригласительным билетам.
Заканчиваю работу над толково-орфографическим словарем.
Город с вечера украсился красными и национальными флагами. Монгольский флаг – желтого цвета, наперекрест 4 углов широкие красные полосы наподобие бывшего андреевского флага, посередине – синий квадрат, на котором символическое изображение су-ямб. Сегодня заходил ко мне т. Мухраин Булат. Он недавно прибыл из 10-месячной поездки по поручению Торгпреда СССР по Монголии. Поездку предпринял из Калгана. Оттуда по железной дороге – до Куку-хото и Баотоу. От Баотоу до Ордоса он ехал вместе с Нарревармией. В сопровождении 3 лам и 2 бадарчинов (паломников-нищих) пробирается до Гумбума. Оттуда с верхними монголами – до Кулук-бэйсэ. Немного углубляется в сторону Цайдама. От Кутлука до Су-чжоу, от Су-чжоу до Юндун-бэйсэ. От Юндун-бэйсэ до Заин-шаби на лошадях уртонских, от Заин-шаби до Урги – на автомобиле.
Выяснял торговый рынок. Кукунор вообще имеет много шерсти. Шерсть качественно лучше халхаской. Население нуждается в товарах вообще, так как в связи с китайскими событиями[203] подвоз мануфактуры и другого прекратился. Если в ближайшее время подвезти мануфактуру и скобяной товар, то можно бы завоевать рынок. Политически народ остается при прежнем невежестве, платит подати сининскому амбаню[204], который налагает большую дань деньгами и ружьями. Кем назначен сининский амбань, неизвестно. Должно быть, как был раньше, так и остается. Народная масса Кукунора не представляет революции, и про халхасцев рассказывают разные небылицы, как убиение всех ноёнов и лам, отнятие имущества имущих и раздача беднякам, о русском засилии и т. п.
В Кукуноре жизнь остается по-прежнему патриархальной, а о революции ничего еще не знают. Только питаются известиями, как выше изложенными, так и другими. Народ, в общем, экономически беден в Монголии, т. е. в Кукуноре, но богаты кукунорские тангуты[205].
1 мая 1927 г. […]. С 9 часов потянулся народ на площадь. Организации шли со знаменами. Войска тоже со знаменами. Встали четырехугольником вокруг площади. На середине площади большая беседка-трибуна. Около 10 час. ут