Редакция краткого биографического словаря «Выдающиеся деятели нашей Родины» была создана в 1946 г. по инициативе академика С. И. Вавилова при Президиуме АН СССР. Редакция работала до 1952 г. Издание осуществлено не было, поскольку его признали дублирующим сведения других энциклопедий[419].
Лихачев написал для словаря статьи об Александре Невском (одобренную редакцией словаря и включенную в его макет), Аввакуме, Несторе Летописце и А. А. Шахматове (отклоненные редакцией). Впервые статьи были опубликованы в «Археографическом ежегоднике» к 100-летию со дня рождения Лихачева[420].
1. Ф. Н. Петров — Д. С. Лихачеву 13 сентября 1946 г.
Глубокоуважаемый Дмитрий Сергеевич!
На основании решения Президиума Академии Наук создается краткий биографический словарь «Выдающиеся деятели нашей Родины», который предположено выпустить в 1947 г.
Редакция словаря обращается к Вам с просьбой принять участие в ее работе и написать биографии крупнейших исторических личностей. Особенно желательно было бы получить от Вас биографию Александра Невского.
Редакция стремится привлечь в качестве авторов видных ученых и специалистов, работы которых будут служить образцами в дальнейшем.
Размер биографии — 2–3 страницы на пишущей машинке.
Мы надеемся на Ваше согласие.
Приложение: Персоналии по отделу Истории СССР.
С приветом
главный редактор
словаря, профессор (Ф. Н. Петров)
Адрес: Волхонка, 14,
Издательство АН, комн. 117
тел. К–5–93–75
Архив РАН. Ф. 609. Оп. 1. Ед. хр. 559. Л. 50. Машинописная копия.
Петров Федор Николаевич (1876–1973) — политический и государственный деятель, врач по образованию. Заместитель главного редактора (1927–1939), директор (1939–1949), член Научно-редакционного совета (1959–1973) издательства «Советская энциклопедия».
2. Д. С. Лихачев — Ф. Н. Петрову 24 сентября 1946 г.
Глубокоуважаемый Федор Николаевич!
Благодарю Вас за приглашение участвовать в словаре «Выдающиеся деятели нашей Родины». Биографию Александра Невского охотно напишу. Сообщите, пожалуйста, срок представления рукописи. Существуют ли общие правила составления таких биографий (следует ли, например, давать в конце библиографию?)?
Из других тем по присланному Вами списку меня особенно интересуют — ак[адемик] А. А. Шахматов, Нестор Летописец[421] и Аввакум, а также Ярослав Мудрый[422] и Дм[итрий] Донской.
Уважающий Вас Д. Лихачев 24.IX.46
Кстати, не по недоразумению ли попали в присланный мне список выдающихся деятелей нашей Родины Лжедмитрий и Марфа-Посадница[423]?
Мой адрес: Ленинград, 136,
Лахтинская […];
дом. тел.: в (Петрогр[адской] АТС) 250–66.
Архив РАН. Ф. 609. Оп. 1. Ед. хр. 559. Л. 51. Авторизованная машинопись. В левом нижнем углу помета фиолетовыми чернилами неустановленного лица: «Ответ 23/X–46 г.».
3. Д. С. Лихачев — Ф. Н. Петрову 5 ноября 1946 г.
Глубокоуважаемый Федор Николаевич!
Посылаю Вам «Александра Невского»[424]. К сожалению, я получил Ваше письмо от 23 октября только 2 ноября и поэтому не мог выслать Вам раньше. Остальное вышлю к указанному Вами сроку, но мне хотелось бы, чтобы Вы до написания остальных статей телеграфировали мне, подходит ли тот тип изложения, который я принял для «Александра Невского».
Привет!
Ваш Д. Лихачев 5.XI.46
Архив РАН. Ф. 609. Оп. 1. Ед. хр. 559. Л. 52. Авторизованная машинопись. В левом нижнем углу помета карандашом неустановленного лица: «„Ал[ександр] Невский“ вкл[ючен] в макет. Остальные не пойдут».
Опубл.: Археографический ежегодник за 2006 год. С. 432. (Публикация В. Г. Бухерта.)
4. Ф. Н. Петров — Д. С. Лихачеву 13 декабря 1946 г.
Глубокоуважаемый Дмитрий Сергеевич!
Благодарю Вас за статью об Александре Невском. Она вполне подходит для словаря и включена в макет биографий, которые будут служить образцами.
К моему большому огорчению, не могу сказать того же о биографиях Шахматова и Аввакума. Они Вам не удались — не тот стиль. Надо дать в доступном изложении, но более строго научно. В биографии Аввакума самое ценное — его «Житие». Это произведение следовало бы сделать центром биографии, показав его научное, литературное и политическое значение. Статьи возвращаю с моими замечаниями и надеюсь, что Вам удастся их переделать.
С приветом и уважением
главный редактор словаря
профессор (Ф. Н. Петров)
Архив РАН. Ф. 609. Оп. 1. Ед. хр. 559. Л. 53. Машинописная копия.
5. Д. С. Лихачев — Ф. Н. Петрову 21 декабря 1946 г.
Глубокоуважаемый Федор Николаевич!
Статьи о Шахматове и Аввакуме постараюсь переделать, как только вернусь домой из Клиники Института для усоверш[енствования] врачей (у меня был общий сепсис — инфекцию внесли в парикмахерской). Кстати, статьи эти я от Вас не получил. Пожалуйста, дайте распоряжение, чтобы мне их выслали. Из-за болезни не смог вовремя выслать Вам статьи о Дм[итрии] Донском и Несторе Летописце.
Привет! Д. Лихачев 21.XII.46
Архив РАН. Ф. 609. Оп. 1. Ед. хр. 559. Л. 54. Автограф. На почтовой карточке.
Опубл.: Археографический ежегодник за 2006 год. С. 433.
6. Н. А. Озерская — Д. С. Лихачеву. Не ранее 21 декабря 1946 г.
Статьи об Аввакуме, Шахматове высланы семнадцатого заказным, просьба подтвердить получение.
Редактор словаря Озерская
Архив РАН. Ф. 609. Оп. 1. Ед. хр. 559. Л. 56. Телеграмма. Машинописная копия. Датирована по содержанию.
Озерская Н. А. — старший научный редактор Словаря.
7. Д. С. Лихачев — в редакцию краткого биографического словаря «Выдающиеся деятели нашей Родины» 28 декабря 1946 г.
Статьи получил и исправляю. Лихачев
Архив РАН. Ф. 609. Оп. 1. Ед. хр. 559. Л. 55. Телеграмма. Датирована по почтовому штемпелю.
8. Д. С. Лихачев — Ф. Н. Петрову. Январь 1947 г.
Глубокоуважаемый Федор Николаевич!
Посылаю Вам исправленных «Аввакума»[425] и «Шахматова»[426], а кроме того, «Нестора»[427].
Нужен ли еще «Д[митрий] Донской», или я просрочил уже все сроки?
Всего хорошего!
Ваш Д. Лихачев
Когда намечен «Словарь» к сдаче в набор[428]?
Ленинград […] Лихачев, Дм. Серг.
Архив РАН. Ф. 609. Оп. 1. Ед. хр. 560. Л. 39. Автограф. Датировано по содержанию.
Опубл.: Археографический ежегодник за 2006 год. С. 433.
Д. С. Лихачев — М. Н. Тихомирову
Михаил Николаевич Тихомиров (1893–1965) — историк, археограф, палеограф, историограф, организатор науки, педагог; доктор исторических наук (1939), академик АН СССР (1953) и Польской АН (1959). Будущий ученый родился в Москве в многодетной семье московского мещанина, служившего конторщиком Никольской мануфактуры. Родители всем детям смогли дать высшее образование. Первоначально Тихомиров обучался в Петербургском коммерческом училище, которое закончил с золотой медалью (1902–1911). В училище русскую историю преподавал Б. Д. Греков, сумевший приметить в юноше интерес к гуманитарным предметам и давший ему первые представления о рукописных источниках по средневековой истории Руси. В конечном счете это во многом предопределило твердое решение Тихомирова поступить на историческое отделение историко-филологического факультета Московского университета.
В период обучения в университете (1912–1917) особенно памятны остались для Тихомирова лекции по русской истории и практические занятия в просеминарии у М. М. Богословского по источниковедению Псковской Судной грамоты, курс по исторической географии у М. К. Любавского. Определяющим же учителем в науке стал С. В. Бахрушин, под руководством которого Тихомиров подготовил дипломное сочинение о Псковском восстании 1650 г., основанное в том числе и на впервые вводимых в научный оборот архивных источниках, вскоре опубликованное в виде книги благодаря С. В. Бахрушину.
С октября 1917 по 1918 г. Тихомиров работал в городе Дмитрове Московской губернии практикантом по внешкольному образованию при культурно-просветительном отделе Дмитровского Союза кооперативов, затем инструктором по краеведению и заведующим организованного им Дмитровского музея родного края (в 2013 г. на здании музея открыта мемориальная доска Тихомирову). В 1919–1921 гг. работал библиотечным инструктором Самарского уездного отдела народного образования и приложил немало личных усилий для спасения документального наследия Аксаковых, рукописных и книжных собраний старообрядческих Иргизских монастырей. В 1921–1923 гг. преподавал в Самарском государственном университете. Именно в Самаре произошло знакомство Тихомирова с академиком В. Н. Перетцем и его супругой В. П. Адриановой-Перетц, многое определивших в научной судьбе Тихомирова, под их руководством он впервые приступил к преподаванию палеографии и специальных исторических дисциплин в высшей школе.
