Юрий Андреевич Жданов (1919–2006) — химик, специалист по философии науки, педагог; кандидат философских (1948) и химических (1957) наук, доктор химических наук (1960), профессор (1961); член-корреспондент АН СССР по Отделению общей и технической химии (1970); лауреат Государственной премии СССР в области науки (1983). Окончил химический факультет МГУ (1941). С 1947 г. сотрудник, заведующий Отделом (Сектором) науки Управления (Отдела) пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), с 1950 г. заведующий Отделом науки и высших учебных заведений ЦК ВКП(б), с 1952 по 25 марта 1953 г. заведующий Отделом естественных и технических наук и высших учебных заведений ЦК КПСС. Член ЦК КПСС (1952–1956). Зять И. В. Сталина.
29 ноября 1951 г.
Глубокоуважаемый Юрий Андреевич!
Я очень прошу, чтобы специальная комиссия расследовала все обстоятельства той беспринципной травли меня и члена-корресп[ондента] АН СССР Варвары Павловны Адриановой-Перетц, которой подвергает нас преподаватель Ленинградского университета Лапицкий И. П.[790]
В 1950 г. В. П. Адрианова-Перетц отказалась поместить в Трудах Отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР без редакторской переработки статью Лапицкого (постороннего для Института человека), в основной части уже опубликованную перед тем в Ученых записках Ленинградского университета[791]. Лапицкий завел по этому поводу сутяжническое дело с Адриановой-Перетц (в канцелярии нашего Ин[ститу]та это дело разрослось до обширной папки) и одновременно начал травлю ее, а затем и меня.
Он выдвигает против нас серьезнейшие полит[ические] обвинения, не доказывая их. Наприм[ер], на заседании Учен[ого] совета Ин[ститу]та (при беспартийных) Лапицкий бросил полит[ическое] обвинение Адр[иановой]-Перетц и сказал, что доказательства он может привести «только при закрытых дверях». Этих доказательств у него не оказалось. Он «дружески предупреждает» тех, кто имеет с нами деловые и научные связи, что на Адр[ианову]-Перетц и на меня он «поднимает крупное полит[ическое] дело» и советует быть от нас подальше (проф[ессору] Беркову, кандид[ату] наук Робинсону, которого он впервые видел, и мн[огим] др[угим]). Он распускает сплетни (про Адр[ианову]-Перетц), которые мне омерзительно передавать. Он всячески стремится нас шантажировать и запугать. Недавно он приходил, напр[имер], в Институт и требовал личные дела сотрудников Сектора древнерусской литературы (т. е. Адриановой-Перетц и мое). Когда ему, как частному лицу, отказали, он привел сотрудника «Ленингр[адской] правды» и заявил, что нашими личными делами интересуется «Лен[инградская] правда». Ему отказали снова. Тогда он заявил, что он член какой-то комиссии. Ему доказали, что комиссия работает в И[нститу]те по другим вопросам. Весной прошлого года, когда в дело вмешалась парторганизация нашего Ин[ститу]та, он пришел на следующий день и заявил, что ему поручено обследовать работу парторганизации «Лен[инградской] правдой». Документов у него не оказалось, и выяснилось, что «Лен[инградская] правда» ему ничего не поручала. Своими домогательствами Лапицкий довел зам[естителя] директора нашего Ин[ститута] и декана филолог[ического] факультета Лен[инградского] университета чл[ена]-корр[еспондента] АН М. П. Алексеева до того, что тот отказывался говорить с Лапицким без представителей парторганизации. Лапицкий открыто ссылается на какие-то свои связи с Горкомом и Райкомом ВКП(б). Всех фактов травли очень много. Я не могу пересказать все.
