Дальше эти ощущения, чувства порождают танху, «жажду»: мы жаждем приятных чувств и избавления от неприятных. Давайте остановимся именно здесь – мы дошли до той точки, где происходит то, что нам интересно. Вот как описал это Бхиккху Бодхи в серии лекций 1981 года: «Именно здесь, между чувством и вожделением, пройдет битва, которая определит, будет ли вечно длиться рабство или просветление и освобождение сменят его. Ибо, если вместо того, чтобы поддаваться тяге к вожделению и удовольствию, человек созерцает с осознанностью природу чувств и понимает эти чувства такими, какие они есть, он сможет предотвратить укрепление своей тяги»[100].
Здесь мы начинаем переходить от мистики к науке. Освобождение, о котором говорит Бхиккху Бодхи, – в первую очередь освобождение от бесконечных перерождений, наступающее в конце жизненного цикла. Но оно же – освобождение здесь и сейчас, освобождение от страдания, приносимого танхой, – освобождение от жажды продлить приятные чувства и избежать неприятных. Два этих определения освобождения отражаются в буддистской идее о том, что существует два типа нирваны[27]. Как только вы освободились здесь и сейчас, вы вступаете в нирван у, которой можете наслаждаться до конца жизни. Затем, после смерти – окончательной, поскольку вы вырвались из цикла перерождений, – начнется вторая нирвана.
К сожалению, вынужден сказать, что описать первый тип нирваны по собственному опыту я не смогу. Да и насчет второго тоже сомневаюсь. Но к какому бы типу нирваны вы ни стремились, механизм ее достижения будет включать в себя медитацию осознанности: культивирование осознанного подхода к собственным чувствам, который полностью изменит ваши с ними отношения. Какими бы возвышенно-мистическими или сугубо практическими ни были ваши стремления, – верите ли вы в цикл перерождений и хотите вырваться из него или же просто хотите достичь полной либо частичной свободы здесь и сейчас, – основной инструмент будет один и тот же.
И соответственно, некоторая основная терминология тоже будет совпадать. Даже если вы не пытаетесь избежать бесконечного повтора двенадцати состояний, даже если вы хотите сделать лучше вашу одну-единственную жизнь, вы ищете освобождения от тех же самых состояний: от причинно-следственных цепей, которые сковывают вас. Внешний мир – зрелища, звуки, запахи, люди, новости, видео – нажимает на кнопки внутри вас, включает чувства, которые, даже будучи незаметными, запускают поезда мыслей и реакций, управляющих вашим поведением, и управляющих порой самым неудачным образом. И они будут продолжать это делать до тех пор, пока вы не начнете обращать внимание на происходящее.
Это – одна из главных идей моей книги. Человеческий мозг – машина, созданная естественным отбором для того, чтобы рефлекторно отвечать на раздражители. В определенном смысле она настроена так, чтобы подчиняться этим раздражителям. И ключевой винтик в управляющем механизме – чувства, возникающие в ответ на раздражители. Если вы взаимодействуете с ними через танху – естественную, рефлекторную жажду приятных чувств и естественное, рефлекторное отвращение к неприятным, – мир будет контролировать вас. Но если вы осознанно созерцаете свои чувства вместо того, чтобы идти у них на поводу, вы можете в каком-то смысле избавиться от этого контроля. Вы сможете определить причины, формирующие ваше поведение, и тем самым приблизиться к безусловному.
Насколько странно безусловное?
В буддизме много спорят о том, как именно следует представлять безусловное и нирвану. Существует ли некое трансцендентное метафизическое «пространство», куда вы в некотором смысле отправитесь после полного освобождения? Или все куда более обыденно, и речь идет о свободе от неосознанных реакций на различные раздражители и условия, контролирующие вас? Люди, придерживающиеся натуралистических взглядов на буддизм и не верящие в перерождение, обычно склоняются к менее мистической интерпретации. Конечно, многие из них в принципе не очень любят термин «безусловное» из-за его загадочности. Стивен Бэчелор, давний сторонник «светского» буддизма и автор книги «Что такое буддизм? Как жить по принципам Будды», написал: «Так называемого безусловного не существует, есть лишь возможность не быть обусловленным»[101].
Лично я не стал бы отговаривать даже «светских» буддистов использовать термин «безусловное». Есть некоторая польза в том, чтобы думать о полном освобождении здесь и сейчас как о некой территории – в метафорическом и даже метафизическом смысле. Причем независимо от того, считаете ли вы, что этой территории можно достигнуть в реальности, или используете ее как некий идеал, к которому следует идти всю жизнь.
По моему опыту, можно достигнуть состояния, когда вы будто бы оказываетесь в особой зоне, в ином пространстве. Когда я позвонил жене после первого медитационного ретрита, она сказала, что я говорю словно совершенно другой человек – еще до того, как я сказал хоть что-нибудь о ретрите, да вообще хоть что-то сколько-нибудь значимое. Сам тон моего голоса звучал иначе, сказала она. И он ей очень понравился, этот новый тон.