По возвращении в Москву Тихомиров преподавал физическую и экономическую географию и историю на Едином художественном рабфаке ВХУТЕМАС (1923–1925), в средней московской школе № 48 и в организованном при ней химическом техникуме (1925–1931), в книжном политехникуме (1931–1934), работал в области учебного кино. С конца 1920-х гг., фактически «на общественных началах», Тихомиров сотрудничал с ОР ГИМ, занимаясь описанием книжных и рукописных собраний, исследованием летописных памятников (в 1940 г. возглавил отдел). В сентябре 1930 г. Тихомиров был арестован в связи со следствием по фальсифицированному ОГПУ «академическому делу» и два месяца провел в Бутырской тюрьме. В 1937 г. был арестован и расстрелян младший брат Тихомирова, тоже известный историк Борис Николаевич Тихомиров.
Когда были восстановлены исторические факультеты в университетах, Тихомирова одним из первых привлекли к преподаванию в МГУ. С 1934 г. доцент, а затем профессор исторического факультета университета (в 1946–1948 гг. декан, с 1952 по 1965 г. заведующий им же впервые организованной кафедрой источниковедения истории СССР). Одновременно читал лекции и вел семинары по источниковедению в МИФЛИ (1938–1941) и МГИАИ. Его курс лекций по источниковедению русской истории до XVIII в. включительно впервые в виде учебника был опубликован в 1940 г.
В 1935 г. Тихомиров был утвержден ВАК в ученой степени кандидата исторических наук без защиты диссертации. В 1939 г. в Институте истории АН СССР состоялась защита докторской диссертации на тему «Исследование о „Русской правде“». Работа находилась в тесной связи с начавшейся тогда же подготовкой академического издания этого памятника. В 1940 г. Тихомиров был удостоен звания профессора.
С 1935 г. основная научно-исследовательская и организационная деятельность Тихомирова сосредоточилась в АН СССР. С 1935 по 1957 г. он работал в Институте истории, с 1957 по 1965 г. — в Институте славяноведения АН СССР в должности старшего научного сотрудника. 4 декабря 1946 г. Тихомиров был избран членом-корреспондентом по Отделению истории и философии, а 23 октября 1953 г. — академиком по Отделению исторических наук АН СССР. В 1953–1957 гг. он являлся академиком-секретарем, а с 1957 г. — членом Бюро Отделения исторических наук АН СССР; с 1956 по 1965 г. — бессменным председателем вновь воссозданной им Археографической комиссии АН СССР.
Тихомиров входил в состав редакционных коллегий журналов «Вопросы истории» (1945–1949, 1953–1957), многотомных «Очерков истории СССР» (1956–1960), «Всемирной истории» (с 1953 г.), «Очерков истории исторической науки в СССР», серии «Памятники средневековой истории народов Центральной и Восточной Европы» (1957–1965), был главным редактором «Археографического ежегодника» (1956–1965), членом Национального комитета историков Советского Союза (1953–1965), читал лекции в Сорбонне (1957), участвовал в Международном конгрессе исторических наук в Стокгольме (1960).
Автор фундаментальных исследований по истории древней и средневековой Руси, истории славянских стран и Византии, источниковедению, исторической географии, историографии, палеографии, археографии, архивоведению, краеведению, музейному делу, истории культуры. Внес значительный вклад в изучение социально-экономической, политической и бытовой истории древнерусского города (в особенности — Москвы), народных движений в России XI–XVII вв., истории государственных учреждений и приказного делопроизводства XVI–XVII вв.
С Лихачевым Тихомирова сближали обоюдный интерес к истории, сохранению культурной традиции в самом широком ее понимании и, в особенности, к проблемам сохранения, описания и публикации рукописного наследия славянских народов, организация публикаций фундаментальных источников по отечественной истории, в особенности возобновление ПСРЛ, выпуск «Археографического ежегодника», проведение совещаний по проблемам археографии, организация полевых археографических экспедиций, начало работ по созданию сводного каталога уникальных рукописей, хранящихся в СССР. Когда Тихомиров возглавил Археографическую комиссию, к ее работе он призвал многих выдающихся археографов, историков и филологов, и одним из первых, к кому он обратился, был Лихачев.
Отношения Тихомирова и Лихачева не всегда были ровными и определялись не только личным темпераментом, но зачастую и внешними обстоятельствами, в которых приходилось работать советским историкам и филологам. Но взаимоуважение и ответственность перед будущим отечественной науки и культуры присущи были им обоим в полной мере. Бесценный дар Тихомирова — его уникальное собрание рукописей и памятников искусства, переданное согласно завещанию в Новосибирск, во многом определил пути развития сибирской археографии и послужил, по словам Лихачева, твердым фундаментом будущему «археографическому открытию» Сибири.
Публикуемые письма Лихачева Тихомирову ранее уже отчасти были предметом исследования в работах Е. В. Чистяковой и в особенности С. О. Шмидта, посвященных Тихомирову, Лихачеву и истории отечественной археографии.
1. 15 сентября 1946 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Рукописное отделение Публичной библиотеки отправило Вам просьбу о высылке для меня в Ленинград трех сборников XVII века. Сборники эти нужны мне на короткий срок (не более 2-х недель). Выехать в Москву для работы в Историческом Музее мне было бы трудно (в Москве мне не у кого остановиться).
В Ленинграде на Шахматовской сессии[429] Вы обещали мне, что разрешите высылку в Ленинград этих рукописей[430]. Сейчас, когда Публичная библиотека направила Вам соответствующее ходатайство, — решаюсь напомнить Вам о нашем разговоре и возобновить свою просьбу.
Жду появления в печати Вашего доклада о Шахматове — он меня очень интересует.
Уважающий Вас Д. Лихачев 15.IX.46
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 1. Автограф.
2. Не ранее 12 апреля 1947 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Одновременно с этим письмом посылаю Вам свои «Русские летописи»[431]. Пожалуйста, сообщите — получили ли Вы их, т. к. бывает, что бандероли пропадают.
Ваше мнение будет для меня очень ценным. К сожалению, книгу мне пришлось сильно сократить (убраны, напр[имер], целиком 2 главы)[432]. В полном виде она занимает 46 п[ечатных] л[истов][433].
С искренним уважением Д. Лихачев
Бандероль выслана на адрес Истор[ического] Музея.
_______________________________________
Ленинград 136, Лахтинская […]
Лихачев Дм. Серг.
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 2. Автограф. Датировано по сохранившемуся инскрипту Лихачева Тихомирову на упомянутой в письме книге.
3. 3 ноября 1948 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич! Был очень рад получить от Вас открытку. Пожалел, что не удалось Вам написать критические замечания по поводу моего курса лекций по истории летописания[434]. Они мне были бы очень полезны. М[ожет] б[ыть], Вы мне напишете их, хотя бы в самой общей форме — в 2–3 словах?
Очень Вам благодарен за предложение прислать мне одну из Ваших книг. Я был бы Вам очень обязан, если бы Вы прислали мне Вашу «Москву»[435]. «Города»[436] у меня есть, а «Москву» мне не удалось достать (в Л[енингра]де она не продавалась). Между тем в ней есть ряд глав, к которым мне необходимо постоянно обращаться.
Сейчас хвораю. Недавно вернулся домой из больницы (было язвенное кровотечение). Перед войной в течение лет 10 был лишен трудоспособности % на 50 из-за своей язвы 12-типерстной кишки. Сейчас она что-то вновь начинает энергично действовать.
С искренним уважением Д. Лихачев
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 3. Автограф. На почтовой карточке.
4. 6 февраля 1949 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Очень Вам благодарен за присылку мне Вашей книги[437]. Я не мог Вам ответить сразу, так как только недавно вернулся домой. Я хвораю с октября и три раза лежал в клиниках. Сейчас я чувствую себя значительно лучше. Сегодня весь день занят тем, что пишу отзыв на диссертацию В. Т. Пашуто[438]: в ней много интересного. Скоро выйдет моя книжечка о «Слове о полку Игореве»[439]: тотчас же вышлю Вам.
Ваш Д. Лихачев 6.II.49
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 4. Автограф.
5. 1 марта 1949 г.
Глубокоуважаемый
Михаил Николаевич! Очень Вам благодарен за присланный Вами через В. И. Малышева экземпляр Вашей «Древней Москвы». Простите, что не ответил до сих пор: я хворал, лежал сперва в больнице, а затем был в санатории. Жду с нетерпением выхода Вашего выпуска ПСРЛ с московским сводом 1480 г.[440] Это будет большое событие. Работаю сейчас над Повестью временных лет. Подготовил к изданию текст, сделал перевод, подготовляю комментарии.
Привет! Ваш Д. Лихачев I. III.49
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 5. Автограф.
