– Что, прям здесь, в коридоре, что ли? – зашептала Женя смятенно. – Давай… поедим чего-нибудь.
– Давай. – Саша нехотя оторвался от нее и, взяв за руку, повел на кухню. Гремел холодильником, доставал еду.
– Ой, – сказала она, – а я не хочу есть. Может, чаю?
– Давай, – согласился он. – А может, вина? Есть красное, белое. Шампанское. Ну и крепкие… разные…
– Крепкие не надо. И шампанское не в тему. Давай белого.
Он разлил, нарезал сыру, все ловко, быстро, при этом часто посматривая на нее и улыбаясь. Она сидела на диванчике, безвольно бросив руки на коленки ладошками вверх и глядя в одну точку перед собой.
– Жень, Женька! – позвал Саша. – Не спи. Давай за нас!
Она машинально чокнулась и махом выпила вино из бокала. И сразу испугалась – «что я делаю!». Но тут же успокоилась и, взглянув на Сашу прояснившимся взглядом, сама потянулась к нему.
Все изнурительные, ходящие по кругу мысли, выматывающая рефлексия последних дней наконец-то покинули Женю. Закрыв глаза, она нырнула в свою безрассудную любовь, ни о чем уже не думая. Некоторое время они взахлеб целовались на кухне, потом Саша подхватил ее на руки, понес в спальню, обрушился с ней вместе поперек едва прикрытой постели, попытался расстегнуть пуговицы на платье, но те оказались пришитыми к декоративной планке и, покрутив их так и эдак, он ни к чему не приблизился. Это немножко сбило Сашу с толку, он на мгновение отвлекся, попытался всмотреться в то, что было у него под руками, улыбаясь и растерянно бормоча: «Что это? Как это открыть…»
Женя, засмеявшись, села, закинула руки себе за спину, начала расстегивать молнию, и он бросился ей помогать, еще энергичнее накатывая с поцелуями. Наконец платье было снято, Саша лихорадочно раздевался сам, Женя ему не помогала. Скинул рубашку и снова заключил ее в тиски объятий, нашарил застежку бюстгальтера. Она не открывала глаз и словно плыла по течению, переживая восторг оттого, что с ней происходит что-то долгожданное и необыкновенное. Ощущала его дрожащие руки, чувствовала сумасшедшее Сашино желание и отвечала таким же возбуждением, волнами проходившим по телу. «Вот это жизнь! – проносилось в голове. – Наконец-то…»
Саша сдернул плед, до того прикрывавший разобранную постель, они освободились от остатков одежды и удобнее устроились на широкой кровати. Все возможности любви развернулись перед ними и казались уже неотвратимыми. Бормоча признания и зацеловывая Женю куда попало, Саша вел свою партию крещендо прямо к желанной кульминации…
И тут раздался звонок в дверь. Женя замерла, словно дело происходило не в его, а в ее собственной квартире и она могла быть застигнута кем-то из близких в самый разгар любовного свидания. Настойчивый звук не прекращался, уверенно разрушая для Жени магию бездумной вовлеченности в любовный поток. Она напряглась и застыла, прислушиваясь. Саша реагировал на перемены в ней новым шквалом поцелуев, а звонков как будто и не слышал. Но Женю было уже не завести. «Что я делаю…» – билось в ее голове.
– Кто это? – прошептала она хрипло.
– Не знаю… – не сразу ответил он. – Какая разница… Женя… Женечка моя… – шелестел, еще не поняв своего поражения.
Она вывернулась из его объятий и села на постели, виновато улыбаясь.
– Что случилось? – испугался Саша.
– Звонили в дверь. Ты разве не слышал? Несколько раз.
– Слышал, конечно, ну и что? – не понял он.
– А вдруг это к тебе?
– Я никого не жду. – И снова обнял ее. – Мне никто, кроме тебя, не нужен. Чего ты испугалась?
– А вдруг у них ключ есть…
– Ну что ты говоришь, глупыш мой маленький… – Он улыбнулся, пытаясь ее обнять.
Она замотала головой, натянула на себя одеяло.
– Я не знаю, – сказала. – Просто страшно. Слушай, я не могу. Я лучше пойду.
– Куда! Что случилось?! Женя, подожди, что произошло?
Но она уже тянулась к своей одежде, отворачивалась.
– Женя! – воскликнул Саша, жестко хватая ее за плечи и встряхивая. – Что случилось?!
Она опустила голову и молчала, кусая губы.
– Что я сделал не так? – расстроенно спросил Саша, отпуская ее. Он не глядя взял сигареты со столика и привычно закурил прямо в постели.
«Все не так», – подумала Женя подавленно.
– Все так, – сказал она. – Просто я какая-то ненормальная.
– Ну какая ненормальная, Женечка, – потянулся к ней опять Саша, немножко обнадеженный, как ему показалось, обыкновенной женской неуверенностью в себе, – ты самая лучшая!
– Я не лучшая и не худшая, – поморщилась Женя. – Просто не могу, не умею… Никогда не изменяла мужу, и не получается у меня.
Ей хотелось одного: поскорее одеться и уйти. «Господи, ведь это всего лишь маленькое испытание – кто-то из соседей или Сашиных родственников мог застать нас здесь – только и всего! И мне уже так жутко. А что же будет дальше!»
Почему-то раздеваться было легко, а одеваться ужасно неловко. Женя путано объяснила растерянному, поверженному ее поступком Саше, что дело не в нем и просто она не создана для адюльтера – а в голове крутилось, что все это, все неизбежные страхи двойной жизни, можно терпеть, видимо, только при большой-большой любви. А ее нет! Теперь она это ясно почувствовала.