Я допускаю, что ее слова скорее касались моего прежнего тона, нежели нового. Несколькими годами ранее, пытаясь объяснить, что ей нравится в моем брате, жена посмотрела на меня и сказала: «Он совсем как ты, только добрый». (Сказав это, она засмеялась, и я счел это хорошим знаком.) Так или иначе, тон моего голоса по-настоящему изменился.
Тон сменился и у мира вокруг меня. Я до такой степени поборол свою зацикленность на себе, что научился смотреть на людей и все вокруг с удовольствием – а ведь раньше и представить себе такого не мог. Я стал более открытым и внезапно полюбил заводить разговоры с незнакомцами. Мир будто сделался более живым, и мы с ним теперь на одной волне.
В территории, где я оказался, было кое-что занятное. Про науку иногда говорят, что она «разочаровывает» в мире, забирает из него магию, разрушая традиционное религиозное видение мира. Логично предположить, что медитативная дисциплина, в определенном смысле призванная подавить влияние чувств на восприятие и воспитать в себе способность объективно смотреть на мир, будет этой тенденции только способствовать. Но Бэчелор отмечает, что практика медитации может, наоборот, заставить вас ощутить очарование мира[102], и я знаю, о чем он говорит. После первого ретрита у меня было ощущение, что я попал в очарованный мир, в место, полное чудес и естественной красоты.
Нет, причинно-следственные связи на этой территории действовали так же, как и везде. Я по-прежнему рефлекторно реагировал на раздражители. Однако прелесть моего нового состояния была еще и в том, что я стал тратить гораздо меньше времени на непосредственные реакции, на то, чтобы откликаться на нажатие моих «кнопок». Зато я стал больше наблюдать и отзываться на окружающий мир более вдумчиво. Наверное, жить в безусловном было бы супер, но и жить просто в менее обусловленном оказалось тоже очень даже здорово.
Теперь вспомните буддистские идеи, о которых мы говорили в этой книге, и попробуйте рассмотреть их с точки зрения обусловленности и причинно-следственных связей. Вы быстро поймете, что в основе всех концепций буддизма лежит очень серьезное отношение к идее обусловленности.
Возьмем хотя бы идею бессамости: то, что мы называем своим «я», находится в постоянном причинно-следственном взаимодействии со всем вокруг. Внешний мир так сильно влияет на внутренний, что впору усомниться, где проходят границы между тем и другим, да и есть ли вообще какое-то «я». Помните, как в той самой сутре о бессамости Будда говорил, что все, что мы считаем частью себя, на самом деле нам неподвластно? Причина, по которой мы не можем управлять собой, по крайней мере пока не освободимся, заключается в том, что все составляющие нашего «я» находятся под контролем внешних сил: они обусловлены.
И помните, как Будда сделал акцент на непостоянстве всего, из чего якобы состоит наша самость? Мысли, эмоции, отношения постоянно возникают и угасают в нас, и это – следствие вечной перемены сил, которые действуют на нас и запускают внутри нас цепные реакции. То, что находится внутри нас, подвержено влиянию внешних причин и условий – когда меняются условия, меняется и судьба всех обусловленных ими вещей. А условия меняются практически все время.
Можно сказать, что успехи в медитации измеряются тем, насколько хорошо вы научились осознавать причины своих мыслей и чувств, то, как управляют вами внешние силы, и насколько вы отдаете себе отчет, что ключевое звено этой манипуляции располагается там, где чувства ведут к танхе, к желанию получить приятное и избежать неприятного. Именно здесь осознанность позволяет вмешаться в этот процесс.
Может быть, мне следовало сделать сноску после слова «осознанность». Речь не об абстрактном, теоретическом понимании причинно-следственных связей – речь об эмпирическом понимании, которое нужно тщательно взращивать в себе, о глубоком осознании, способном избавить вас от власти этих связей.
Тем не менее это эмпирическое понимание идет рука об руку с теоретическим осмыслением в рамках буддистской философии. Невозможно достичь успехов в медитации без глубокого понимания того, как ваши чувства, если их не контролировать, формируют ваше восприятие, мысли и поведение. И без осознания того, что именно в вашей жизни запускает те или иные процессы, активируя определенные чувства. Буддистское просветление имеет нечто общее с западным просвещением – и то и другое помогает разобраться в причинах происходящего.
Всему этому противостоит расхожий стереотип о медитации осознанности. Многие люди думают, что это мутное мистическое занятие, вредное для рационального восприятия мира. Якобы смысл медитации в том, чтобы «войти в контакт со своими чувствами» и «отказаться от суждений». Да, в медитации осознанности есть и это. Она может позволить вам испытывать ваши чувства, будь то гнев, любовь, печаль, радость, на другом уровне, с ясным видением их текстуры, даже скорее с ощущением их текстуры, которого не было у вас прежде. И да, это становится возможным потом у, что вы в определенном смысле отказываетесь от суждений: не лепите бездумно на свои чувства ярлыки «плохое» и «хорошее», не пытаетесь избежать их, но и