6. 24 января 1950 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Большое Вам спасибо за весьма полезный нам отзыв[441]. Указания по переводу оказались особенно ценными, так как Варвара Павловна[442] сейчас во второй раз правит, унифицирует и стилистически дорабатывает перевод Романова[443]. Думаю, что все особенности стиля перевода Б. А. Р[оманова] будут в конце концов изничтожены. «И», «ведь» и «же» восстановлю. Они у меня и были до совместных обсуждений перевода с В[арварой] П[авловной] и Б[орисом] А[лександровичем]. Выброшу из статьи и бо-Яна, на которого меня соблазнил Л. В. Черепнин[444]. Читаный Вами экземпляр — первоначальный вариант. В основном экземпляре у меня внесены большие изменения (в переводе) и дополнения в комментарий. В частности, я «разнес» в комментарии Ваши «Исследование о Русской Правде»[445] и «Древнерусские города» — во всех случаях упоминания городов, имеющихся у Вас. Значительно дополнил я комментарии и по «Киевской Руси» Б[ориса] Д[митриевича][446], и по последнему изданию книги С. В. Юшкова[447]. От этого, впрочем, комментарий не стал еще «историческим». Задача моего комментария состояла в том, чтобы облегчить пользование «Повестью» как историческим источником, и только. С этой целью я обращал внимание на разноречия в самой «Повести» и во всех ее списках (из всех списков «Повести», в том числе и поздних, я выбрал весь дополнит[ельный] материал: это была самая трудоемкая часть моей работы), на соответствующие сведения в других источниках и т. д. Мои комментарии я рассматриваю как материал для исторического исследования. Подменять в них историка я не берусь. Поэтому историч[еский] комментарий дается мною только в самых необходимых случаях. Если бы я взялся писать исторический комментарий, то комментарий получился бы просто плохой. Соединять разных людей для написания комментария еще более опасно, чем в переводе. Так он все-таки цельный и на что-нибудь пригодится.
С чем я решительно с Вами не соглашусь — это с необходимостью исключения «Речи философа» и «исповедания». «Повесть» — памятник цельный и законченный. Исключать какие-то части — значит искажать его композицию. Поздние летописи здесь не указ, так как они вообще могли не помещать «Повести», но ведь это не значит, что и мы ее должны не печатать. Исключение из «Повести» произведет на читателя дурное впечатление фальсификации памятника, затушевывания его церковной стороны. Точно мы всего этого боимся (представьте «хай» за границей и т. п.). Между тем в речи философа полнó расхождений с библией, многое излагается по апокрифам, и это особенно интересно. Кратко места расхождений я отметил в комментарии[448]. «Исповедание» — явно еретическое. Все это интересно и для историка, но особенно важно для историка литературы (возьмите хотя бы рассказ о Моисее, связи речи философа с русской Толковой Палеей и т. д.). Боюсь, что Издательство и РИСО очень ухватятся за это Ваше предложение. Преодолеть Ваш авторитет мне будет очень трудно, и издание все сорвется. Поэтому я Вас очень прошу, если это не поздно и если это не слишком противоречит Вашим убеждениям, снять это Ваше требование. Я Вам прямо скажу: я не соглашусь издавать «Повесть» не целиком. В этом случае во мне говорит историк литературы. Для нас немыслимы издания, ну, хоть «Евгения Онегина», с сокращениями (хоть это иногда и делается).
Читал нам Вл[адимир] Иванович Вашу рецензию на наши «Труды»[449]. Огромное спасибо за нее. Для нас особенно ценно то, что Вы поддержали издание текстов. Нам доказывать их необходимость особенно трудно. Жаль, что мы не встречаемся и не можем поговорить. Мне кажется, что по всем вопросам наших расхождений во взглядах на летопись мы легко могли прийти к общему мнению. Например, что иметь в виду под термином «официальный». Для меня летопись официальная, если она ведется в монастыре с ведома и согласия игумена. Вестись же без его согласия по правилам монастырской дисциплины она не могла («система» послушания, «духовники» и пр.). Да откуда бы монах мог взять средств на покупку бумаги? Я думаю, что с этим Вы согласитесь. А мог ли ее вести, например, ремесленник? Я уже не говорю о времени до конца XIV в., когда покупать надо было не бумагу, а пергамен. В XVI и XVII вв. летопись, конечно, могли «поднять» и частные лица. Там дело другое.
К несчастью, я сейчас занят сверх головы «Словом» (к осеннему юбилею)[450]. Я должен подготовить текст, два разнотипных перевода, большую статью и комментарий для издания «Слова» в серии «Литературные памятники»[451] (это к 20 февраля). К 1 апреля я должен сдать брошюру о «Слове» листов на 5. Следовательно, приняться за XXV том[452] я смогу только в мае. Однако я абсолютно уверен, что издание летописей будет только приветствоваться! Это настоящее дело, бесспорное.
Устал очень. Осенью у меня было кровотечение — язвы 12-перстной кишки. Прохворал два месяца. Основная причина, что я работал и летом, в отпуске над комментарием к «Повести». И комментарий, и статью, и перевод я сделал за один год. А тут же была и плановая работа по Институту.
Как Вы смотрели бы на возможность издания Лицевого свода Грозного в фотографиях? Я эту затею обдумал и с технической стороны, и со стороны экономической. Мы бы сделали возможным изучать миниатюры этого издания во всех основных городах СССР. Если заинтересуетесь — я Вам опишу подробно, как я себе представляю это издание. Здесь ведь ни корректур сложных — ничего.
С искренним приветом.
Д. Лихачев 24.I.50
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 6–7 об. Авторизованная машинопись.
7. 10 февраля 1950 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Пожалуйста, не думайте, что я обиделся на Вашу рецензию. Как раз обратное: я Вам очень благодарен за Ваши указания. Вы в этом убедитесь, когда увидите изданной «Повесть». Там Ваши указания в подавляющем большинстве приняты, все исправления внесены, романовский перевод настолько переделан, что там не осталось почти ничего романовского (между нами). Не согласились мы с Варварой Павловной только с Вашим предложением опустить часть текста, но несогласие наше отнюдь не есть обида. Очень Вам благодарен и за указание о Васильке Константиновиче[453].
Относительно Лицевого свода вот у меня какое предложение. Мне кажется его нужно было бы издать фотографически в двух-трех десятках экземпляров для крупнейших библиотек Советского Союза. В нем неисчерпаемый источник всяческих диссертаций и дипломных работ, но сейчас им мало пользуются, так как надо ехать из Москвы в Ленинград, а из Ленинграда в Москву, чтобы изучить все тома, да и выдают их неохотно, а студентов не подпускают и вовсе. Как плодотворно было для науки издание Радзивилловской летописи, сколько о ней написано работ, начиная с 1902 г.![454] Издание Лицевого свода было бы еще плодотворнее. Это издание удобно тем, что в нем не будет опечаток, не нужна работа корректора, редактора и т. п. Издание окупится, так как наши крупнейшие библиотеки конечно заплатят тысяч по пять-десять за все тома. Тома же не только станут доступными для изучения, но и уберегутся от случайностей истории. Доказать необходимость такого рода издания и получить ассигнования будет нетрудно, так как это все-таки Грозный. Закончить все издание можно будет в течение одного года.
Я представляю себе организационную сторону так. Прежде всего нужен молодой, энергичный и бойкий человек (ну, например, из окончивших истор[ический] факультет), способный «толкать», ездить из Москвы в Ленинград или из Ленинграда в Москву. Последнее удобнее, так как в Ленинграде бóльшая часть томов. Этот молодой человек должен понимать в фотографии, чтобы браковать плохие снимки. Я представляю его себе как будущего «исторического Зильберштейна» или Макашина[455]. Этот молодой человек заказывает снимки с томов свода в Публичной библиотеке (там прекрасная фотолаборатория) и получает их все месяца через два-три. Одновременно он заказывает снимки с Остермановских томов в фотолаб[оратории] Ак[адемии] наук и получает их оттуда месяца через четыре (в АН организация фотографирования похуже, но возможна). Одновременно же он заказывает снимки в Историческом музее. Сколько времени займет съемка у Вас, я не знаю. По мере поступления фотографий (бумага и формат всех снимков должны быть одинаковые) он переплетает их в подсобных мастерских Библиотеки Ак[адемии] наук. Это работа быстрая — там работают хорошо и работников много.
Негативы всех снимков собираются в одном месте для хранения — там, где поблизости есть фотолаборатория. Наиболее удобное место для хранения негативов — Рукописное отделение Библиотеки Ак[адемии] наук. Оно наше, академическое. Здесь по любому требованию всегда можно будет изготовлять либо полный новый экземпляр, либо отдельные снимки с той или иной страницы, не тревожа самих рукописей.
Одновременно с фотографированием производится печатание специальной брошюры, посвященной палеографическому описанию томов, особенно филиграней. Объем брошюры — листа два. Ее тираж тысячи три. Ее можно приобретать отдельно, а часть экземпляров хранится и высылается заказчикам вместе с полным фотоэкземпляром.
Вот потребный персонал: один сотрудник. Редактор проверяет только брошюровку и пишет брошюру. Вот и все.
Конечно, надо будет заранее произвести калькуляцию, учтя, что фотографирование в Ленинграде значительно дешевле московского.
По окончании фотопечатания Лицевого свода можно будет перейти на издание этим же способом других наиболее ценных наших рукописей.
Следует учесть опыт фотоизданий Эрмитажа и некоторых кустарных предприятий, издающих всякие альбомы, вроде «Кутузов», «Суворов» и т. п.