На работу не поехала, бежала домой, собираясь объяснить домашним, что немножко приболела и отпустили пораньше. Да она и чувствовала себя приболевшей. Кружилась голова, и тело было как ватное, хотелось лечь в кровать, напиться чаю, уснуть. «Ой, что могло быть! Что могло бы…» – твердила она себе, испытывая чувство избавления от едва не стрясшейся беды. Теперь ей казалось удивительным, как она могла решиться оказаться в постели чужого человека – она, семейная женщина, счастливая мать и жена, любящая мужа. А ведь ей действительно есть чем дорожить, Юлька права… Женя мысленно обозревала свои богатства – чудесные детки-погодки, неразлучные, как близнецы, такой золотой ее Славик, бабушки с дедушками с обеих сторон, всегда готовые посидеть с внуками… Дружная большая семья.
«Рассказать или не рассказывать… – мучилась она. – Если не говорить ничего Славе – значит, я продолжаю его обманывать. И так будет вечно…» Женя споткнулась на бегу и чуть не упала. В животе неприятно екнуло, она пошла тише, выравнивая дыхание и старательно глядя себе под ноги. «Сказать… Но зачем?.. Станет легче, – решила она, чуть подумав, и опять припустилась, очень уж хотелось как можно скорее оказаться дома, юркнуть в теплую норку. – Поговорю со Славиком, повинюсь, – на бегу настраивалась Женя. – Почувствую себя опять честным человеком, порядочной женщиной. Вот так».
Она наконец вбежала в свой подъезд с уже почти твердым намерением сегодня же повиниться перед мужем во всех заблуждениях. «Зато ничего у нас толком и не было», – вздохнула, мельком и болезненно припомнив себя саму голой, распростершейся под ласками Саши – «чужого мужчины», как она теперь называла недавнего возлюбленного. «И что – вот про это тоже рассказывать? – подумала сжавшись. – Ну нет… А тогда о чем можно, о чем нельзя?» – размышляла озадаченно, уже поднимаясь в лифте.
Ключ никак не хотел слушаться дрожащих пальцев и не попадал в замок. Женя нервничала. «Ничего не скажу, – вспыхнуло в ней вместе с поворотом наконец подчинившегося ключа. – Очистить свою совесть за счет его душевного покоя? Да кому она нужна, эта правда? И зачем еще удлинять ошибку…» Входя в квартиру, Женя уже понимала, что не станет облегчать себе чувство вины, загружая Славу собственными грехами.
Весь вечер она смотрела на мужа и детей словно обновленным взглядом, будто вновь узнавая. «Как я могла? Как могла?» – крутилось в голове. Но не столько с раскаянием, сколько с изумлением. Вспомнилось, что тогда, после поступления в институт, она действительно спокойно уехала с родителями в Италию. Еще думала, как приятно будет встретиться с Сашей после разлуки, как она успеет соскучиться… Черта с два! Вот когда познакомилась со Славкой и ее курс отправляли на практику, тогда действительно соскучилась. И перед поездкой белугой ревела, потому что даже день без него казался ей бессмысленно прожитым, да просто выброшенным из жизни! А тут… Так что же там было-то, в юности с Сашкой, кроме детского любопытства и элементарной симпатии?
И на другой день ее все не отпускала эйфория: господи, у меня же семья, и какая семья! Она даже начала считать, что вся эта история с ее неразроманившимся до конца романом со школьным другом была нужна как раз для того, чтобы снова остро ощутить и по-настоящему оценить то, что у нее есть. Даже взяла неделю отпуска на работе – так вдруг захотелось побыть дома и больше внимания уделить родным… Она много спала, но все время не высыпалась. «Эк меня! – думала, усмехаясь. – Все силы отдала этой дури дурацкой».
К концу отпускной недели радость от обнаружения вдруг у себя прекрасной семьи пошла на убыль. Женя приуныла. Все-таки с той памятной встречи с одноклассниками в душе, где-то в ее углу, поселилась неприятная пустота. «Ну чего мне надо? – мучилась она. – Все вроде есть… Только однообразно как-то. А у людей вон сплошной праздник, каждая новая встреча – восторг… Хотя какой праздник? Что Юлька-то понарассказывала! – тут же лечила себя Женя. – Мое счастье надежно, а там… Но там зато оно идет волной, а мне приходится собирать по крохам, складывать, копить. Муравьиная работа.
«Самолечение» помогало мало. Она опять позвонила Юльке.
– Понятно, что муравьиная, – согласилась подруга. – А то, что вроде бы лавиной прет, лавиной и уходит.
– Ну неужели всегда-всегда уходит? – не поверила Женя.
– Не знаю. Но лично я устойчивого счастья от адюльтера не наблюдала.
Женя вздыхала, соглашаясь и сомневаясь.
– Я, Юльк, сама для себя уже все решила. Не нужен мне Сашка! Только… Понимаешь, с той самой встречи одноклассников – вот словно отравили меня – так и крутится в голове вопрос: неужели больше ничего не будет? И как-то жутко мне делается.
– Жень, по-моему, это просто кризис, возрастной кризис, больше ничего. А между прочим, отними у тебя все это, что ты сейчас имеешь и что тебе таким маленьким вдруг показалось, – вот что ты тогда скажешь? Представь только, что твой Славик, допустим, влюбился, да так, что уходит из семьи… А? Вот что тебе тогда мелким покажется?