Поняв невыгоду травить Адрианову-Перетц и меня по личным мотивам, Лапицкий с осени этого года делает вид, что он наш противник по научным вопросам. Он приходит на мои доклады, мешает мне их читать (перебивает), а после доклада берет слово первым, бросает бездоказательно полит[ические] обвинения (обвиняя меня иногда в прямо противоположном тому, что я говорил) и уходит, не дождавшись моих возражений. При этом Лапицкий сообщает «в частном порядке», что его выступления якобы санкционированы Горкомом и Райкомом (и называет фамилии), что его задача «разоблачить гнездо» в Секторе древнерусской литературы, и т. п. На собрании в Ленингр[адском] Доме писателей, посвященном обсуждению указаний нашей партийной печати о необходимости бороться с рецидивами космополитизма, 27 ноября при сотнях слушателей Лапицкий с трибуны «громил» Адрианову-Перетц, заявив, что ее работы настолько ужасны, что они находятся «по ту сторону добра и зла» (его буквальные слова), что в «порочной» серии «Литературные памятники» он отказывается видеть что-либо хотя бы отчасти полезное. Он неск[олько] раз называл меня «буржуазным либералом» (которым я не могу быть хотя бы уж по возрасту), что в своей статье «Грозный — писатель» (в книге «Послания Ивана Грозного», изд[ательство] АН СССР, 1951 г.) я «добро и зло перемешиваю равнодушно», что издатели «Посланий Грозного» допускают «уравнение патриотов и изменников Родины», что я отрицаю классовую борьбу (замалчивая при этом, что у меня только что вышла работа о классовой борьбе в древнерусской литературе: Известия Отд[еления] литер[атуры] и языка, 1951, № 5[792]). Он утверждал, что я «открыто признаю себя последователем кадета Шахматова[793]» и т. д. (обвинений буквально десятки, вплоть до обвинений меня в антипатриотизме). Он тогда же обвинял Адр[ианову]-Перетц в «открытой веселовщине», в пользовании «методом своего покойного супруга» (т. е. акад[емика] В. Перетца) и т. д. Выступавшие после Лапицкого (В. Н. Орлов, А. Л. Дымшиц и еще неск[олько] человек) все отмечали «заушательский» и бездоказательный характер обвинений Лапицкого. Не согласился с оценкой выступавших только представитель Горкома т. Иванов. Заключавший заседание т. Бурсов, однако, не согласился с т. Ивановым и отметил выступление Лапицкого как «заушательское».
Я решительно заявляю, что я не боюсь критики и не избегаю ее. Однако нападки Лапицкого — это не принципиальная критика. Это поток самых разнообразных полит[ических] обвинений, шантажа, имеющих нескрываемую личную подкладку. Это попытка объявить нас «врагами народа» за то, что мы не напечатали его статью.
Одно из выступлений Лапицкого (не самое «яркое»; оно было на совещании по переводам «Слова о полку Иг[ореве]»[794]) хорошо помнят, возможно и москвичи (А. М. Еголин[795], проф[ессор] Гудзий, чл[ен]-корр[еспондент] АН М. Н. Тихомиров, проф[ессор] Ржига и мн[огие] др[угие]). О травле знают и в Отделении литературы и языка АН СССР (акад[емик] В. В. Виноградов, И. В. Сергиевский[796] и др.).
Однако мне кажется, что Лапицкому, благодаря своей маниакальной настойчивости, удалось в какой-то мере дезориентировать отдельных товарищей в партийных организациях Ленинграда.
Я очень жалею, что В. П. Адрианова-Перетц сама не может написать Вам (она больна, и ей не сообщают о последних выходках по ее адресу Лапицкого), но ее труды хорошо известны. Она очень много печатается и издает. Руководимый ею в Институте русской литературы АН Сектор ежегодно перевыполняет план и является наиболее продуктивным Сектором Института. Отзывы в печати (в «Вопросах истории», в «Советской книге», «Известиях Отделения литер[атуры] и языка АН СССР» и др.) — в основном положительные, при отдельных замечаниях. Травля этого советского крупного ученого, к тому же больного и немолодого, наносит ущерб советской науке. На мой взгляд, это дело антипатриотическое.
Что же касается меня, то я в науке человек молодой. Список своих основных работ я прилагаю. Прилагаю и список всех рецензий на мои работы (их появилось в печати за последние шесть лет — 33).
Я также хочу обратить Ваше внимание на то, что особая «активность» Лапицкого за последний период (октябрь и ноябрь), возможно, объясняется и тем, что некоторые мои работы выдвинуты на Сталинскую премию. Ему важно хотя бы на время набросить тень на мои работы.
Я вынужден Вас беспокоить, так как обращался в Ленинградскую партийную организацию с письмом от 4 ноября, но даже не получил извещения о его получении.
Простите, что отнимаю у Вас время. С уважением,
29 ноября 51 г. Д. Лихачев
Лихачев Дмитрий Сергеевич,
доктор филологических наук, профессор
Ленинград, 14, Басков переулок […]
тел. Ж–212–67
Старший научный сотрудник Института русской литературы АН (Ленинград, Тучкова наб., д. 2, тел. А–537–92).
Я бы очень просил кого-нибудь из Ваших сотрудников известить меня о получении этого письма.
К этому письму см. Приложение[797].
ГАВО. Ф. Р-422. Оп. 1. Д. 1205. Л. 2–3. Авторизованная машинопись. Экземпляр письма, сохранившийся в личном фонде Н. Н. Воронина.
Д. С. Лихачев — Н. В. Устюгову
Николай Владимирович Устюгов (1896/1897–1963) — историк, педагог; доктор исторических наук (1956). Учился в Челябинском духовном училище (1907–1912); окончил Оренбургскую духовную семинарию (1918) и факультет общественных наук МГУ (1924). Участник Гражданской и Великой Отечественной войн. Сотрудник Института истории АН СССР (с 1935). Преподаватель МГИАИ (с 1938; с 1959 г. профессор). Автор работ по экономической и социальной истории России XVII в., по вспомогательным историческим дисциплинам; автор и редактор фундаментальных изданий, подготовленных Институтом истории СССР, — «История Москвы», «Очерки истории СССР. Период феодализма» и др.