Предприятие это было бы очень выигрышно для Комиссии и для Института[456], не перегружая квалифицированных работников. Оно позволило бы сберечь наши национальные ценности (Сборник Святослава 1076 г., отдельные летописи и т. д. и т. п.).
Уверен, что изданием Лицевого свода заинтересуются библиотеки стран народной демократии. Вообще здесь много открылось бы интересного.
Как Вы смотрите на все это? Идея эта у меня возникла еще летом, когда я увидел некоторые подобные издания Эрмитажа. Можно было бы не только издавать рукописи целиком, но делать фотоальбомы снимков для занятия палеографией, альбомы орнамента, фотоальбомы переплетов и т. п. Но это все после того, как будет издана жемчужина всего «фотопредприятия» — Лицевой свод Грозного.
Сердечный привет. Спасибо Вам за обе рецензии. Желаю Вам скорейшего выздоровления. Я слышал, что у Вас что-то с желчным пузырем? Мы с Вами очень близки по болезни: у меня язва 12-типерстной кишки и от нее затронут и желчный пузырь (холецистит), а кроме того, болезни сосудистые, сердечные и пр.
Д. Лихачев 10.II.50.
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 8 и об. Авторизованная машинопись.
8. 7 ноября 1950 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Очень рад был получить от Вас письмо, в котором Вы хорошо отозвались о «Повести»[457]. Мне Ваш отзыв особенно приятен, так как он принадлежит строгому ученому. Признаюсь, что из всех моих работ я больше всего ценю для себя именно издание «Повести». Я на это издание потратил больше всего времени, два года фактически не пользовался отпуском, довел себя до двух язвенных кровотечений (осенью 48 и осенью 49 гг.), и теперь мне бы, конечно, было бы очень тяжело, если бы почувствовал, что издание не удалось. «Повесть» я люблю больше, чем «Слово о полку Игореве», сделать ее доступной для чтения мне бы очень хотелось. В комментариях своих я всюду, где имел к тому основания, постарался показать, что «Повесть» заслуживает большего доверия, чем ей уделяли Шахматов, Пархоменко[458] и др. Уважительно постарался я отнестись и к Никоновской летописи. Я привел из нее сведения: пусть будут под рукой у читателя.
Вскоре сдаем VIII том наших «Трудов». «Труды» все больше и больше принимают исторический уклон. Особенно это касается VIII тома, где идет и Ваша статья[459].
Хочу заняться обследованием летописей в фондах Публичной библиотеки. Я уверен — там можно найти много интересного. Шахматов занимался по преимуществу рукописями Библ[иотеки] АН и Археогр[афической] комиссии, а в Публичную библиотеку заглядывал редко. М. Д. Приселков рукописями вообще не занимался.
С искренним приветом и уважением Д. Лихачев
Поздравляю Вас с праздником: пишу в самый день 7 ноября.
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 9. Авторизованная машинопись. Год письма установлен по упоминанию издания «Повести временных лет», число и месяц указаны в письме.
9. 30 ноября 1950 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
У меня осталось очень приятное чувство от Москвы (я в ней не был из-за своих болезней с 44 г.), от заседания и от сердечной атмосферы этого заседания[460]. Сейчас думаю об аспирантах будущей Комиссии по изданию летописей и о своих собственных. Хочу с Вами посоветоваться. Как бы Вы считали: можно ли давать темы диссертационных работ, которые в основном будут заключаться в издании памятников? Например, чем плоха тема: Подготовка научного издания Ипатьевской летописи? Диссертант должен изучить все списки, охарактеризовать их научно, дать их классификацию, выбрать лучший список, подвести варианты, установить правила издания и т. д. Ведь это огромная, важная, а главное, полезная работа. Почему в качестве диссертационных работ могут подаваться всякие исследования о предполагаемых сводах и не могут исследоваться и подготовляться к изданию реально существующие [своды]?[461] Сейчас я делаю опыт: у меня одна студен[тка] [по теме][462] своей дипломной работы подготовляет к изданию один неизданный памятник. Честное слово, она на этой работе учится не меньше, чем другие студенты. Конечно, свое издание она сопроводит вступительной статьей. Ее работа уже заранее принята в IX том «Трудов ОДРЛ»[463]. Но на факультете эта тема встречает сомнения. А между тем, я бы считал нужным давать такие же темы (по более крупным памятникам) для кандидатских работ, но не рискую, — боюсь погубить аспирантов; такие темы вряд ли утвердят. Как Вы на это смотрите? Не стоит ли этот вопрос поднять в ВАКе? Начинать свою работу с издания памятников очень полезно. От конкретных списков лучше восходить к гипотезам, чем от гипотез к спискам. При всем моем уважении к М. Д. Приселкову, я считаю, что методика его исследования летописей очень страдала оттого, что он не привык иметь дело с конкретными списками. Как Вы на это смотрите и что бы сделать, чтобы темы по изданию памятников (конечно, более или менее крупных и сложных) стали приниматься в качестве диссертационных?
С искренним уважением Ваш Д. Лихачев 30.XI
Кстати, неуважение к текстологической работе чувствуется и в таком факте: за подготовку к печати «Повести вр[еменных] лет» (а именно эта подготовка к изданию отняла у меня больше всего времени — я ведь следил и за языком, освобождая Лаврентьевскую летопись от бычковской[464] церковнославянизации[465] — мне платили в Издательстве АН по 300 рублей за печ[атный] лист.
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 10 и об. Авторизованная машинопись.
10. 27 декабря 1950 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Меня очень огорчила предпоследняя фраза в Вашем письме, в которой вы говорите, что отказываетесь от участия в Комиссии по изданию летописей. Это значит, что комиссия не будет существовать вовсе. При всем моем уважении к знаниям, опыту и трудолюбию Арс[ения] Ник[олаевича][466] — он не руководитель. Не руководитель издания летописей и Кс[ения] Ник[олаевна] Сербина[467]. Если трезво оценить обстановку, то следует признать, что без Вас сможет продолжаться только эпизодическое издание тех или иных памятников в очень ограниченном масштабе. Думаю, надеюсь, что эта предпоследняя фраза Вашего письма лишь временный результат Вашего временного утомления.
Относительно опасностей, которые кроются в подготовке молодых кандидатов на изданиях летописей, я с Вами согласился. Ваши аргументы веские. Я как-то не подумал о том, что может из всего этого получиться. Но не стоит ли все-таки подумать о каких-то формах подготовки археографов средней квалификации? Ведь и здесь нельзя полагаться исключительно на приобретение опыта только в практической работе. Есть же ведь у нас техникумы, а не только институты.
У меня два приятных обстоятельства: 1) прошли язвенные боли и 2) кажется, в Академии мне дают новую квартиру. Последнее для меня очень важно, так как я до сих пор работал в 8-м[етровой] комнате, где книги у меня лежали прямо «навалом», а жить приходилось всемером на 42 кв. м. Впрочем, об этом рано еще писать в прошедшем времени.
Привет! Ваш
Д. Лихачев 27.XII.50
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 11. Авторизованная машинопись.
11. 17 февраля 1951 г.
Многоуважаемый Михаил Николаевич!
Прочел недавно статью Черныха[468],[469] о «горухще»[470]. Мне кажется — он не прав. Слитное написание «н» и «ш», на которое он ссылается, не указывая даты, очень позднее. Это именно «вязь», а не лигатура; вязи же в домонгольской Руси не было. Перекрестия у «н» невероятны и никакой кривизной поверхности их не объяснишь. Для древнерусских памятников, действительно, зарегистрирована только форма «горуща», а не «горухща», но это, возможно, потому, что форма «горухща» древняя — древнее всех письменных «горущ». (Однако есть форма «горюха» — горчица. Здесь есть «х», и это «х» входит в корень слова.) Я проверял слово «горуща» по картотеке Исторического словаря И[нститута] я[зыкознания]. Кстати, значения «перец» мне ни разу не встретилось.
Занимаюсь сейчас XXV томом ПСРЛ, особенно последней частью свода. Замечательно интересный текст. Хочу написать об этом своде и издании. Не знаю только, где можно было бы поместить статью или, по крайней мере, рецензию. Кажется, пропущены все сроки. В крайнем случае, можно будет напечатать в наших «Трудах». На «Новгородскую первую летопись»[471] написал рецензию[472], но с ней значительно легче: там надо оценить только приемы издания и точность издания. Ваша же летопись в научном обороте, по существу, еще не была, и оценить надо самую летопись.
Как Ваше здоровье? Я месяц пробыл в полуклинике-полусанатории для язвенных больных здесь же в Ленинграде, но от болей совсем не избавился.
Привет! Ваш Д. Лихачев
17. II.51. Д. Лихачев
Новый мой адрес: Басков пер. […].
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 14 и об. Авторизованная машинопись.
12. 2 января 1952 г.
Глубокоуважаемый
Михаил Николаевич! Только что обнаружил, что Ваш адрес в моей книжечке записан у меня неправильно (я писал корпус B вм[есто] корпус 19 и дом № вм[есто] 1/2 писал 1-а). Теперь мне понятно, что мои посылки (книга «Послания Ивана Грозного» и оттиски из № 8 «Трудов»[473]) до Вас не дошли. Жаль! Если Вы их действ[ительно] не получили[474], — напишите и я вышлю вторично.
Посылаю Вам свой ответ на рецензию А. И. Попова[475] в № 5 «Вестника ЛГУ»[476]. Там много экивоков, намеков, передержек и пр. Вообще статья отзывает желтой прессой. Абзац о Шахматове написан, по-вид[имому], Лапицким. Лапицкий повторял его сам, когда «громил» меня и Вар[вару] Пав[ловну] в Союзе писателей. Кампания Лапицкого против нас приобрела самые грязные формы. Лапицкий вмешал сюда Попова и теперь опирается на его рецензию, стараясь объявить меня последователем буржуазной методологии Шахматова.
«Вестник ЛГУ» дал согласие поместить мой ответ[477].
Вся эта кампания не может не сказаться на здоровье Вар[вары] Пав[ловны] и моем.
Вар[вара] Пав[ловна] больна уже почти два месяца. Причина — исключительно нервы. На меня не действуют никакие средства (спинные боли). Кажется, что Лап[ицкого] призовут к порядку, но разве один он…
Поздравляю Вас с Новым Годом!
Ваш Д. Лихачев 2.I.51[478]
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 12 и об. Автограф. Датировано по содержанию: в письме упомянуты работы Лихачева и рецензия Попова, опубликованные в 1951 г.
13. Конец января 1952 г.[479]
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Не мог ответить Вам сразу на Ваше письмо, так как вчерашний день весь провалялся в постели с очень сильными болями. Сегодня чувствую себя получше после изрядных порций новокаина. С мая не могу оправиться — всё нервы, поддерживаемые всякими комиссиями, заседаниями, обсуждениями и пр.
Движение моего ответа Попову я прекратить уже не могу. Я бы не обратил ни малейшего внимания на рецензию Попова (мало ли неудачных рецензий), если бы она не попала в ту страшную обстановку, которая окружает сейчас меня и Варвару Павловну. На эту рецензию «оперлись», и мне нужно было сломить эту опору. Лапицкий[480] сейчас уже отошел на третий план, выступили фигуры другие. Несколько дней назад я на заседании кафедры истории СССР детально показал несостоятельность рецензии А. И. Попова не только в крупных обвинениях, но и в мелочах — даже в вопросах финно-угроведческих и половецких, по которым он считается специалистом. Выступало много народу. Попову буквально нечего было ответить. Он обещал ответить более подробно на особом заседании и не смог раскрыть ни одного из своих обвинений, брошенных им в рецензии в скрытой форме. Зрелище было самое жалкое.
Сообщу Вам некоторые свои соображения по мелким вопросам, затронутым в рец[ензии] Попова.
Попов считает, что мнение В. И. Григоровича[481] о значении слова «толковины» «решает вопрос полностью». Я показал, что не только значение слова «толковины» остается неясным, но неясна даже самая грамматическая форма этого слова (привел соображения Ом. Партыцкого[482]).
Попов считает вопрос о реке «Славлий» «решенным окончательно», а между тем и тюркское происхождение «суффикса» «лий» сомнительно, да и самый корень «Слав-лий» отнюдь не тюркский (мнение Ник[олая] Конст[антиновича] Дмитриева[483]).
Попов считает, что всякого рода действия над бородой были оскорбительны только для представителей «высших классов» (мн[ожественное] число!), и ссылается на то, что Русская Правда наказует только за оскорбление бороды представителей высших классов. Я показал, что Салтычиха[484] придерживалась того же мнения, когда не считала порку крестьян оскорбительной для них, так как она разрешалась законом.
Попов отождествляет Сальницу и Сал. Я показал, что это отождествление было сделано еще Карамзиным[485] (Попов не ссылается на Карамзина), а затем опровергнуто Бутковым[486] (1821 г.), Арцыбашевым[487], Аристовым[488], Барсовым[489], Лонгиновым[490], Ляскоронским[491], Афанасьевым[492], Кудряшовым[493].
Я показал, что Попов противоречит самому себе. Так, например, на стр. 135 рецензент пишет: «Дело доходит до того, что комментатор „Повести вр[еменных] лет“ повторяет, вслед за Кудряшовым, имя „хана Шарука“, хотя такого вообще не было, а существовал половецкий князь… Шарукан». А на стр. 136, нимало не смущаясь, Попов пишет о титуле хан: «В отношении половцев в домонгольское время этот титул встречается только в составе двух сложных имен: Тугоркан и Шарукан». Таким образом, на одной странице рецензент требует, чтобы имя Шарукан не делилось на титул и имя, а на соседней признает, что имя Шарукан содержит в себе титул и собственное имя (расчленение имени Шарукан признают Аристов, Кудряшов, Дмитриев).
Я показал нелепость совета Попова (вернее, его требование): «древний подлинник должен передаваться при перепечатке (!) без всяких изменений — как есть» (стр. 136). Я показал, что даже в издании Карского[494] Лаврентьевской летописи, которым из-за его излишней «точности» не могут пользоваться ни историки, ни языковеды, имеется огромное число отступлений от текста подлинника. А ведь в нашем издании текст надо сделать абсолютно понятным, так как он сопровождается переводом. Все изменения в тексте оговариваются у нас курсивом.
Не прав Попов и в том, что он пишет о народе мокша-эрзя. Я показал это на мокша-эрзянских текстах.
Показал я и неправоту Попова относительно местоположения Югры (см. то же местоположение Югры в истор[ическом] атласе для средней школы 1950[495], под ред. Базилевича и Голубцовой[496],[497], на карте, приложенной к учебнику Панкратовой[498], на карте в БСЭ (на слово СССР)[499]. В IX в. Югра действительно находилась по обе стороны Урала, а только позже отступила. Если Попов хочет доказать иное, то это надо сделать ему в спец[иальном] исследовании.
Я сейчас не могу передать всех тех мелочей, в которых Попов оказался круглым невеждой или недобросовестным и пристрастным рецензентом. Я не считаю, что в «Пов[ести] врем[енных] лет» нет ошибок. Дело наше было безумно трудное. Поэтому-то, кстати, там, где я не чувствовал уверенности, я ограничивался чрезвычайно кратким комментарием (в вопросах о балтийских племенах и др.). Привлечь других людей к комментарию я не мог. Меня очень торопили с комментарием. Должен был работать Романов, но он дал только два-три комментария. Привлекать еще людей Радовский[500] категорически запретил (да ведь без денег и не привлечешь), так как боялся задержек. На заседании много говорилось о том, что Попов без уважения отнесся к нашему труду, оценив его поверхностно, легкомысленно, «состряпав» (говорил Маньков[501]) рецензию из двух-трех случайных замечаний, из которых многие оказались к тому же неверными.
Ложусь: опять начались боли. Я совсем не могу работать. Не знаю — чем кончится моя болезнь! Мысли самые грустные ползут и ползут в голову. С уважением. Ваш Д. Лихачев
Сейчас дело обертывается в нашу пользу. В Ин[ститу]те и за пределами Института начинают разбираться. Вар[вара] Пав[ловна] уже ходит в Ин[ститу]т. Только бы теперь и мне здоровья.
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 13 и об. Авторизованная машинопись с авторскими вставками и правкой. Датировано по содержанию.
14. Февраль 1952 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Большое Вам спасибо за сердечное письмо. Он пришло ко мне как раз вовремя — когда мне было что-то очень грустно. Прочел письмо в ред[акцию] в № 12 и покачал головой: вот ведь как еще можно, значит, вводить в действие работы одиннадцатилетней давности[502]. Свое письмо в ред[акцию] — снял. Оно никуда не пойдет. Большое Вам спасибо за совет, который Вы мне дали в предшествующем письме. Действительно, надо быть выше всего этого. И не следует пользоваться методом «писем в редакцию».
С искренним уважением
Ваш Д. Лихачев
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 47. Автограф. Датировано по содержанию.
15. 20 марта 1952 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Я только вчера от Озеровой[503] (заведующей Рукоп[исным] отд[елом] Публ[ичной] библиотеки) узнал, что Вам не ответили на Ваши замечания по Описанию пергаменных рукописей Публичной библиотеки[504].
Уже давно, месяца 2 назад, ко мне приходила Евг[ения] Эдуардовна Гранстрем[505] и показывала мне Ваши замечания по рукописи. Почти со всем она была согласна и обещала сделать исправления в рукописи. Я считал, что она Вам написала, и никак не ожидал, что она, с ее европейской вежливостью, вдруг Вам ничего не написала и не поблагодарила. Не сердитесь на нее и примите запоздалые благодарности от меня, как от редактора этой книжки.
Искренне Вас уважающий
Д. Лихачев 20.III.52
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 15 и об. Автограф.
16. 14 июля 1953 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Посылаю Вам статью Б. В. Сапунова[506]. Она, по моему мнению, представляет интерес несколько особой и правильной точкой зрения на начало книгопечатания. Буду рад узнать о ней Ваше мнение.
Сегодня получил предложение написать рецензию для «Сов[етской] археологии» на книгу о берестяных грамотах[507]. Представлю им рецензию в сентябре (так они просят).
Снова хвораю.
Привет! Ваш Д. Лихачев 14.VII.53
Еще раз поздравляю Вас с Вашим юбилеем. Он хорошо отмечен в Вестнике АН[508].