1. 17 октября 1952 г.
Глубокоуважаемый Николай Владимирович!
Еще в августе я получил предложение от «Вопросов истории» написать рецензию на «Историю Москвы»[798]. Мне хочется написать эту рецензию поскорей. Помогите мне, пожалуйста, получить том. Влад[имир] Ив[анович] Малышев тоже хочет очень его иметь. Как нам быть? Не мог ли бы я выслать Вам деньги на его покупку? Достать «Историю Москвы» в Л[енингра]де совершенно невозможно, — поэтому-то я и набрался смелости беспокоить Вас по такому хлопотливому вопросу. Простите, пожалуйста, за мою назойливость.
Искренне Вас уважающий
Д. Лихачев 17.X.52
Архив РАН. Ф. 1535. Оп. 4. Ед. хр. 129. Л. 1. Автограф.
2. 9 февраля 1953 г.
Глубокоуважаемый Николай Владимирович!
Рецензию на «Историю Москвы» заканчиваю. Оценка, конечно, у меня самая положительная, но есть и замечания. Главное замечание следующее: между вятическими курганами и Москвой надо было поставить Владимиро-Суздальскую Русь, традиции которой и были подхвачены Москвой в XIII–XV вв. Владимиро-Сузд[альской] Руси нет, нет и Юрия Долгорукова. Кроме того, нет в томе московского зодчества XIII–XV вв. Зодчество, как искусство (а не как строительство), начинает рассматриваться только с к[онца] XV в. Поэтому многие выдающиеся памятники Москвы XIV–XV вв. в томе просто отсутствуют. Очень бледны разделы, посвященные литературе. Бледноваты разделы искусствоведческие, но о них я не пишу. Хороши (и даже очень) главы, посвященные хозяйству (ремеслу, торговле, мануфактуре и пр.) и «Смуте».
Том сделан с большой любовью, заботой, вниманием, и читатель встречен с московским хлебосольством и радушием (указатели, карты, множество иллюстраций и пр.).
Сердечный привет! Д. Лихачев 9.II.53
Архив РАН. Ф. 1535. Оп. 4. Ед. хр. 129. Л. 2 и об. Автограф.
3. 26 октября 1954 г.
Глубокоуважаемый Николай Владимирович!
Громадное Вам спасибо за третий том «Истории Москвы»[799]. Я очень и очень тронут Вашей внимательностью.
Чтобы Вам не затрудняться в дальнейшем (с посылками, я знаю, очень много возни), вышлите мне, пожалуйста, квитанцию, и я переведу подписку здесь в Ленинград на себя.
Сегодня же перевожу Вам стоимость третьего тома с доставкой.
Еще раз самое Вам сердечное спасибо.
С искренним уважением Д. Лихачев 26.X.54
Архив РАН. Ф. 1535. Оп. 4. Ед. хр. 129. Л. 3. Автограф.
4. 10 января 1956 г.
Глубокоуважаемый Николай Владимирович!
Одновременно с этим письмом посылаю Вам перевод с доставкой на дом 100 рублей.
Большое спасибо Вам за V том[800]. Мне очень стыдно и неловко, что я доставляю Вам столько хлопот.
Послал в «Историч[еский] архив» ответ на статью Черныха[801]. Статья Черныха безобразна и может за границей быть расценена как призыв к отказу от дипломатических изданий и пропаганде фальсификации источников. Примитивна, наивна и нахальна она страшно. Посылаю Вам копию моего ответа для сведения. Покажите при случае интересующимся (В. И. Шункову и А. А. Новосельскому[802] я уже послал).
С 14 по 7 февраля мы будем жить в Поречье под Москвой.
С искренним приветом Ваш Д. Лихачев 10.I.56
Архив РАН. Ф. 1535. Оп. 4. Ед. хр. 129. Л. 4 и об. Автограф.
5. 28 апреля 1958 г.
Глубокоуважаемый Николай Васильевич[803]!
Большое спасибо Вам за «Историю Москвы». Очень Вам обязан за Ваши непременные заботы. Не остался ли я Вам все-таки должен? У меня какое-то неясное чувство долга. Вы не помните?
Мы с Зинаидой Александровной только что вернулись из Ялты, где провели месяц.
Поздравляю Вас с 1-м мая.
Ваш Д. Лихачев 28.IV.58
Архив РАН. Ф. 1535. Оп. 4. Ед. хр. 129. Л. 5. Автограф. На открытке.