Говорят, прошлым летом Вы были на Соловках. Как Вы туда проехали (из Архангельска или из Кеми)?
____________
Мой дачный адрес: Лен[инградская] обл., Курортный район, ст[анция] Ушково, Дачная улица, дача 96.
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 16 и об. Автограф.
17. 24 октября 1953 г.
Сердечно поздравляю Вас [с] избранием[509]. Желаю здоровья [и] новых успехов. Лихачев
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 17. Телеграмма. Датировано по почтовому штемпелю.
18. 7 июля 1954 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Очень прошу Вас за милого Владимира Ивановича Малышева. ВАК (очевидно, по проискам Ник[олая] Фед[оровича] Бельчикова) не разрешил Вл[адимиру] Ив[ановичу] Малышеву не сдавать кандидатского минимума[510]. Вы знаете, какой хороший и полезный ученый Вл[адимир] Ив[анович], но сдача экзаменов для него невозможна! Он, например, никогда не сможет одолеть иностранный язык (это черта его психического, слишком русского склада — я так считаю).
Сейчас он совершенно подавлен (он ведь нервно очень неуравновешенный человек) и хочет уходить с научной работы.
Очень прошу Вас за него: сделаете, что можете. Узнайте в ВАК’е — почему они проявили такое невнимание к такому хорошему ученому. Нельзя ли добиться пересмотра этого решения ВАК’а? И еще: м[ожет] б[ыть], Вы напишете два слова утешения Владимиру Ивановичу. Он ведь очень ценит Ваше внимание.
Привет! С искренним уважением Ваш Д. Лихачев
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 18 и об. Автограф.
19. 10 апреля 1955 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Посылаю Вам второе издание моей брошюры о «Слове»[511] и пригласительный билет.
Ждем Вашего доклада. Совещание обещает быть очень интересным[512].
Желаю Вам всего лучшего.
XI том Трудов ОДРЛ с Вашей статьей[513] скоро поступит в набор.
С искренним уважением Д. Лихачев
Гостиница для Вас забронирована.
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 19. Автограф.
20. 16 апреля 1955 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Варвара Павловна, я и все «древники» с нетерпением ждем Вашего доклада. Повестки разосланы, объявления расклеены и присутствующих будет очень много. Для нас Ваш приезд и приезд москвичей будет настоящим праздником. Номер Вам заказан в «Астории». М[ожет] б[ыть], Вы больше любите останавливаться в «Европейской»? На какое число брать Вам обратный билет?
С искренним уважением Д. Лихачев 16.IV.55
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 20. Авторизованная машинопись.
21. 5 ноября 1955 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Сегодня получил от Вас подарок: «Очерки истории исторической науки в СССР»[514]. Большое спасибо!
Присланная Вами Владимиру Ивановичу статья включена нами в XII т. ТрОДРЛ[515], хотя том достиг уже 53 авт. л. вместо 45 по плану. Вчера том с Вашей статьей удалось сдать в Издательство.
Поздравляю Вас с наступающим праздником.
Ваш Д. Лихачев 5.XI.55
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 21. Автограф.
22. 7 декабря 1955 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Большое спасибо Вам за присылку Вашей последней книги[516].
Я привык быть вполне откровенным и скажу Вам откровенно же, что я несколько на Вас обижен тем, что на меня Вы ссылаетесь в последнее время только тогда, когда мне возражаете (в «Очерках по истории историч[еской] науки»). Обвинение, Вами предъявленное мне в «Очерках», в преувеличении церковного начала по существу всей моей деятельности несправедливое; находить же церковные признаки в отдельных случаях я имею право, не будучи заподозрен в каком-либо «направлении».
Я бы не обратил внимание на все это, если бы это написал любой другой исследователь. Ваши же оценки научных работников чрезвычайно авторитетны и могут быть подхвачены.
С искренним уважением Д. Лихачев 7.XII.55
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 22 и об. Автограф.
23. 13 декабря 1955 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Большое спасибо Вам за подробное и очень внимательное ко мне письмо. Оно дает мне возможность изложить Вам свою точку зрения по всем поднятым Вами вопросам.
Я буду только доволен и рад, когда Вы подвергнете мои взгляды на начало летописания научной критике, и буду гордиться спором с Вами. Но в «Очерках» есть только «квалификация» моих взглядов («этикетка»), и при том, конечно же, совершенно неправильная. Ведь в «Очерках» Вы не разбираете моих аргументов! Научная же критика может состоять только во внимательном разборе всей (без пропусков) аргументации противника. Вы приводите против моей текстологической (по системе аргументов) гипотезы только один аргумент — общие данные археологии, и этим только создаете убеждение у читателя, что Лихачев отрицает всякие светские элементы в культуре древней Руси. Это было бы благодарным материалом для тех моих «противников» (Бельчиков, Лапицкий), которые занимались травлей меня и Варвары Павловны, но которым, к счастью для науки, нет времени читать научные труды — даже Ваши.
Мы все в Секторе древнерусской литературы стремимся выявить светские элементы в древней русской культуре. Это — одна из главных задач нашего Сектора. Об этом от лица всех сотрудников Сектора писала Варвара Павловна (Тр[уды] ОДРЛ, т. VI, стр. 6 и сл[едующие]; жаль, что об этой статье Вы не вспомнили в своей работе о «Городской письменности» в т. IX Тр[уды] ОДРЛ). Однако это не значит, что мы должны закрывать глаза на церковные памятники. Вот почему я никак не мог согласиться с Вашим предложением исключить «Речь философа» из издания «Повести временных лет». Не могу я замолчать и те церковные памятники, на которые буквально натыкаюсь в начальной части «Повести». Я против того, чтобы игнорировать аргументацию Шахматова и без веских аргументов прикреплять им же открытые своды к светским носителям.
Вы пишете в письме, что в стремлении выявить светские элементы в древнерусской культуре я стою «на той же стезе», что и Вы. Но ведь об этом Вы пишете мне в частном письме, а в «Очерках» значится обратное: там мы с Вами стоим на разных стезях в выявлении светских элементов.
Вы пишете, что я чаще выступал по Вашим работам, чем Вы по моим. Это и естественно: Ваших работ несравненно больше. Вместе с тем я выступал только со своими отдельными несогласиями, стремясь их аргументировать, а когда давал общую оценку той или иной Вашей работе, то она бывала только благожелательной. Вспомните мою рецензию на Вашу (и А. В. Арциховского[517]) книгу о берестяных грамотах; как я там не соглашался с Вами? Вспомните ту же рецензию на т. I «Истории Москвы»[518], разве там есть «квалификации»? Впрочем, квалификация там есть — на стр. 171 левый столбец, внизу!
Вспомните контекст, в котором говорится о Ваших работах в моих обзорных статьях и докладах по изучению древнерусской литературы. Тут результат совершенно очевидно будет в мою пользу.
Вы скажете, что это объективно так получается и что нельзя сравнивать Ваши работы с моими. Верно! Но именно поэтому, как мне кажется, нельзя давать квалификации Вам моим работам без опровержения моей аргументации. Ведь отсутствие аргументации лишает меня возможности ответить Вам печатно по существу дела.
Что касается до случая с Вашим частным письмом к В. В. Виноградову, то я очень хорошо знаю по его действиям, что ко мне лично и к Сектору Виктор Владимирович относится очень хорошо. Однако свою частную переписку он не рассматривает как частное дело. И это, по-моему, правильно. Всякое письмо академику-секретарю отделения, в котором поднимаются научные вопросы, есть общественная акция. Ведь правда же?
Посылаю Вам мой доклад об изучении древнерусской литературы[519] и доклад по текстологии[520], который читал я в прошлом году. Что же касается до статьи «Итоги и перспективы изучения древнерусской литературы в свете задач построения истории литературы» (Изв[естия] ОЛЯ, 1954, в. 5)[521], где я также говорю о Ваших работах, то оттиски ее мне не были присланы, и я был лишен возможности послать ее Вам.
В марте мы будем собирать т. XIII Тр[уды] ОДРЛ. Пожалуйста, просим Вас прислать для него статью. Т. XIV Тр[уды] ОДРЛ будет нами посвящен Варваре Павловне. В т. XIV Вы непременно (в обязательном порядке) должны будете дать статью. Решено?
Еще раз спасибо Вам за письмо.
Ваш Д. Лихачев 13.XII.55
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 23 и об. Авторизованная машинопись.
24. 24 декабря 1955 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Большое Вам спасибо за присылку списка своих трудов[522]. Как только мы его перепечатаем на машинке, мы пришлем Вам 2 экз. и вернем оттиск с дарственною надписью Вам С. О. Шмидта[523].
С интересом прочел Вашу статью о псковских повестях[524], так как и сам в свое время писал о них[525], как Вы знаете.
С уважением Д. Лихачев 24.XII.55
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 24. Автограф.
25. 22 апреля 1956 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Из постановления Президиума от 13 IV [19]56 г.[526] узнал, что Вы включили меня в состав Археографической комиссии. Благодарю Вас. Работать в комиссии мне будет очень приятно. Я считаю ее весьма нужной.
Пользуюсь случаем, чтобы выразить Вам благодарность от всего нашего Сектора за Ваше выступление на защите Вл. Ив. Малышева. Раскрыть значение работ Вл[адимира] Ив[ановича] для науки в нашем Институте было очень важно.
С искренним уважением
Д. Лихачев 22.IV.56
Архив РАН. Ф. 1901. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 4. Автограф.
26. 20 июля 1956 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Очень рад, что организация Археографической комиссии находится в Ваших энергичных руках. Мне представляется, что необходимо на заседаниях комиссии, которые должны быть возможно более частыми (примерно 1 раз в месяц), заслушивать доклады по теоретическим вопросам, вызывающим разногласие, а также подробные, развернутые отзывы об отдельных изданиях документов[527].
Мне казалось бы желательным обсудить доклады на следующие темы:
1) типы изданий исторических источников,
2) степень допустимости реконструкции архетипов исторических источников,
3) в каких случаях издание исторического источника должно удовлетворять как историков, так и филологов (лингвистов), и в каких случаях следует отдельно издавать памятники для филологов (лингвистов) с одной стороны и для историков с другой?
4) что следует называть редакцией памятника,
5) значение разночтений и типы их подведения в изданиях памятников.
Подробные отзывы было бы хорошо заслушать в первую очередь на иностранные работы (польские правила издания старопольских памятников[528], на польскую книгу 1956 г. по текстологии[529], на итальянскую работу по текстологии Паскуали[530], на журнал «Scriptorium» и т. п.).
С уважением, Д. Лихачев 20 VII 56
Архив РАН. Ф. 1901 (Археографическая комиссия). Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 5 и об. Автограф. На письме пометы неустановленного лица.
27. 30 ноября 1956 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Большое спасибо Вам за очень тронувшее меня поздравление от Археографической комиссии[531].
С искренним уважением Д. Лихачев 30.XI.56
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 25. Автограф.
28. 26 декабря 1957 г.
Сердечно поздравляю Вас, глубокоуважаемый Михаил Николаевич, с Новым Годом и желаю Вам от души всего самого хорошего.
Ваш Д. Лихачев 26.XII.57
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 26. Автограф.
29. 21 марта 1958 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Большое спасибо Вам за Вашу интереснейшую книгу «Средневековая Москва»[532]. Успел, правда, только ее просмотреть еще и прочесть отдельные главы. Спасибо и за ссылку на мою брошюрку «Культура Руси эпохи образования русского национального государства»[533], которая при всех ее недостатках мне мила, так как писалась с большим увлечением.
С искренним приветом Д. Лихачев 21.III.58
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 27. Автограф.
30. Около 15 мая 1958 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Сектор древнерусской литературы при поддержке Географического общества выдвинул кандидатуру в члены-корреспонденты АН СССР Александра Игнатьевича Андреева[534].
Я хочу объяснить Вам, для чего мы это сделали.
Достоинства А. И. Андреева как ученого Вам известны. Мне кажется наиболее ценным в нем, и сейчас особенно желательным, то, что он не «проблемщик», а знаток конкретного материала.
С этой стороны, и как знаток Сибири — с другой, он был бы исключительно ценен в Новосибирском отделении Академии наук СССР, где под Вашим общим руководством он мог бы организовать изучение истории Сибири в наиболее нужном и наиболее близком лично Вам направлении: сбор и систематизацию архивных материалов, сбор рукописей, публикацию источников и пр.
Мне кажется, что пока он работоспособен (а работоспособен он исключительно) надо было бы предоставить ему возможность с пользою для дела поработать в крупном масштабе в Новосибирске.
Мне известно его отношение к Вам как к крупнейшему историку, и мне кажется, что он был бы необыкновенно ценным Вашим помощником.
Искренне Вас уважающий Д. Лихачев
1§[535].V.58
P. S. Варвара Павловна шлет Вам привет и просит Вам сообщить, что она присоединяется к моей характеристике А. И. Андреева.
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 28. Авторизованная машинопись. Скорее всего, письмо написано 15 мая, так как поставленный ошибочно знак §, как правило, соответствовал цифре 5 на клавиатуре печатной машины.
31. 22 сентября 1958 г.
Многоуважаемый Михаил Николаевич!
В разговоре со мной проф. И. Дуйчев[536] (из Софии) выразил удивление, что М. В. Щепкина[537] не имеет у нас степени доктора. Он прав.
Не согласились ли бы Вы вместе со мной, Н. К. Гудзием, В. П. Адриановой-Перетц и др[угими] возбудить вопрос о присуждении ей степени доктора филологических наук honoris causa? Степень доктора филологических наук, как мне кажется, в данном случае подходила бы больше и, м[ожет] б[ыть], была бы легче для присуждения, чем степень доктора историч[еских] наук.
Если Вы с этим согласны, то кто взялся бы написать представление и собрать все необходимые документы, справившись о всех формальностях в ВАК’е. М[ожет] б[ыть], Ю. О. Бем[538]?
Статья моя «О некоторых задачах изучения древней русской литературы», где я делаю предложение о создании координационной Комиссии по истории русской культуры, как будто бы будет печататься в «Вестнике АН СССР»[539].
С искренним уважением Ваш Д. Лихачев 22.IX.58
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 30. Автограф.
32. 22 сентября 1958 г.
Никаких препятствий поездке Малышева по сектору нет. Письмо Базанова[540] мне неизвестно. Делу экспедиции горячо сочувствую. Привет. Лихачев
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 29. Телеграмма. Датирована по почтовому штемпелю.
33. 26 сентября 1958 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
С Влад[имиром] Ивановичем получилось недоразумение. Человек он хороший, но часто меняет свои решения. Не сердитесь на него. О письме Базанова Вам я ничего не знал.
В третий Археографический ежегодник дам статью по текстологии[541], но пока точно назвать тему еще не могу.
Завтра уезжаю в Болгарию на месяц.
С искренним приветом Д. Лихачев 26.IX.58
P. S. Объем статьи будет небольшой (не больше 1 п[ечатного] л[иста]).
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 31. Автограф.
34. 12 января 1959 г.
Дорогой Михаил Николаевич!
Всегда рады вашим статьям[542]. Ждем их, хоть том наш и очень сократили в объеме. Летописец конца XV века не очень большой?
Как Ваше здоровье? Я чувствую себя прескверно и из-за этого не могу написать в Ваш Ежегодник заметку по текстологии.
О Комиссии по истории русской культуры написал. Особенно меня пугает попытка реабилитации покровщины (Дубровский[543] и пр.).
С искренним уважением к Вам
Д. Лихачев 12.I.59
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 32. Авторизованная машинопись.
35. 1 февраля 1959 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Прошу у Вас разрешения печатать тексты без ѣ и без конечного ъ. Дело в том, что наши Труды набираются на линотипе, и мы все тексты, кроме «Слова о полку Игореве», печатаем, как это Вы, наверное, заметили, без ѣ, i и ъ в конце. Мы не делаем исключения даже для первостепенных по своему значению памятников.
Другая моя просьба к Вам состоит в том, чтобы общим названием Ваших статей было не «Малоизвестные источники», а «Малоизвестные памятники». Слово «источники» употребляется историками, а нам в Трудах нужна литературоведческая терминология, так как нас постоянно упрекают в том, что мы уклоняемся в историю.
Проверить — нет ли «Послания о повинных» в других кормчих — я поручу Ю. К. Бегунову. Он кормчими занимается[544].
Ждем Вашего ответа.
Желаю Вам всего наилучшего
Ваш Д. Лихачев 1.II.59
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 33. Авторизованная машинопись.
36. 17 октября 1959 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич! Простите, что не приехал на заседание Археогр[афической] комиссии[545]: налетел переезд на новую квартиру (переезжаем завтра). Адрес новый — на обороте сего.
Хотелось поговорить о развитии палеографии (об организации фототеки датированных рукописей).
Привет! Д. Лихачев
С удовольствием вспоминаю о Новгороде.
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 34. Автограф. На почтовой карточке.
37. 23 октября 1959 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Не сочтите, пожалуйста, мое отсутствие на общем собрании Археографической комиссии за невнимание к ее делам. Интересы комиссии мне очень близки. Как раз в дни общего собрания я переезжал на новую квартиру. Мой новый адрес: П-183, Набережная Черной речки […]. Это район Новой Деревни, в двух шагах от места дуэли Пушкина. Район очень хороший.
Мое предложение по развитию палеографии сводится к следующему. Необходимо составить фототеку датированных рукописей (вернее, датированных почерков). Каждый датированный почерк снимать в натуральную величину. Непременно снимать не менее двух страниц одного почерка. Каждый снимок в двух экземплярах. Кроме фототеки датированных рукописей, должна быть фототека датированных рукописей (почерков), относительно которых нам известен и извод их (псковский, новгородский, московский, троице-сергиевский, соловецкий и пр., — монастырские изводы очень важны для изучения скрипториумов — как в западноевропейской палеографии; ведь почерки троице-сергиевские начала XVII в. отличны от других почерков — они великолепны, каллиграфичны и несколько архаичны). Надо бы составить еще фототеку датированных переплетов, фототеку датированных орнаментов и соответствующие фототеки по изводам (переплеты соловецкие резко выделяются среди других — у них были особые штампы, которыми соловецкие переплетчики пользовались столетиями).
Все сведения о рукописи (о датировке почерка) писать простым карандашом (чтобы не портить снимка) на обороте фотографии, покрывая карандашные заметки молоком (с помощью акварельной кисточки) — это чтобы карандаш не стирался. Необходимо договориться точно — какие сведения и в каком порядке заносятся на оборот фотографии (взять за образец принципы научного описания рукописей, но внести соответствующие коррективы).
Мне кажется, что было бы целесообразно исходатайствовать для Археографической комиссии двух аспирантов по палеографии. Этих двух аспирантов и заставить делать фототеки (на широкую ногу) с тем, чтобы свои диссертации они написали на основе фототек, которые сами бы и изготовляли. Это увеличило бы их интерес к организации фототек.
Еще одно предложение. Нельзя ли было бы включить в планы Археографической комиссии подготовку исследовательского труда на тему «История письма в России»? Орнамент, миниатюры — дело искусствоведов (я имею [в] виду — как предмет их исследования; мы можем лишь пользоваться их результатами), водяные знаки — совсем особое дело, а вот историю письма в том смысле, как это понимала О. А. Добиаш-Рождественская[546], нам надо было бы создать (разумеется, на основе фототек). Планировать только создание фототек неудобно; надо планировать и их использование.
«История письма в России» или «История русского письма» в двух томах по 30 п[ечатных] л[истов] — было бы делом, достойным Археографической комиссии. Хорошо бы привлечь к этому М. В. Щепкину, В. И. Малышева, И. М. Кудрявцева[547], В. Г. Геймана[548], Н. Н. Розова[549], А. А. Зимина и мн[огих] др. Если Вы разрешите, я бы охотно взял на себя в этой «Истории письма» раздел о соловецком скрипториуме, о соловецких почерках (это для меня было бы удобно, поскольку соловецкие рукописи в основном в Ленинграде). Особенно надо обратить внимание на изучение скорописи (да это и легко — датированных рукописей — тьма тьмущая). Может быть, привлечь еще А. И. Копанева?
Вот бы было хорошо! Вы бы возглавили это дело. Мы бы под Вашим руководством возродили палеографию, открыли бы новый этап в этой науке. Это действительно возможно. В моем предложении нет ничего нереального. Кроме того, это крайне необходимо.
Очень хочется знать Ваше мнение.
С искренним уважением Ваш Д. Лихачев 23.X.59
Азбелев опять что-то пытался устроить. Я с ним говорил очень решительно. Не знаю — послушает ли меня, так как отношения у меня с ним плохие. Договорился с дирекцией о том, что, когда он вернется из Болгарии, его у меня сменят (это строго между нами).
Д. Л.
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 35 и об. Авторизованная машинопись.
38. 26 декабря 1959 г.
Поздравляю Вас, дорогой Михаил Николаевич, с Новым Годом и от души желаю Вам всего самого хорошего.
Ваш Д. Лихачев
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 36. Автограф. На почтовой карточке. Датировано по почтовому штемпелю.
39. 7 марта 1960 г.
Дорогой Михаил Николаевич!
Дирекция нашего института получила Ваши замечания на диссертацию Ю. К. Бегунова[550]. Защита, назначенная на 17 марта, отменена.
Я признаю, что автореферат составлен неудачно, но сама диссертация неплохая. Если бы Вы с ней ознакомились, то Вы бы убедились, что Ю. Бегунов очень много поработал и привлек к изучению этого небольшого памятника все, что мог.
Наиболее ценная часть диссертации — текстологическая. Этой стороны вопроса никто еще не касался (я имею в виду историю текста). В автореферате она не смогла быть изложена. Ю. Бегунов доказывает, что органической и изначальной связи «Жития Александра Невского» со «Словом о погибели» нет, что эта связь имеется только с одним видом первой редакции «Жития» (вид этот возник в XV в.), а другие виды той же редакции «Слова о погибели» не включают. По-видимому, действительно связь «Слова» и «Жития» касается только вида, созданного в XV в.
Много внимания уделяет Ю. Бегунов художественной стороне памятника, его образной системе и ритмике. Внимательно прослежено отражение «Слова» в поздних памятниках XV–XVI вв.
В своей диссертации Ю. Бегунов цитирует всех исследователей — как советских, так и иностранных. С Паскевичем[551] он спорит (это отчасти отразилось и в автореферате[552]). Михаил Горлин[553] очень важен в изучении «Слова», так как его публикация Рижского списка одновременна малышевской[554]. О написании буквы П в виде омеги с черточкой вверху писал еще М. Н. Сперанский в статье «Греческое и лигатурное письмо в русских рукописях XV–XVI вв.» в ж[урнале] Byzantinoslavica, ч. 4, 1932, [с. 58–64]. Тут Ю. Бегунов не оригинален[555].
В диссертации Ю. Бегунов частично не соглашается с Вами, с В. И. Малышевым и со мной, а частично соглашается. Во всяком случае, спорит он вполне уважительно.
Я бы Вас очень просил написать в нашу дирекцию, что Вы не возражаете, чтобы Ваш отзыв не фигурировал в деле диссертанта. Молодой человек огорчен чрезвычайно.
Желаю Вам всего лучшего. Уважающий Вас Д. Лихачев
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 37 и об. Авторизованная машинопись. Датировано по почтовому штемпелю на конверте (Л. 38).
40. 24 декабря 1960 г.
Сердечно поздравляю Вас, глубокоуважаемый Михаил Николаевич, с наступающим Новым Годом и желаю Вам здоровья и всего самого хорошего.
Ваш Д. Лихачев
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 46. Автограф. На открытке. Датировано по почтовому штемпелю.
41. 15 марта 1961 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Проездом в Новгород в Ленинграде была Ваша ученица, разговаривавшая со мной по поводу моего доклада на Юбилейной сессии в Новгороде[556].
Сразу после сессии я перепечатал свой доклад и передал его тогдашнему директору новгородскими музеями Тамаре Матвеевне Константиновой[557]. Доклад я нигде не печатал больше, рассчитывая, что труды Юбилейной сессии выйдут.
Месяца полтора назад я получил письмо от нового директора новгородскими музеями Морозова[558] с просьбой выслать ему мой доклад. Я написал ему, что доклад мой выслан еще осенью 1958 г. в трех экземплярах. Я просил сообщить его — имеется ли он в Новгороде. В случае, если доклад мой погиб, я обещал восстановить его по черновикам, к счастью сохранившимся у меня. Ответа от тов. Морозова я не получил.
Я просил Вашу ученицу узнать в Новгороде — есть ли там мой доклад. Если он затерялся, я обещаю его восстановить, но для этого мне нужно около недели работать. Буду ждать от нее сообщения.
В ближайшие две-три недели выйдут наши Труды ОДРЛ[559]. Нам становится все труднее и труднее продвигать их в печать. Приходится ссориться и волноваться, чтобы очередной том был включен в издательские планы.
Не примете ли у меня к[акой]-л[ибо] статьи в «Археографический ежегодник» по текстологии? Приглашения принимать в нем участие я не получал; м[ожет] б[ыть], дело у Вас затормозилось?
Будьте здоровы. Уважающий Вас
Д. Лихачев 15.III.61
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 39 и об. Автограф.
42. 27 декабря 1961 г.
Сердечно поздравляю с Новым Годом и желаю всего самого хорошего.
Д. Лихачев 27.XII.61
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 40. Автограф. На открытке.
43. 24 декабря 1962 г.
Сердечно поздравляю Вас, глубокоуважаемый и дорогой Михаил Николаевич, с Новым Годом. Желаю Вам здоровья и полного процветания.
Д. Лихачев
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 41. Автограф. На открытке.
44. 1 июня 1963 г.
Сердечно поздравляю [с] днем рождения и высоким награждением[560]. Желаю новых и новых трудов во славу советской науки. Лихачев
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 42. Телеграмма. Датирована по почтовому штемпелю.
45. 12 декабря 1963 г.
Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!
Я прочел замечательную книгу М. В. Щепкиной «Болгарская миниатюра XIV века»[561]. Это настоящая, хорошая докторская диссертация. Докторские защиты по аналогичным работам уже были (Н. А. Мещерский[562] защищал свою книгу «Повесть о разорении Иерусалима»[563]). Как Вы на это смотрите и что нужно было бы сделать, чтобы М[арфа] В[ячеславовна] получила ту ученую степень, которой заслуживает уже давно и с самыми бесспорными основаниями?
Было бы лучше всего и почетнее для нее всего остального, чтобы инициатором этого дела выступили Вы.
На заседание Археографической комиссии я, к сожалению, приехать не смогу (все-таки операция не прошла для меня даром). 23 декабря я еду лечиться.
Искренне Вас уважающий Д. Лихачев 12.XII.63
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 43. Авторизованная машинопись.
46. 24 декабря 1963 г.
Сердечно поздравляю глубокоуважаемого Михаила Николаевича с Новым Годом и желаю ему всего самого хорошего.
Д. Лихачев
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 44. Автограф. Датировано по почтовому штемпелю.
47. 26 декабря 1964 г.
Сердечно поздравляю Вас, глубокоуважаемый Михаил Николаевич, с Новым годом. И от души желаю Вам полного благополучия.
Д. Лихачев 26.XII.64
Архив РАН. Ф. 693. Оп. 4. Ед. хр. 345. Л. 45. Автограф. На открытке.
Биографическая справка о Тихомирове, подготовка текста и комментарии А. В. Мельникова.